VI
1—4 Эти строки можно истолковать двояко; либо (1) «так как латынь устарела, неудивительно, что Онегин мог всего лишь разбирать эпиграфы» и т. д. (и в этом случае так будет означать «таким образом», «следовательно»); либо (2) «хотя латынь вышла из моды, он все же умел разбирать эпиграфы» и т. д. Первый вариант мне представляется бессмысленным. Какими бы скудными ни были познания Онегина в избитых латинских цитатах, они скорее противопоставление, нежели результат исходной ситуации; второй, правильный с моей точки зрения, вариант не лишен юмора «Латынь устарела, но, хотите верьте, хотите нет, он и впрямь мог расшифровывать затертые эпиграфы и беседовать о Ювенале [во французском переводе]!» Отклик этой иронии есть в VIII, 1–2:
3 Он знал довольно по-латыне… — Должно быть латыни.
5 Потолковать об Ювенале… — Пушкин использовал этот же глагол (несовершенного вида, в 3-м л ед. ч. — толковал) как рифму к Ювенал в своем первом опубликованном стихотворении «К другу стихотворцу» (1814).
В 1787 г. Лагарп в своем труде «Лицей, или Курс древней и современной литературы» («Lycée, ou Cours de littérature ancienne et moderne». Paris, 1799–1805, vol II, p. 140–141, Paris, 1825–1826, vol. III, p 190) цитирует Жана Жозефа Дюзо, переводчика Ювенала. «[Juvenal] écrivait dans un siècle détestable [c A. D. 100] Le caractère romain était tellement dégradé que personne n'osait proférer le mot de liberté»[134], etc.
Жана Франсуа де Лагарпа (1739–1803), знаменитого французского критика, по чьему «Курсу литературы» («Cours de littérature») учился в Царскосельском лицее юный Пушкин, не следует путать с Фредериком Сезаром де Лагарпом (1754–1838), швейцарским государственным деятелем и русским генералом, наставником великого князя Александра, впоследствии царя Александра I.
Байрон в письме Фрэнсису Ходжсону от 9 сентября 1811 г. (когда Онегин завершал учебу) сообщает: «Читаю Ювенала… Десятая сат… — вернейший способ возненавидеть собственную жизнь…»
Десятая сатира во французском переводе отца Тартерона (с латинским текстом en regard[135]) начинается «de la compagne de Jésus»[136] (новое изд., Paris, 1729), которую Онегин мог читать по заданию учителя: «De tous les hommes qui sont au monde… peu de gens sçavent discerner le vrai bien d'avec le vrai mal.»[137] –81), и о том, что тиран редко умирает бескровной смертью (стих 213). Пушкину был хорошо известен пассаж, где говорится о том, как жалка и смешна старость (стихи 188–229). Сатира завершается предписанием жить добродетельно и предоставить богам решать, что есть наше благо (стихи 311–331).
6 …vale… — Пушкин заканчивает письмо Гнедичу от 13 мая 1823 г. словами. «Vale, sed delenda est censura»[138] (из чего не следует, как могут подумать советские комментаторы, что пушкинское, или онегинское, vale является «революционным жестом»); а письмо к Дельвигу, в ноябре 1828 г., так: «Vale et mihi favere[139], как сказал бы Евгений Онегин». В XVIII в. это было эпистолярной модой (например, письмо Вольтера к Сидевиллю в 1731 г. завершается фразой: «Vale, et tuum ama Voltairium»).
8 Из Энеиды два стиха — Например, «Una salus vinctis, sperare nullam salutem» — «Le seul salut des vaicus est de n'attendre aucun salut»[140] («Энеида», II, 354, с удобным, вполне французским, следованием nullam не до, а после sperare); или строка, по распространенной русской ошибке часто цитируемая вне контекста «sed duris genuit te cautibus horrens Caucasus» — «l'affreux Caucase t'engendra dans ses plus durs rochers»[141] («Энеида», IV, 366–367, переложение Шарпантье), которая в «переводе» Жана Реньо де Сегре звучит так:
В этих стихах есть некое фамильное сходство с «Гудибрасом» (1663) Сэмюэла Батлера{13}, ч. I, песнь I, стихи 136—137
Варианты
В черновой рукописи (2369, л 6) упоминается, что Онегин не мог понять Тацита, Ливия, Федра (все в родительном падеже), не мог просклонять tabula и aquila, но мог процитировать «из Катулла три стиха». Здесь упоминаются: Корнелий Тацит, римский историк, умер в начале II в.; Тит Ливий, римский историк, умер в начале I в.; Федр, римский баснописец, достигший расцвета в I в., и Гай Валерий Катулл, римский поэт, умер ок. 54 г. до н. э.
5—7 Фрагмент (2369, л. 6 об.), относящийся к этой или предшествующей строфе:
Позднее это было отнесено, с понижением тональности, к Ленскому в канун дуэли (гл. 6, XIX, 5–6).
