И. В. Быкова © 2020
Адрес автора: inna_bykova@hotmail.com
И. В. Быкова
Имена главных героев в романе В. Набокова «Бледное пламя»
или
«Легкость в мыслях необыкновенная»
Предлагаю обратить особое внимание при чтении романа Набокова «Бледное пламя» на имена главных героев, исключив вторые и третьи личные имена. Анаграммой к имени Shade (по-русски Шейд) является Hades - царство мертвых душ. Комментатор поэмы Шейда Кинбот, к имени которого мы еще вернемся, иронично предлагает послать погибших в дорожных авариях праздновать День Независимости в Гадесе («тысяча вторым автомобильным крушением сверх числа намеченных на празднование Дня Независимости в Гадесе»[1] (здесь и далее перевод С. Ильина). Имя Шейд является говорящим: по-английски shade означает тень и встречается в романе то тенью ветвей, то тенями гостей на освещенных окнах, то тенью убитого свиристеля, то названием организации революционеров - преследователей бежавшего короля Земблы. Если бы Николаю II удалось покинуть революционную Россию (а такой план разрабатывался в среде русских монархистов), то и его стали бы преследовать по всему свету.
Сам поэт Джон Шейд является всего лишь тенью, и поэма его бледна, даже по мнению восхищенного поэтическим даром соседа Кинбота, в сравнении с творениями Роберта Фроста (см. примечание Кинбота к строке 426: «При всех превосходных дарованиях Джона Шейда он так и не смог добиться, чтобы его снежинки опадали подобным же образом.»[2]). Осторожные американские критики, опасаясь розыгрыша со стороны насмешливого русского автора, отозвались с высокой похвалой о поэме Шейда при выходе романа в свет в 1962 г. Поэму записали в шедевры англоязычной литературы, уступающей (тут критики, очевидно, позаимствовали свою оценку у Кинбота) только стихам Р. Фроста (1874 -1963) , признанного и в то время еще здравствующего корифея американской поэзии, питавшего в отличие от Набокова симпатии к стране Советов и даже предпринявшего в год выхода романа «Бледное пламя» путешествие в СССР. Политическая тенденция этой поездки в частности проявилась в встрече американского поэта с Н. Хрущевым. Итак, мы нашли первую реальную фигуру, чьей тенью выступает набоковский поэт Шейд. Но за Фростом теснятся другие, в исторической перспективе более крупные поэты. Само название романа, как и поэмы Шейда, заимствовано из трагедии Шекспира «The Life of Timon of Athens» (сцена 14, монолог Тимона Афинского). У Шекспира «бледное пламя» относится к луне, ее сияние «украдено» у солнца, в ней есть нечто вторичное (или заимствованное) и печальное (ср. у Пушкина о луне: «На печальные поляны// Льет печальный свет она»[3]). Во время обдумывания и непосредственно перед началом работы над романом Набоков занимался переводом и комментариями к американскому изданию «Евгения Онегина». Так что Джон Шейд является в том числе и Пушкинской тенью[4]. Немаловажно и то, что Пушкин, как и выдуманный Набоковым Шейд, погиб от пули. Шекспира наравне с Пушкиным Набоков ставил чрезвычайно высоко. У Шекспира заимствовано и название самого романа, см. строку 962 поэмы: «Help me, Will! Pale Fire.». Таким образом, и Шекспир отбрасывает тень на главного героя романа. Заметим, что у М. Волошина, о котором ниже, встречаются слова «бледная» и «пламя» в первой строке стихотворения, посвященного Одилону Редону «Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламя...» (1904).
Шейд упоминает в разговоре с коллегами, что ему говорили о его внешнем сходстве с Джонсоном и еще тремя индивидуумами: «Да вот, хоть меня возьмите, (...) про меня говорили, что я похож по крайности на четырых: на Сэмюэля Джонсона, на прекрасно восстановленного прародителя человека (...) и еще на двух местных жителей (...).»[5]. . Сэмюэль Джонсон (1709 – 1784) был одним из крупнейших лексикографов и поэтов Англии своего времени, а также комментатором (увы, далеко не всегда вызывающим доверие) Шекспира. Бойд сопоставляет работу Набокова над «Евгением Онегиным» с изданием Шекспира Джонсоном[6], таким образом перекидывая мостик между двумя реальными людьми, а Набоков перекинул мостик от реального человека к выдуманному герою. Если переставить английские инициалы Джонсона S. J., то они совпадут с инициалами Джона Шейда: J. S. (Альтернативно это можно прочитать как аббревиатуру к Sociеtas Jesu, т. к. один из героев романа верующий католик, или, прочитанные наоборот, это инициалы Иосифа Сталина по-английски (Josef Stalin) – ведь события в Зембле могут быть восприняты как пародия на послереволюционную, а значит, сталинскую эпоху в СССР. Примеры возможных истолкований можно множить.) Не забудем, что эпиграф к роману взят из жизнеописания Джонсона: отрывок, в котором упоминается любимый кот Джонсона Ходж; в романе Набокова о коте хозяев дома, в котором он временно живет, заботится по договоренности Кинбот.
