Е. К. Беспалова (Симферополь)
Трансатлантизм В. Набокова
Актуальность. Понятие о трансатлантической культуре (Trasatlantic Culture), а, следовательно, трансатлантической литературе (Trasatlantic Literature) как одной из ее главных составляющих, в зарубежной критике появилось сравнительно недавно. Сущность трансатлантизма как литературоведческого концепта лишь обретает свои очертания, однако уже сейчас можно определить трансатлантическую литературу как литературу, появившуюся в результате интенсивного взаимодействия литературных процессов Старого и Нового Света. Это взаимодействие нашло свое отражение во взаимовлиянии, взаимопроникновении, притяжении и отторжении литературных традиций двух континентов, а также двунаправленной эмиграции не только отдельных авторов, но и миграции целых литературных направлений.
Несмотря на отсутствие четкого термина, характеризующего данный феномен, трансатлантизм уже имеет достаточно давнюю историю. Начиная с середины ХІХ века, когда у литераторов появилась возможность более свободного трансокеанического перемещения, они стали практиковать разного рода поездки, путешествия и вояжи по ту сторону Атлантики. Причем как писа- телям-европейцам, так и писателям-американцам в равной мере были интересны и полезны эти «экспедиции» за вдохновением, новыми впечатлениями и опытом.
Кстати, именно причины «переезда» за океан того или иного автора могут служить своеобразным критерием для формирования парадигмы трансатлинтизма как биографического и творческого явления. Соответственно транатлантизм может подразделяться на эскапический (политический, идеологический и др.), изгнаннический, эстетический и т.д., в зависимости от побудительного мотива. Трансатлантизм также может быть рассмотрен и с точки зрения его успешности или неуспешности в смысле интеграции автора в новое литературное пространство. Еще одним немаловажным критерием может служить и смена языка.
Таким образом явление трансатлантизма подлежит изучению со многих точек зрения и предлагает обширный исследовательский материал.
В судьбе и творчестве В.В. Набокова (1899-1977) буквально сконцентрированы все составляющие явления трансатлантизма. Здесь и эскапизм (политический и военный), и невероятный успех, пришедший к писателю в чужой культурной среде, на иных географических просторах, и пересечение Атлантики (причем неоднократное), и смена языкового пространства.
Подчеркнем, что факт смены языка сам по себе еще не является показателем, относящим того или иного автора к трансатлантической литературной традиции. Известно, что в истории мировой литературы и до Набокова были прецеденты, когда по тем или иным причинам писатель переставал довольствоваться родным языком и переходил на другой, становясь, наконец, знаменитым.
Начало этой традиции было положено поляком Теодором Юзефом Конрадом Корженёвским, прославившимся под именем английского писателя Джозефа Конрада. Однако следует оговориться, что по-польски он никогда не писал, Атлантику не пересекал, а стало быть, упоминается в данном контексте с определенной натяжкой.
Тем не менее можно назвать имена как минимум трех писателей (два из которых были современниками Набокова, а третий - его страстным почитателем), чей творческий путь разбивается по языковому принципу на два периода: румынский писатель Эжен
Ионеско, ставший всемирно известным как французский классик театра абсурда, ирландец Сэмюэл Беккет, начавший творческую карьеру как англоязычный писатель, а завершивший, опять-таки, как писатель французский, и Иосиф Бродский, также успешно практиковавший творческое русско-английское двуязычие. Однако лишь в отношении последнего можно говорить о явлении трансатлантизма.
к автопереводу как к творческому предприятию» [7, с. 932]. Российский набоковед А.М. Люксембург дополняет: «Двуязычие - и как факт собственной биографии, и как объект исследования - всегда занимало Набокова» [4, с. 15]. Сам Набоков так определял свою языковую принадлежность: «.. .я американский писатель, родившийся в России» [6, III, с. 568].
Стать англоязычным писателем Набокова вынудили обстоятельства жизни, очень похожие на те, которые заставили его еще совсем молодым покинуть родину: это было бегство. Из России Набокову пришлось уехать в 1919 г., спасаясь от большевиков, а в 1940 г., когда над Францией, где писатель тогда проживал, сгустились грозовые тучи гитлеровского нашествия, Набоков, спасая жену и сына, эмигрировал в Америку. Исследовательница М.Н. Виролайнен в одной из статей, посвященных феномену набоковского билингвизма, так комментирует эту смену языка: «Переход Набокова на английский язык имеет простое биографическое объяснение: писателю нужен читатель. Языковые возможности Набокова позволили ему завоевать обширную англоязычную аудиторию и вместе с нею - мировое имя» [2, с. 261].
На первый взгляд, может показаться, что Набокову в очередной раз повезло: как когда-то в 1919 г. с детства знакомый английский стал языком, на котором он продолжил образование в Лондонском Тринити колледже, так и двадцать лет спустя именно английский стал языком для продолжения творческой деятельности. Но не все так однозначно. Этот переход из одного языкового пространства в другое вовсе не был плавным и безболезненным.