9—10 В измененном варианте (2369, л. 6) это шестистишие начиналось так:
Это означало: то немногое, что Онегин (да, по сути, и Пушкин) о ней знал, он почерпнул из книги мадам де Сталь «О Германии» («De l'Allemagne», 3 vols., Paris, 1810. Это первое издание было изъято полицией Наполеона и уничтожено, сохранилось лишь несколько экземпляров; второе издание вышло в Лондоне в 1813 г.). Об этом труде см. также коммент. к гл. 2, VI, 8–9.
VII
3—4 Не мог он ямба от хорея, / Как мы ни бились, отличить. — Здесь мы не просто авторское, но предполагающее и участие Музы. Пушкин вернется к этой теме в гл. 8, XXXVIII.
О русских стихотворных размерах см. Приложение II, «Заметки о просодии».
5 Феокрит и Гомер. — Конечно же, Онегин знал Гомера по тому же архипреступному французскому переложению П. Ж. Битобе (в 12-ти т., 1787–1788), в котором Пушкин мальчиком читал L'Iliade d'Homer и L'Odyssée d'Homer[143].
Феокрит — греческий поэт родом из Сиракуз (годы расцвета 284–280 или 274–270 гг. до н. э.), которому подражали Вергилий (70–19 гг. до н. э.) и другие римские поэты; а им, в свою очередь, подражали западноевропейские лирики, особенно в те три столетия, что предшествовали XIX в.
Во времена Пушкина Феокрит, похоже, был известен в основном своими пасторалями, хотя лучшие его произведения — это, несомненно, Идиллии II и XV.
Французские писатели, особенно до возрождения романтизма, обвиняли Феокрита — забавный парадокс! — в жеманстве и в том, что его сицилийские пастушки выражаются изящнее, чем французские крестьяне в 1650 или 1750 г. На самом деле эта критика более применима к вялому Вергилию и его худосочным педерастам; у Феокрита они гораздо колоритнее, а сами стихи, пусть это и не большая поэзия, сочны и живописны.
Чем не угодили Онегину Гомер с Феокритом? Можно предположить, что Феокрита он находил слишком «приторным», а Гомера слишком «экстравагантным». Он вообще мог считать поэзию занятием недостаточно серьезным для взрослых людей. Общее представление об этих поэтах он получил из мерзейших рифмованных переложений на французский. Сейчас, конечно, Феокрит у нас есть в великолепных прозаических переводах П. Э. Леграна («Греческие буколики» / «Bucoliques grecs», [Paris, 1925], vol. 1).
Переводчики-викторианцы умудрились так выхолостить, извратить и подретушировать Феокрита, что нежный читатель и не догадывался, что буколические персонажи преследуют не дев, а отроков. «Небольшие вольности», которые позволяют себе грамотеи вроде Эндрю Ланга по отношению к «пассажам, оскорбительным для западной морали», гораздо более аморальны, чем любые вольности Коматаса по отношению к Лакону{14}.
Онегин (и Пушкин) Феокрита знал, конечно же, по жалким французским «переводам» и «подражаниям» вроде «Идиллий Феокрита» M Р. Г. де Шабанона (M. P. G. de Chabanon, «Les Idylles de Théocrite». Paris, 1777) или прозаического их пересказа Ж. Б. Гайля. И то и другое для чтения непригодно.
5—7 Бранил Гомера… зато… был глубокий эконом… — У Вильяма Газлита я нашел следующее («Застольные беседы» / W. Hazlitt, «Table Talk», 1821–1822):
«Человек-экономист, хорошо-с; но… пускай он не навязывает другим своей педантической причуды как обязанность или признак хорошего вкуса… Человек… объявляет без предисловий и обиняков свое презрение к поэзии: значит ли это, что он гениальнее Гомера?»
В своих «Рассказах о Пушкине» (1851–1860, отдельно изданы в 1925 г.) Петр Бартенев (1829–1912) со слов Чаадаева пишет, что Пушкин начал изучать английский еще в 1818 г. в Петербурге и с этой целью позаимствовал у Чаадаева (немного английский знавшего) «Застольные беседы» Газлита. Однако я считаю, что интерес к английскому языку проснулся у поэта не ранее 1828 г.; в любом случае, «Застольных бесед» тогда еще не было (возможно, Чаадаев имел в виду Газлитов «Круглый стол» 1817 г.).
Ср. у Стендаля: «Je lis Smith avec un très grand plaisir»[144] (Дневник / Journal, 1805).
Можно вспомнить и Терезу, горничную в «Вильгельме Мейстере» Гете (1821), которая была страстным политическим экономом.
Стих «И был глубокий эконом» снова досадно напоминает «Гудибраса» (см. коммент. к гл. 1, VI, 8), ч. I, песнь I, стих 127 (длинная рифма):
6 Адам Смит; 12 простой продукт. — Исходный продукт, matière première, сырье, produit net — эти и другие термины заплясали в моем сознании; однако мне приятно знать экономику так же плохо, как знал ее Пушкин, хотя профессор А. Куницын читал-таки лицеистам лекции об Адаме Смите (шотландском экономисте, 1723–1790).