«Толковый словарь великорусского языка» русского лексикографа В. И. Даля был настольной книгой Набокова. Даля звали Владимир, как и самого Набокова, умевшего ценить хорошие словари и их авторов. В последней строке романа (в указателе) мы читаем «Zembla, страна далеко на севере.»[7], где имя русского лексикографа как бы проглядывает сквозь текст. А также и имя одного Пушкинского героя, подарившего С. Рахманинову название его первой оперы, впервые поставленной в 1892 году, скромно проглядывает сквозь плотный ассоциативный текст Набокова.
Вернемся к внешности поэта. В предисловии Кинбот пишет, что в Шейде было нечто от льва[8] Далее, фраза «седая копна обильных волос» вызывает в памяти облик русского поэта Максимилиана Волошина, с которым молодой Набоков познакомился в Крыму после революции[9]. Волошина тоже следует вообразить без бороды. Четвертым кандидатом на прообраз Шейда я вижу Джонатана Свифта (1667 – 1745), чьи английские инициалы и без перестановки совпадают с шейдовскими: J. S. (Jonathan Swift). Несколько одутловатое лицо, кустистые брови, мясистый нос, умные проницательные глаза; вся фигура крепко сложенного, склонного к полноте пожилого мужчины – под это обобщенное описание подходят все четверо писателей. Таким образом, оба крыла набоковского творчества - русское и англо-американское – сходятся в образе Шейда. При этом Толстой и Джонсон отвечают за серьезные минуты, а Волошин[10] и Свифт[11] - за иронические градусы в романе.
Теперь всмотримся во второго главного персонажа Кинбота. В русской версии не передается конечное «е»; по-английски его имя пишется Kinbote. Тогда и в анаграмме Боткин теряется одна гласная. Казалось бы, это мелочь, но в мире Набокова незначительных мелочей нет. Пожонглировав по примеру Набокова слогами и буквами, я предлагаю еще один вариант интерпретации этого любопытного имени: Kinbote → Tolkien[12]. Взмахом волшебной палочки, одолженной у Набокова, - ведь Набоков был волшебником - Кинбот превратился в Толкина. Почему Толкин? J. R. R. Tolkien (1892 – 1973) был старшим современником Набокова. Одно время он работал над оксфордским словарем английского языка, войдя, таким образом, в славную компанию уже упомянутых лексикографов Джонсона и Даля. Его первое имя – Джон - отсылает нас к Шейду. Роман «Властелин колец» вышел в свет первым изданием в 1954-56 гг. Примерно в это время Набоков задумал «Бледное пламя». Трудно вообразить, что Набоков прошел мимо романа Толкина, принимая во внимание тот факт, что его давний приятель Эдмунд Уильсон опубликовал в 1956 г. разносную статью о «Властелине колец». Думается, на Набокова наибольшее впечатление произвело изобретение языка эльфов. И, хотя мир католического писателя Толкина (здесь стоит вспомнить о католицизме Кинбота) был ему скорее чужд, он решил перекликнуться с английским автором. Отсюда и башня, и географические подробности придуманной страны, и изобретенный язык Земблы, да и весь сказочный колорит истории скрывающегося короля. В романе «Властелин колец» подобный Кинботу персонаж носит имя Арагорн. К слову, у Толкина встречаются имена, напоминающие славянские: Боромир и Фарамир. В романе «Bend Sinister» Набоков тоже изобрел язык («гибридизация языков», по его выражению)[13], с той разницей, что в «Бледном пламени» заметен гораздо более сильный уклон в сторону скандинавских, северных языков, что опять же сближает этот роман с романом Толкина.
Переодетый король Земблы Чарльз II (он же Кинбот) спасается из заточения в башне через туннель, ведущий в театр. У этой романной ситуации есть параллель в реальной истории: короля Швеции Густава III застрелили во время бала-маскарада в королевском театре в 1792 г. Этот король был гомосексуалистом и эстетом, как и другой король, «сказочный» король Баварии Людвиг II, объявленный в конце своего правления сумасшедшим. По мнению большинства историков, Людвиг II покончил жизнь самоубийством. Король Земблы Чарльз II (Кинбот) – гомосексуалист и эстет, который дарит скромному поэту пестрый шелковый халат и разъезжает по университетскому городку в дорогой спортивной машине. Он обращает особое внимание на внешний облик окружающих, запоминая одежду в мельчайших подробностях. Ему, как и шведскому королю, грозит покушение, и он, как баварский король, сползает в безумие и подумывает о самоубийстве. А так как бегство короля Земблы было вызвано революцией, то и русский царь Николай II оказывается вероятным прообразом набоковского героя. Все короли, каким-либо образом связанные с королем Земблы: Густав III, Чарльз II (Англии), вынужденный эмигрировать во Францию, Людвиг II, Николай II (России) – лишь «вторые» или «третьи», то есть они как бы стоят в тени своих предшественников. Так мы возвращаемся к поэту Шейду.
