Глава XII
Приключение счастливого читателя (В которой писатель отступает на задний план, а читатель смело выступает в его роли)
Подайте мне читателя с творческим воображением – эта повесть для него.
Итак, вы собираетесь приступить к двенадцатой главе книги «Волшебник». Вы с удовольствием подкладываете сразу две подушки себе под голову, набрасываете на себя одеяло и выключаете телевизор. Вы устраиваетесь поудобнее и прилаживаете лампу: конус света должен падать точно на страницу. Вы отодвигаете «Оксфордский словарь английского языка» на дальний край прикроватного столика, решив, что он вам больше не понадобится. Вы протираете глаза, зеваете во весь рот – ведь вас никто сейчас не видит – и внезапно обнаруживаете, что скользите в ночной темноте по спиральному спуску внутри чего-то похожего на раковину огромной улитки. Вы присматриваетесь и различаете впереди какое-то отверстие, из которого исходит золотое сияние. Однако с каждым крутым поворотом спирали оно не приближается, а только отдаляется. Желая добраться до этого сияния, вы увеличиваете скорость и вдруг чувствуете, как шея ваша становится необычайно тонкой, плечи невероятно узкими, а ноги такими длинными, что вы не можете различить собственные ступни, – и вот вы уже со свистом проваливаетесь в дыру.
красную шахматную доску и три деревянных указателя, на которых белым мелком обозначены направления: логово додо, жилище одуванчика, демония. Рядом с третьим указателем протекает ручеек, и, хотя это выглядит до странности не ко времени в ветреный весенний день, вы замечаете бабочку-голубянку, окунающую в воду свой тонкий хоботок. Но как только вы подходите поближе, она исчезает, и вместо трепещущего насекомого какую-то долю секунды прямо вам в глаза смотрит ваше собственное отражение. Вы делаете шаг назад, испугавшись выражения этого лица.
Из древних манускриптов известно, что некоторые заколдованные путники, направлявшиеся в Демонию, не возвращались назад. Кроме того, с давних времен множество «императоров, диктаторов, священников, пуритан, обывателей, политических моралистов, полицейских, почтовых служащих и резонеров» предупреждали, что Демония – опасная местность, где неопытных путешественников поджидают разнообразные искушения и обольщения. «Демония, – шепотом предупреждали они, – лежит за высокими горами, в продуваемой всеми ветрами пустыне, где водятся хищные белые птицы и пятнистые насекомые…» Некоторое время вы пребываете в нерешительности, но потом говорите себе, что, как заметил однажды великий Вивиан Даркблоом, «любопытство… и есть неповиновение в наичистейшем виде», и – пусть и не без дрожи – выбираете третью дорогу.
Вскоре вы достигаете края хвойного леса и легкой походкой минуете мертвенно-бледное озеро и песчаную равнину, на которой растут несколько сосен. Немного погодя перед вами открывается узкая тропа между двумя горами. Раскрасневшись, задыхаясь, вы взбираетесь вверх, оглашая при этом утренний воздух детской песенкой:
Несколько часов спустя вы натыкаетесь на новенький указатель, направленный вверх: перевал неведомых сновидцев. Однако на этот раз это только указатель, и вы спокойно продолжаете путь. Вы забрались уже гораздо выше, чем казалось возможным, и только собрались присесть на большой камень, как вдруг видите: кто-то оставил на нем книгу. Вздрогнув, вы понимаете, что путник, который ее читал, вероятно, не сумел вернуться назад, а книга – «Ада, или Радости страсти: Семейная хроника» Владимира Набокова – так и лежит здесь, никем не тронутая. Вы открываете ее ближе к концу – это дурная привычка, и она вас втайне несколько беспокоит – и читаете на одной из последних страниц:
...
– сады и услады Ардиса – вот лейтмотив, сквозящий в «Аде», пространной, восхитительной хронике, основное действие которой протекает в прекрасной, как сон, Америке, – ибо не схожи ли воспоминания нашего детства с каравеллами виноземцев, над которыми праздно кружат белые птицы?
Вы знаете, что этого делать нельзя, но все же бросаете быстрый взгляд на последний параграф:
...