Так или иначе, Смит в своем «Исследовании о природе и причинах богатства народов» / «Recherches sur la nature et les causes de la richesse des nations» (Куницын мог выбирать из четырех французских переводов: анонимного «М», 1778; аббата Ж. Л. Блаве, 1781; Ж. А. Руше, 1790–1791; Жермена Гарнье, 1802) считал, что источником этого самого richesse[146]является le travail[147]. «Только труд… является реальной ценой [всех товаров], деньги есть лишь условная их цена».
Чтобы понять иронию пушкинской строфы, нам, очевидно, следует обратиться к предшествовавшей Смиту физиократической школе. Кое-что по данному предмету я почерпнул из Британской Энциклопедии (The Encyclopedia Britannica, 11th edn., 1910–1911, XXI, p. 549):
«По-настоящему производителен лишь тот труд, который увеличивает количество поступающего в распоряжение человека сырья; реальный годовой прирост богатства общества есть превышение совокупной сельскохозяйственной продукции (включая, конечно, и металлы) по сравнению с затратами на ее производство. От количества этого produit net [воспетого Ж. Ф. Дюси ок. 1785 г. в „Mon Produit Net“[148]и близкого к о котором говорит Пушкин] зависит благоденствие общества и возможность его цивилизованного развития».
См. также «Физиократию» («Physiocratie», 1768) Франсуа Кенэ (1694–1774): «La terre est la source unique de la richesse et l'agriculture est la seule industrie qui donne un produit net en sus des frais de production»[149].
Ср. в «Эдинбургском обозрении» («Edinburgh Review», XXXII [July, 1819], p. 73): «Могущество государства и возможности его благоденствия очевидно определяются величиной чистой прибыли (nett profit) и ренты, а вовсе не величиной его совокупного дохода, как, похоже, полагает д-р Смит [в „Богатстве наций“]».
Также у Давида Рикардо (1772–1823), английского экономиста: «Бонапарт стремился воспрепятствовать вывозу сырья из России, что вызвало поразительное сопротивление народа этой страны его мощной армии» («Очерк о прибыли капитала», [1815], с. 29).
7 …эконом… — Сегодня по-русски говорят «экономист», а эту форму Карамзин употребил в письме Дмитриеву от 8 апреля 1818 г.
Варианты
1—5 Черновая рукопись (2369, л. 6):
Пушкин знал Конфуция (Кун Фу-Цзы, ок. 551–479 гг. до н. э.) по таким трудам, как «Великий Ю и Конфуций» Николя Габриэля Ле Клери (Nicolas Gabriel Le Cleri, «Yu le Grand et Confucius, histoire chinoise», Soissons, 1769) и «Конфуций, праведные мысли» Пьера Шарля Левека (Pierre Charles Levesque, «Confucius, Pensées morales», Paris, 1782), имевшимся в русских библиотеках того времени.
2 Отвергнутые варианты (2369, л. 6):
и
5 В черновой рукописи вместо Гомера (2369, л. 6–6 об.): Виргилья (род. пад. от Вергилий, то же и в беловой рукописи), Биона (род. пад. от Бион — греческий поэт, ок. 100 г. до н. э.){15} и Тибулла (род. пад. от Тибулл — Альбий Тибулл, римский поэт I в. до н. э.).
13—14 Отвергнутый вариант (2369, л. 7):
VIII
4 всех наук; 9 наука. — «Наука» обычно означает «знания», «учение», «ученость», но здесь истинный смысл слова переводчику подсказывает название произведения Овидия.
10 Назон — римский поэт Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 17? н. э.). Пушкин его знал в основном по французскому переводу Ж. Ж. Ле Франка де Помпиньяна Полного собрания сочинений Овидия (OEuvres complèttes d'Ovide. Paris, 1799).
10—14 Эти строки перекликаются с рассказом об Овидии в «Цыганах», байронической поэме Пушкина, начатой зимой 1823 г. в Одессе, оконченной 10 октября 1824 г. в Михайловском и анонимно опубликованной в начале мая 1827 г. в Москве (стихи 181–223).
Старик
Алеко
13
«Мнение, будто Овидий был сослан в нынешний Аккерман [Четатя Алба в Румынии, к юго-западу от Одессы]{16}, ни на чем не основано. В своих элегиях „Ex Ponto“ он ясно назначает местом своего пребывания город Томы при самом устье Дуная. Столь же несправедливо и мнение Вольтера, полагающего причиной его изгнания благосклонность Юлии, дочери Августа. Овидию было тогда около пятидесяти [что Пушкину, имевшему половину тех лет, казалось глубокой старостью], а развратная Юлия, десять лет тому прежде, была сама изгнана своим ревнивым родителем. Прочие догадки ученых не что иное, как догадки. Поэт сдержал свое слово, и тайна его с ним умерла: „Alterius facti culpa silenda mihi“ [„О прочих своих грехах лучше я умолчу“ — строчка из Tristia, кн. II]. — Примечание сочинителя».
«Son exil, — пишет Лагарп („Cours de littérature“, [1825], vol. III, p. 235), — est un mystère sur lequel la curiosité s'est épuisée en conjectures inutiles»[150].