В интервью из сборника «Strong Opinions» (1973), включающего помимо интервью письма к издателям, несколько статьей литературоведческого характера и пять энтомологических работ, Набоков признается: «Да, это был очень сложный переход. Личная моя трагедия, - которая не может и не должна кого-либо касаться, - это то, что мне пришлось отказываться от родного языка, от природной речи, от моего богатого, бесконечно богатого и послушного мне русского слога ради второстепенного сорта английского языка» [6, II, с. 572].
В какой-то степени Набоков повторяет мысль, высказанную за тридцать четыре года до этого. В стихотворении «К России» (1939), написанном накануне отъезда в Америку, есть показательные строки:
все, что есть у меня, - мой язык [5, V, с. 418].
Как видно из этих строк, автор, очевидно предчувствовавший возможность перемены языка, приводит прежде всего психологические причины для этого: он пытается отделаться «от слепых наплываний» России - своих мучительных воспоминаний о ней. Он клянется, что готов «отказаться от снов», лишь бы только ему не снилась родина. Примечательно, что это стихотворение позднее было переведено Набоковым на английский язык, причем его размер и смысл автору удалось сохранить с предельной точностью.
Это заклинание из стихотворения Набокова осуществилось, и довольно скоро. Уже через год после его написания «все, что есть» у него, он сменит на эмоционально и семантически значительно более бедное, уплощенное и упрощенное по сравнению с русской речью американское «наречие» английского языка. Но русским писателем Набоков быть не перестанет.
М. Н. Виролайнен выдвигает тезис о том, что «англоязычие Набокова должно быть понято как факт истории русской словесности, как факт, имеющий в рамках этой истории свои причины и свои следствия» [2, с. 261], и дает четкое определение «уходу Набокова из русской речи», утверждая, что «набоковский английский язык является ни чем иным, как инобытием русской речи» [2, с. 264]. Схожую мысль высказывает и Б. Бойд: «Никакой другой писатель масштаба Набокова не был столь же глубоко предан литературе своей страны и не внес в нее столь много, как он, прежде чем ему пришлось уйти в другую. <.. .> При владении русским и английским, в котором Набокову не было равных, он занимал уникальное положение, позволяющее ему ввести русскую литературу в англоязычный мир» [1, с. 382].
Интересно, что англоязычный период творчества Набокова, строго говоря, нельзя назвать целиком «американским». Последние свои романы он писал, постоянно проживая в Швейцарии, снова совершив трансатлантический переезд, поэтому некоторые исследователи определяют последние годы его творческой биографии периодом «швейцарским». И все же, принимая во внимание язык написания произведений, представляется более правильным пользоваться названием «англоязычные» при упоминании произведений Владимира Набокова, написанных им во второй половине творческого пути.
английский с русским языком, английский полностью вытеснит и заместит собой русский. Таким образом, перейдя на английский, Набоков становится полноценным американским писателем, а место действия в его романах обретает постоянную (за редким исключением) американскую локализацию. Однако русские реалии, топонимы и сюжеты русской литературы не покидают страниц его англоязычных книг.
Тем более оправданным на этом фоне представляется определение англоязычных романов Набокова как «инобытия» его русской прозы, как романов, продолжающих и развивающих сюжетные ходы и комбинации, стилистические приемы и вариации, заявленные в его русскоязычных произведениях. Набоков «увез» с собой Россию за океан и научил американцев любить и ценить ее.
Таким образом, Набоков являет собой образец автора, идеально вписывающегося в модель трансатлантической литературы.
Литература
1. Бойд Б. Владимир Набоков: американские годы: Биография. - М.: Независимая Газета; СПб.: Симпозиум, 2004. - 928 с. (Boyd B. Vladimir Nabokov: the American years. Princeton University Press, Princeton, New Jersey, 1991 - 783 p.)
Виролайнен М.Н. Англоязычие Набокова как инобытие русской словесности // В.В. Набоков: pro et contra. - СПб.: РХГИ, 2001. - Т.2. - С.261-269.
3. Зверев А. Уроки Генри Джеймса // Джеймс Г. Избранные произведения: В 2-х т. - Т. 1. - Л.: Худож. Лит, 1979. - С. 5-29.
4. Люксембург А.М. Вивиан Дамор-Блок и вивисекция слова: Английская проза Владимира Набокова // Набоков В.В. Американский период. Собрание сочинений в 5 т. - СПб.: Симпозиум, 1997. - Т.1. - С. 9-23.
5. Набоков В.В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. - СПб.: Симпозиум, 1999.- Т. 1-2; СПб., 2000. - Т. 3-5.
Набоков В.В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. - СПб.: Симпозиум, 1997.- Т. 1-4; СПб., 1999. - Т. 5.
Розенгрант Дж. Владимир Набоков и поэтика изображения. Двуязычная практика // В.В. Набоков: pro et contra. - СПб.: РХГИ, 1997. - Т.2. - С. 929-955.