Последняя часть истории Вана содержит откровенный и красочный рассказ о пронесенной им через всю жизнь любви к Аде. Их любовь прерывается браком Ады с аризонским скотоводом, легендарный предок которого открыл нашу страну. После смерти Адиного мужа влюбленные воссоединяются.
Виноземцева, скотовода. Вы чешете в затылке и снова обращаетесь к финалу. «Прекрасная, как сон», – вам нравится это выражение; вы даже решаете использовать его где-нибудь, незаметно подсунув в текст как самостоятельно придуманное. На самом деле вам нравится все предложение – какой-то маслянистостью слитых воедино слов. Вам кажется, они проходят сквозь вас, как каравеллы проходят по ультрамариновой воде. Но, задумавшись о том, что значат эти слова, вы перестаете что-либо понимать: «ибо не схожи ли воспоминания нашего детства с каравеллами виноземцев, над которыми праздно кружат белые птицы?» Вы злитесь на себя и на этот текст, но любопытство только растет. «Схожи» – от слова «сходный» (сходить, сходиться, – шепчет вам в ухо ореада, нимфа гор). «Каравелла» сразу вызывает в памяти, при посредстве учебника истории для начальной школы, рисунок, изображающий красивый кораблик – паруса да мачты, – на котором Колумб добрался до Нового Света. А что касается «виноземцев» – видимо, жителей некой страны Виноземии, – то вы подозреваете, что они живут в краях, где много вина. Ах, если бы сейчас оказался под рукой оксфордский словарь, как бы он пригодился… Вы оглядывается вокруг, лелея смутную надежду обнаружить его где-то поблизости в сорной траве. Ну пусть не словарь, пусть хотя бы какое-нибудь руководство по толкованию непонятных предложений. Но тут вам на какую-то долю секунды кажется – да нет, вы готовы поклясться, что так оно и есть! – будто на вас смотрит крошечное демоническое существо, прячущееся за колючим кустом: некто зеленоглазый, с рыжей, как у лисы, шерстью. Прежде чем вы успеваете перевести дыхание, существо, хихикнув, исчезает в воздухе, как русалка в воде, и вы успеваете заметить только промельк невесомой юбки. А через мгновение вы обнаруживаете новенький «Оксфордский словарь английского языка», аккуратно положенный возле куста (его точно не было там раньше!). На обложке массивного тома лежит бумажка с аккуратно выписанными заглавными буквами: «ПРОЧИТАЙ МЕНЯ». Вы несколько ошеломлены, но все же осторожно протягиваете руку, листаете словарь – и находите статью «Виноземия, она же Винландия (см.) – земля, особо пригодная для выращивания винограда». А что же тогда такое «каравеллы виноземцев»? Каравеллы, перевозящие виноград? Или каравеллы, сделанные из виноградных лоз? Вы нерешительно открываете слово «каравелла» – « сущ., морск. Любой из нескольких типов маленьких, легких парусных судов, особенно двух– или трехмачтовых, с латинскими парусами, на которых плавали испанцы и португальцы в XV–XVI вв.». Вы остаетесь верны себе: слово «латинский» раздражает, и вы находите его значение: «треугольный продольный парус, обычно использовавшийся в Средиземноморье».