Цитируя Вольтера, Пушкин допускает странную ошибку. Вольтер ничего подобного не говорил. Он говорил следующее:
«Le crime d'Ovide était incontestablement d'avoir vu quelque chose d'honteux dans la famille d'Octave… Les doctes n'ont pas décidé s'il [Ovide] avait vu Auguste avec un jeune garçon… [ou] quelque écuyer entre les bras de l'impératrice… [ou] Auguste occupé avec sa fille ou sa petite-fille… Il est de la plus grande probabilité qu'Ovide surprit Auguste dans un inceste».[151]
(цитирую по новому изданию «Сочинений Вольтера» «avec des notes et des observations critiques» С. Palissot de Montenoy in «Mélanges de littérature, d'histoire et de philosophie»[152] [Paris, 1792], vol. II, p. 239).
13 …в глуши степей… — Существительное глушь и прилагательное от него глухой — Глухой значит «приглушенный», «ослабленный», «сдавленный» (глухой звук, глухой стон). Применительно к лесу или саду означает «густой», «плотный», «заросший», «неухоженный». Глушь — «лесная чаща», «вдали от мира», «безжизненная глубина», «отдаленная провинция», «мрачное безлюдье», «Богом забытые края», «дальние поселения», «малонаселенная, необжитая местность». — «в захолустье», «в дальней провинции», «в глубинке», фр. au fin fond (с оттенком скуки и серости). Употребление слова «глушь» см. также в гл. 2, IV, 5; гл. 3, письмо Татьяны, 19; гл. 7, XXVII, 14; гл. 8, V, 2[3]; гл. 8, XX, 4.
IX
Отвергнутое чтение в беловой рукописи (ПБ 8):
12 …горячность молодая… — Еще один отголосок стихотворения Вяземского (стих 75), из которого взят эпиграф к главе (см. коммент. к гл. 1, эпиграф).
Вариант
—4 В черновой рукописи (2369, л. 8 об.):
«пакостный» подразумевает «непристойный».
X
3 … — Точного эквивалента в английском нет. Глагол означает «разубеждать», «рассеять или изменить чью-то веру во что-то», «заставить кого-то перестать во что-то верить». Глагол здесь к тому же несовершенного вида. «Она думала, что он ее любит, я долго разуверял ее».
XI
2—14 изумлять, пугать… забавлять, ловить… побеждать… — Ср. у Пирса Игана: один из героев-любовников, Старина Неувядаемый, «обманывал… завлекал… умолял… убеждал… обольщал… уговаривал… обводил вокруг пальца… забавлял… затевал игру… плутовал… вводил в заблуждение… соблазнял… предавал… растлевал… одурачивал… пугал… задабривал» («Жизнь в Лондоне» [1821], кн. II, гл. I, в своих комментариях к «Дон Жуану» [1824], т. VII, Пишо упоминает французский перевод некоего «S. M.»).
А вот Пьер Бернар (Душка-Бернар, 1710–1775), «Искусство любви» (P. Bernard, «L'Art d'aimer»), песнь II:
11 …вдруг… — Это русское наречие, в силу своей краткости, употребляется гораздо чаще, чем любой из его английских эквивалентов; как и уже, уж.
14 …в тишине… — Русские поэты обожают слово «тишина», это их cheville «в тишине» может что угодно А на рифму — на желанных слов слетается без счета, она, жена, луна, волна, весна, сна, окна, полна, влюблена и множество других, без которых не мог прожить ни один поэт 1820—1830-х гг.
14 …уроки — Конечно, любовные уроки. Но здесь, к сожалению, у читателя возникает невольная ассоциация с той отповедью, которая позднее будет произнесена на уединенной аллее и без всякой любви. Вся строфа граничит с легковесностью, что придает ей аромат XVIII в. Боюсь, что в моем переводе стих 6 не скандируется, но по крайней мере он верен по смыслу.
Варианты
13—14 В черновой рукописи (2369, л. 7 об.):
Там же, отвергнутое чтение:
XII
9—10 …супруг лукавый, Фобласа давний ученик… — Фоблас — герой некогда знаменитого, а сейчас едва ли кем читаемого романа Жана Батиста Луве де Кувре (Louvet de Couvrai или de Couvray, 1760–1797).
Роман Луве обычно — и неправильно — называют «Любовные похождения кавалера Фобласа». Если верить Модзалевскому (1910, с. 276), то у Пушкина в библиотеке была книга «Жизнь кавалера Фобласа» Луве де Купврэ (de Coupevray) [sic] (Paris, 1813). На самом же деле роман выходил так: в 1787 г. «Год из жизни кавалера Фобласа» (5 частей); в 1788 г. «Шесть недель из жизни кавалера Фобласа» (8 частей); в 1790 г. «Окончание любовных похождений кавалера Фобласа» (6 частей).
Маркиз де Б. и граф Линьоль — обманутые мужья в этом плутовском, легком, приятном, но по сути дела никудышном романе, почти все время балансирующем на грани фарса (с неожиданно «романтическим» финалом: сверкающими мечами, грохотом грома, безумием и искалеченными любовницами), — наивные ничтожества, и шестнадцатилетнему Фобласу, переодетому девицей, не составляет труда проскользнуть в постель к их женам. Когда третий персонаж, граф де Розамбер (распутник, пособник Фобласа), наконец женится, он, к своему горю, обнаруживает, что друг успел дефлорировать его невесту. Ни один из обманутых джентльменов не достоин именоваться супругом лукавым. Лукавый супруг, époux malin, — это, вероятно, тот, кто, прочтя Фобласа, ласкает поклонников своей жены — либо чтобы легче было за ними наблюдать, либо для прикрытия собственных шашней.
Каждый раз, когда по ходу ЕО упоминается какой-нибудь французский роман, Бродский послушно (хотя всегда расплывчато, как принято у русских комментаторов) ссылается на русский перевод. При этом он забывает, что Онегины и Ларины 1820 г. читали эти романы по-французски, а гротескными, варварскими, чудовищно топорными переложениями на русский пользовались только низшие классы.
12 рогоносец — обманутый муж; муж, которому наставили рога; é, cocu.
А. Лупус в комментарии к своему переводу ЕО на немецкий (1899, с. 60) цитирует забавную эпиграмму Лессинга:
Einmal wechselt im Jahr der Edelhirsch seine Geweihe.
Doch dein Mann, о Clarissa, der wechselt sie monatlich vielmals.[154]
«Заметках и изысканиях» / С. Forbes, «Notes and Queries», 1st ser., II [1850], p. 90), в «Oneirocritica» Артемидора, жившего при римском императоре Адриане (117–138 гг. н. э.).
Вариант
10 Отвергнутый черновой вариант (2369, л. 8).
ХIII, XIV
Эти строфы были опущены. В издании 1837 г. после строфы XII поставлены римские цифры и под ними три ряда точек.
ХIII
Черновой вариант (2369, л. 8–8 об.):
XIV
Черновой вариант (2369, л. 8, 7 об., 8 об.):
14 …дремучий бор — В этом старинном словосочетании эпитет, произведенный от «дремать», передает образ чего-то угрюмого, непроходимого, заросшего лишайником.
XV
5 — «Там» не обязательно относится к одному из трех домов, означенных в предыдущем стихе. Далее добавятся еще два приглашения, итого пять, что и подсказывает правильное понимание.
5 …детский праздник. — Такие fêtes d'enfants «Княгиня Лиговская» (1836), гл. 5, где у матери главного героя «бывали детские вечера для маленькой дочери: на эти вечера съезжались и взрослые барышни и переспелые девы». Когда дети ложились спать, взрослые продолжали танцевать.
9—12 Ср. у Н. Ж. Л. Жильбера в Сатире II, «Моя апология» («Mon Apologie», 1778):
10 — это была шелковая шляпа, колоколообразная, с широкими, загнутыми кверху полями, особенно модная в Париже и Петербурге в 1819 г. Русские комментаторы, от П. Бартенева до М. Цявловского, описывают ее неверно. Альбер Доза в Этимологическом словаре (Dictionnaire étymologique. Paris, 1938) говорит, что боливар был «à la mode chez les libéraux»[156] (раз он назван в честь южноамериканского освободителя Симона Боливара, 1783–1830). Лупус в комментарии к своему немецкому переводу ЕО, с. 46–47, отмечает, что даже в 1883 г. специальный корреспондент парижской «Фигаро», рассказывая о коронации Александра III, описывает — неточно — цилиндры русских кучеров как «une sorte de chapeaux Bolivar»[157]. Ларусс (Большой универсальный словарь XIX века / Larousse, Grand Dictionnaire universel du XIXe siècle) цитирует Скриба (ок. 1820): «Les avoués maintenant ont des fracs à l'anglaise et des bolivars»[158].
11 …бульвар… — Тенистый Невский бульвар (часть Невского проспекта) во времена молодости Пушкина еще оставался излюбленным местом прогуливающихся пешеходов. Он состоял из нескольких рядов анемичных лип и тянулся по середине Невского проспекта (в XVIII в. — Невской перспективы или першпективы; английские путешественники 1830-х гг. называли его Перспективой; французы официально именовали Невской перспективой (la Perspective de Nevsky) или сокращенно le Nevsky; правильным английским названием будет Nevski или Nevskiy Avenue) от Мойки на восток-юго-восток к Фонтанке. В 1820 г., примерно тогда, когда Пушкина выслали из города на семь лет, большинство деревьев срубили, оставив всего пятьсот (дабы усовершенствовать — в эпоху Совершенства — широкий и торжественный размах проспекта). К концу века Невский «бульвар» был так прочно забыт, что пушкинисты того времени отправляли Евгения на послеобеденную прогулку не на Невский, а на Адмиралтейский бульвар (сразу за Невским, на северо-запад). Впрочем, это тоже был модный променад, где при Александре I росли три ряда лип, и у нас нет никакой особой причины не пускать туда Онегина; разве что летом там гуляли, возможно, чаще, чем зимой. К Талону Онегин вполне мог добраться пешком (а не в извозчичьих санях) и с Мойки, и от Адмиралтейского бульвара (расположенного в двух кварталах от него).
12 на просторе — «на свободе», «под открытым небом». См. коммент. к гл. 8, IX, 8.