«каравеллы виноземцев» и следуют в эту самую Виноземию, она же Винландия? Но какие же детские воспоминания движутся по направлению к Винландии, подобно окруженным птицами каравеллам? Вы снова заглядываете в словарь и останавливаетесь на пометке (см.). Затем быстро отыскиваете «Винландию» («см. Виноземия»), а рядом с ней замечаете еще одну словарную статью: «Винланд (с прописной буквы) – город на юге штата Нью-Джерси». А может, наша испанская каравелла старательно курсирует между Испанией и штатом Нью-Джерси? Слава богу, в объемистый словарь вложена карта дорог США (в другой, обычный день это бы вас озадачило, но только не сегодня). Вы разворачиваете ее и принимаетесь пристально изучать, благо еще не стемнело и солнечные лучи освещают желтые и красные дорожные изгибы. Ага, вот он. Город Винланд находится на расстоянии примерно тридцати или пятидесяти миль от побережья Нью-Джерси. Некоторое время вы безнадежно, но старательно размышляете, не был ли Винланд знаменит своими пакгаузами, в которых хранились каравеллы, но затем оставляете эту мысль, убедившись (не без злости), что зашли в тупик. Предприняв последнее усилие, вы вытаскиваете из кармана пижамы потрепанный «Путеводитель для организации экскурсий по Северной Америке» и начинаете просматривать указатель названий. Вверх… вниз… вверх… вниз… Виноградники Калифорнии, Виста-палас, Винланд (КАНАДА!). Вы пролистываете страницы назад и радостно выдыхаете: «АГА!» – эхо этого возгласа зловеще отдается в зазубринах скал. «Легенда гласит, что тысячу лет назад древний викинг Лейф Счастливый открыл приятную, теплую и плодородную землю к западу от Гренландии. Он назвал ее Винландией. Сохраняя дух приключений и открытий, присущий землям викингов, современная Винландия готова приветствовать вас спокойствием величественной природы и приморским гостеприимством». Винланд, Винландия, Виноземия, виноземцы… А также скотовод Виноземцев, « легендарный предок которого открыл нашу страну »! Вы вскакиваете и принимаетесь прыгать вокруг большого камня, « ибо не схожи ли воспоминания нашего детства с… » белыми латинскими парусами, быстро движущимися по направлению к Новому Свету, подобно свойственным юности мечтам о будущем?
Собравшись с духом, вы направляетесь к пурпурной вершине, которая ясно видна впереди в свете заката. Солнце клонится к подножиям холмов и набрасывает темно-красную вуаль на отдаленные долины. Вы останавливаетесь, чтобы перевести дыхание. Но не успеваете вы отдышаться и мирно освоиться с новым окружением, как книга, которую вы подняли с большого камня, выскальзывает у вас из рук и открывается на той же самой «прекрасной, как сон», странице, что и раньше (видимо, в первый раз, открывая книгу, вы ее перегнули). Вы приближаете книгу к глазам и при гаснущем свете читаете: «Не успеваем мы отдышаться и мирно освоиться с новым окружением, в которое нас, так сказать, забрасывает волшебный ковер автора…» Вы не удивлены. Вы ждали, что нечто подобное случится. Или, по крайней мере, надеялись, что случится. Оказывается, эта дерзкая книга просто видела вас во сне. И вы открываете ее на самой первой странице.
Комментарии
«Подайте мне читателя с творческим воображением – эта повесть для него». – Николай Гоголь [ССАП. Т. 1. С. 503].
…«императоров, диктаторов, священников, пуритан, обывателей, политических моралистов, полицейских, почтовых служащих и резонеров»… – [ЛРЛ. С. 18].
…«любопытство… и есть неповиновение в наичистейшем виде»… – Под знаком незаконнорожденных [ССАП. Т. 1. С. 238].
«Если мир подлунный сам / Лишь во сне явился нам, / Люди, как не верить снам?» – Алиса в Зазеркалье [Пер. Н. М. Демуровой].
…«Перевал неведомых сновидцев». – Ада [Ср.: «к неведомым мне сновидцам» – ССАП. Т. 4. С. 120].
«Усадьба Ардис – сады и услады Ардиса – вот лейтмотив, сквозящий в „Аде“, пространной, восхитительной хронике, основное действие которой протекает в прекрасной, как сон, Америке, – ибо не схожи ли воспоминания нашего детства с каравеллами виноземцев, над которыми праздно кружат белые птицы?» – Ада [ССАП. Т. 4. С. 560].
«Последняя часть истории Вана содержит откровенный и красочный рассказ о пронесенной им через всю жизнь любви к Аде. Их любовь прерывается браком Ады с аризонским скотоводом, легендарный предок которого открыл нашу страну. После смерти Адиного мужа влюбленные воссоединяются». – [Там же. С. 561].
«Не успеваем мы отдышаться и мирно освоиться с новым окружением, в которое нас, так сказать, забрасывает волшебный ковер автора…» – [Там же].