13 брегет — изящные часы с репетиром, изготовленные знаменитым французским часовщиком Абрахамом Луи Бреге (1747–1823). Стоило в любое время прикоснуться к пружине, и брегет отзванивал час и минуту. Ср. у Поупа: «…И репетиров серебристый звук» («Похищение локона», I, 18).
По этому поводу А. Дюпон в своем переводе ЕО на французский (1847) вдруг разразился следующим комментарием: «Свой большой боливар, свой брегет… Из уважения к тексту сохраняем это иностранное высказывание, которое у нас почитается безвкусным; в Париже говорят: „мои часы“». При этом привереда-переводчик создает (переводя гл. 2, III и IV) шедевры наподобие «l'almanach de l'an VIII»[159] и «Lensky, âme vraiment Goethienne»[160]. Это к вопросу о вкусе ût).
Пушкинские брегет и боливар (см. коммент. к гл. 1, X) по сути дела галлицизмы: éguet (но un bolivar). См. у Ларусса в «Grand Dictionnaire… de XIXe siècle»: «Maître Pastreni tira de son gousset une magnifique Bréguet…»[161] (Александр Дюма); «Mais qu'on dépêche, il est huit heures à ma Bréguet»[162] (Сиродэн).
5 Черновая рукопись (2369, л. 9):
В беловой рукописи князь и граф поменялись местами.
14 Черновая рукопись (2369, л. 9–9 об.): поэт колебался, заставить ли часы Онегина прозвонить «6 раз» или «5 часов».
XVI
—3 Санки… морозной пылью… — В 1819 г. первый снег выпал 5 октября, а Нева замерзла спустя десять дней. В 1824 г. 7 ноября льда на Неве еще не было.
2 «Пади, пади!» — означает «пошел!», «ну!», «берегись!», «прочь!». Это был привычный возглас лихачей извозчиков, распугивали им в основном пешеходов. Интересный перечень его вариаций есть у Льва Толстого в автобиографическом наброске «История вчерашнего дня» (где «вчерашний день» — 25 марта 1851 г.).
—4 Морозной пылью серебрится / Его бобровый воротник — <…> Речь о меховом воротнике шинели времен Александра I: с большой пелериной и просторными рукавами, она являла собой среднее между цивильным пальто, вроде кучерского, и армейским плащом той эпохи; прославленная шинель-капот или, точнее, отделанная мехом шинель-каррик — название вернулось в английский язык уже из французского une karrick (от фамилии английского актера Дэвида Гаррика, 1717–1779, которая, что интересно, шла от Гарриков-гугенотов).
Появившаяся в 1830 г. николаевская (по имени царя) шинель, как, например, у государственных чиновников, могла быть на более дешевом меху или совсем без меха (вспомним вожделенную шинель Башмачкина в «Шинели» Гоголя). Такое пальто с пелериной не следует путать с более поздней военной армейской шинелью, которая была — и остается — длинной, без пелерины, с хлястиком и встречной складкой на спине.
Согласно Этимологическому словарю Чарльза Филиппа Рейфа (Charles Philippe Reiff, Etimological Lexicon, Dictionnaire russe-français… ou dictionnaire étymologique de la langue russe. St. Petersburg, 1836), «шинель» происходит от «chenille», бархатистой шелковой ткани. Литтрэ объясняет «chenille» как «autrefois, un habillement négligé que les hommes portaient avant de faire leur toilette»[163].
5 …Talon — В начале 1825 г. Пьер Талон через газеты известил своих клиентов, что покидает Невский проспект (его ресторан был в нынешнем доме № 15) и возвращается к себе во Францию.
—6 …он уверен… / Каверин — Мужская фамилия (в изданиях 1825–1837 гг. стояло ***), неожиданно рифмующаяся с кратким прилагательным, — восхитительный подарок русскому уху и глазу (рифму уверен — Каверин Пушкин уже использовал однажды, ок. 1817 г., в эпиграмме — ПСС 1936, т. 1, с. 198). В русском стихосложении, как и во французском, уверенно сверкающая [164](по английским понятиям — дешевая побрякушка) сообщает рифме акробатическое совершенство.
Петр Каверин (1794–1855) — гусар, светский человек, бывший геттингенский студент (1810–1811), к портрету которого Пушкин (ок. 1817) написал:
В короткой записке Пушкина (рукопись неизвестна, дата неточна: 1820 или 1836) говорится: «Mille pardon, mon cher Kaverine, si je vous fais faux bon — une circonstance imprevue me force à partir de suite»[165]. Привожу по «Дополнениям к письмам Пушкина» Лернера, включенным в Сочинения Пушкина, изд. Брокгауза и Ефрона (1915, т. VI, с. 608), и не знаю точно, кто виноват в этих симпатичных ошибках во французском языке. Цявловский (Акад. 1938, с. 451) дает pardons и évue, но оставляет bon (bond).
В 1817 г. Пушкин посвятил любезному Каверину стихотворение в шестнадцать стихов{17}, где советовал ему и дальше безмятежно прожигать жизнь и «черни презирать ревнивое роптанье» (ср. рокотанье этих р –6) и уверял, что возможно сочетать «высокий» ум с «безумными шалостями». Каверин обладал способностью, не вставая из-за стола, осушить четыре бутылки шампанского подряд, после чего выйти из ресторана как ни в чем не бывало. Считается, что именно он подсказал Пушкину один из образов оды «Вольность» (а именно, выразительную аллюзию на убийство Павла I); ода была, вероятно, сочинена в декабре 1817 г. и частично записана на петербургской квартире Николая Тургенева (см. коммент. к гл. 10, XII, 3).
7—14 (см. также варианты: 10–11, XVII, 1–2, XXXVII, 8–9). Читателю любопытно будет сравнивать рацион Онегина с обедом, описанным Байроном в восьмистишиях LXII–LXXXIV песни XV «Дон Жуана»: «Вперемешку рыба, мясо, птица / И овощи — все в маскараде», восьмистишие же LXXI оканчивается так: «Но я уж пообедал и вынужден, увы, отказаться / От самого скромного описания даже бекаса». По сравнению с меню у Талона, трапеза в «Дон Жуане» и обильнее, и более оригинальна, в ней и заимствования из книги Луи Юсташа Юда «Французский повар» (Louis Eustache Ude, «The French Cook», 1813), и кошмарное английское ударение на начальном слоге французских слов (bécasse —
8 …вина кометы… — Фр. vin de la comète, шампанское года кометы — имеется в виду комета 1811 г., в том году был прекрасный сбор винограда. Первым эту безымянную, но дивную комету заметил Оноре Флогерг 25 марта 1811 г. в городе Вивье. Затем 21 августа 1811 г. ее увидел Алексис Бувар в Париже. Астрономы петербургские наблюдали ее 6 сентября 1811 г. (все даты даны по н. с.). Согласно Фридриху Вильгельму Августу Аргеландеру («Исследования о траектории большой кометы 1811 года» / F. W. А. Argelander, «Untersuchungen über die Bahn des grossen Cometen vom Jahre 1811» Königsberg, 1823), комета грозно украшала европейское небо до 17 августа 1812 г.
9 …roast-beef окровавленный… — Это галлицизм (а не опечатка) roast-beef sanglant; приготовлен по рецепту Парни («Годдам!», песнь I; см. коммент. к гл. 1, XXXVII, 6—10).
10 …трюфли… — Нам, в век безвкусных синтетических продуктов, трудно поверить, какой любовью пользовались эти восхитительные грибы У Уильяма Кука («Мемуары Сэмюэла Фута, эсквайра, и собрание его подлинных анекдотов, мнений и пр.» / W. Cooke, «Memoires of Samuel Foote, Esq., with a Collection of His Genuine Bon-mots, Anecdotes, Opinions, etc» London, 1805) хорошо рассказан известный анекдот про поэта Сэмюэла Бойза (1708–1749), который «настолько обнищал… что, не имея одежды, вынужден был оставаться в постели; когда же один из друзей… прислал ему гинею, он немедленно потратил из нее крону на грибы и трюфеля к своему ростбифу».
Трюфеля воспел и Жозеф Бершу (1765–1839) в предпоследней (третьей) песни своей «Гастрономии» («La Gastronomie», 1800):
12 Страсбурга пирог — pâté de foie gras. В 1803 г. Джеймс Форбз цитировал «Альманах гурманов» («Письма из Франции» / «Letters from France». [London, 1806], vol I, p. 395–396):
«…в Страсбурге изготавливается тот самый восхитительный пирог, который являет собой самое роскошное entremet[167]. Чтобы печень достигла требуемых размеров, [гусыня] на длительное время превращается в живую жертву. Приколотив ее лапы гвоздями к доске, птицу без конца кормят, но не дают ей пить… Истязание… было бы невыносимым, не знай гусыня, что [ее печенка], нашпигованная трюфелями и запеченная в приготовленное по всей науке тесто, прославит ее имя с помощью месье Корсле».
Похожее описание есть в «Пелэме» (1828), гл. 22, Булвер-Литтона, возможно пользовавшегося тем же французским источником.
Ср. стихотворение Пушкина «К [Михаилу] Щербинину» (1819), стихи 7–8:
Пирог с гусиной печенкой не следует путать, что часто делают, с паштетом из foie gras[168], который продают в особых баночках. Пирог, [169](по выражению Брийа-Саварэна), следовало атаковать, «взрезая его ножом для мяса» (как пишет в одном письме Бруммель).
14 И ананасом золотым. — Все помнят благостные строчки (685–687) из поэмы Джеймса Томсона «Лето»:
«Ананас и пчела» (1779). В России XIX в. ананас считался символом роскоши.
Варианты
3 Отвергнуто в черновой рукописи (2369, л. 9 об.):
10—11
Первое название, двойной бекас дупель-бекас), означает не вальдшнепа, а именно бекаса, болотного кулика (фр. bécassine double), жаренного на открытом огне или запеченного. — блюдо из овощей, приправленных растительным маслом и уксусом. Пушкин послал этот вариант брату, и тот вписал его в копию у себя в Петербурге. Позднее эта копия попала в собрание братьев Тургеневых (Александра и Николая) и в конце концов оказалась в Пушкинском Доме.
10—12 Отвергнутые черновые варианты (2369, л. 9, об.):
Vol-au-vent — оболочка из воздушного теста, наполненная обжаренным, затем тушеным белым мясом цыпленка и рублеными грибами(vol-au-vent de volatile aux champignons) или устрицами, отваренными в белом вине îtres), есть и другие разновидности, и все восхитительны.
Примечания
[134] «[Ювенал] писал в гнусную эпоху… Римский характер был в таком упадке, что никто не решался свободно высказать свое мнение» (фр.)
[135] Параллельно (фр.)
«С окружения Иисуса» (фр.)
[137] «Из всех живущих на земле людей очень немногие умеют отличить подлинное благо от подлинного зла» (фр.)
[138] «Будь здоров, а цензуру все-таки должно уничтожить» (лат.)
[139] «Будь здоров и ко мне благосклонней»
[140] «Единственное спасение побежденных — не ждать спасения» (фр.)
[141] «Ужасный Кавказ породил тебя в самых своих твердых скалах» (фр.)
[142] А ужасный Кавказ, тебя в гневе рождая, / Дал тебе душу и сердце тверже своих камней (фр.)
(фр.)
[144] «Я читаю Смита с превеликим удовольствием» (фр.)
[145] Кроме того, он был изрядным философом (англ.)
[146] Богатство (фр.)
(фр.)
[148] Десять четырехстопных строк, перепечатанных в «Альманахе муз» («Almanach des Muses», 1808, p. 259) и оканчивающихся так. «Ton produit net? — Je suis heureux» («Твой чистый продукт? — Я счастлив», фр.). (Примеч. В. Н.)
[149] «Земля — единственный источник богатства, и сельское хозяйство — единственная область промышленности, которая дает чистый продукт, превышающий затраты производства» (фр.)
[150] «Его изгнание — это тайна, относительно которой любопытство теряется в бесполезных предположениях» (фр.)
«Преступление Овидия несомненно заключалось в том, что он был свидетелем чего-то постыдного в семье Октавия. Ученые не решили, видел ли он [Овидий] Августа с мальчиком… [или] какого-то конюшего в объятиях императрицы… [или] Августа в связи со своей дочерью или внучкой… Наиболее вероятно, что Овидий застал Августа при акте кровосмешения» (фр.)
[152] «С замечаниями и критическими наблюдениями» К Палиссо де Монтенуа в «Историко-литературно-философской смеси» (фр.)
[153] Чтоб соблазнять успешнее, учись владеть страстями, / Любовь не чужда искусству притворяться /… / Беги, но возвращайся, вновь беги, но оглянуться не забудь… (фр.)
[154] В год однажды рога олень благородный меняет, / Твой же супруг, о Кларисса, меняет их многажды в месяц (Перевод с нем. В. Н.)
(фр.)
[156] «Мода освободителей» (фр.)
[157] «Нечто вроде шляпы Боливара» (фр.)
[158] «Теперь стряпчие носят фраки на английский манер и боливары» (фр.)
[159] «Альманах VIII года» (фр.)
«Ленский, с душою прямо гетевской» (фр.)
[161] «Мастер Пастерни достал из своего жилетного кармана великолепную Брегет(у)» (фр.)
[162] «Надо спешить, на моей Брегет(е) восемь часов» (фр.)
[163] «В старину — утреннее платье, которое мужчины носили прежде чем одеться» (фр.)
[164] Опорная согласная (фр.)
— непредвиденное обстоятельство заставляет меня немедленно уехать (фр.)
[166] Подземный лакомый гриб трюфель для вас дорог (фр.)
[167] Легкое блюдо, подаваемое перед десертом (фр.)
[168] Гусиная печень (фр.)
[169] Настоящий Гибралтар (фр.)
английского поэта Сэмюэла Батлера (1612–1680).
{14} Имеется в виду Феокрит, Идиллия V: «Комат и Лакон».
{15} Бион Смирнский — греческий поэт II в. до н. э., чьи буколики дошли до нас под именем Феокрита.
{16} Набоков употребляет турецкое название Аккерман (1484–1918 и 1940–1944) и румынское Четатя Алба (1918–1940) нынешнего г. Белгород-Днестровского.
{17} Говоря о 16-строчном стихотворении «К Каверину» («Забудь, любезный мой Каверин…») Набоков имеет в виду переработанную его редакцию 1828 г., напечатанную Пушкиным впервые в «Московском вестнике» (1828, ч. XI, № 17. С. 4–5) под заглавием «К К. 1817». П. П. Каверин получил от Пушкина первую редакцию стихотворения в 31 строку (автограф не сохранился, но был фототипически воспроизведен в книге Ю. Н. Щербачева «Приятели Пушкина М. А. Щербинин и П. П. Каверин» (М., 1913). Она была впервые опубликована без ведома Пушкина М. А. Бестужевым-Рюминым в альманахе «Северная звезда, 1829» (СПб., 1829. С. 295–296).