Само название романа отсылает читателей к лунным ассоциациям, к тому, что Набоков в «Даре» именовал «виолой заблудившегося пола», поэтому тема Кинбота по праву звучит так громко в романе[14] .
А теперь обратимся к третьему главному герою: Якобу Градусу (Jakob Gradus alias Jack Degree, de Grey, d’Argus, Vinоgradus, Leningradus). Этот персонаж также является сложной составной фигурой. Начнем с имени Якоб. Вряд ли стоит заглядывать так далеко в историю и вспоминать о библейском Иакове, которого можно было бы назвать первым богоборцем (а тем самым и первым революционером). Судя по той явной антипатии, которая досталась этому персонажу, его возможные прототипы были автору весьма мало симпатичны. Например, Роман Якобсон (1896 – 1982), с которым Набоков порвал отношения в конце 50-х гг. Его стараниям Набоков был обязан своей карьерной неудачей: «не-приглашением» в Гарвардский университет (в качестве аргумента против кандидатуры Набокова Якобсон высказал забавное и по сути нелепое сравнение Набокова со слоном!)[15]. Просоветски настроенный (что ассоциируется с революционными, в данном случае, большевистскими настроениями) литературовед был политическим неприятелем верного либерально-демократическим идеалам Набокова. Но этого мало: Якобсон был одним из основоположников ненавистного Набокову структурализма. Из фамилии Якобсона получается вычитанием последнего слога имя Якоб. Заметим, что на некоторых фотографиях волосы у Якобсона стоят «щеткой» на подобие прически экстремиста Градуса в романе Набокова. В пользу этой интерпретации говорит и имя дяди Градуса: Роман (Целовальников) – Роман Якобсон.
Было в истории еще два лица, с которыми Набокову пришлось столкнуться при его работе над переводом и комментариями к «Евгению Онегину». Я имею в виду, во-первых, декабриста А. И. Якубовича (1792 – 1845). Набоков упоминает его в комментарии к строфе XX Первой главы «Евгения Онегина», где Якубович назван «сорвиголовой» и «метким стрелком», отправившим дюжину людей на тот свет на дуэлях[16] на мой взгляд, вполне подходит к описанию внешнего облика Якоба Градуса. Отдаленным потомком этого декабриста был пушкинист Д. П. Якубович (1897 – 1940), возглавивший в конце 1936 года Пушкинскую комиссию в ИРЛИ, издававшую ежегодник «Пушкин. Временник Пушкинской комиссии»[17], с которым Набоков, разумеется, ознакомился в процессе работы над комментариями к «Евгению Онегину». Итак: Якубович → Якоб-ович.
Несомненно, и французские якоб-инцы причастны к изобретению имени этого экстремиста. Их историческое название обязано клубу на улице Сен-Жак в Париже, где проходили их собрания в 1792-93 гг. Одним из имен Градуса окажется Жак – Jacques de Grey – встречается в тексте комментария к строке 17 поэмы[18], но не включено в Указатель.
Фамилия Градус или Виноградус заинтриговала меня больше всего. И мне кажется, я нашла разгадку этой необычной (даже на фоне обычной необычности у Набокова) фамилии. Разгадка пришла, когда я всмотрелась в символ «градус» для обозначения температуры. В 1953 г. вышла в свет книга Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» (американское название «Farenheit 451»). Читал ли Набоков научную фантастику? Сомневаюсь, однако не слышать об этом в свое время очень популярном романе Брэдбери он не мог. Я полагаю, что сын Набокова Дмитрий рассказывал отцу о нашумевших среди молодых читателей его поколения книгах, одной из которых был роман «451 градус по Фаренгейту». И когда в 1957 г. была опубликована очередная книга Брэдбери «Вино » («Dandelion Wine», отметим притаившегося в первом английском слове льва, уже использованного Набоковым при описании внешности поэта Шейда), Набоков скомбинировал градус из первого романа с алкогольным напитком из названия второго романа Брэдбери и получил Виноградуса. Главный герой романа «Вино из одуванчиков» носит имя Дуглас (Douglas), а значит он неким образом мог быть причастен к той стекольной фабрике (glass factory[19]), в которой началась революционная смута в Онгаве.
Третье из шести имен этого персонажа в Указателе - de Grey. Если обратиться к литературным героям как к возможным прообразам, то первым будет Гандальф Серый из уже упомянутого романа Толкина «Властелин колец». Речь идет лишь об имени, т. к. никакой другой параллели между этими двумя персонажами нет. Однако в реальном мире был человек, мимо которого Набоков как автор «Лолиты» и рассказов «Сестры Вейн» и «Знаки и символы» не мог равнодушно пройти. В виду имеется британский криптограф Найджел де Гри (1886 – 1951), чья фамилия в английском написании буквально совпадает с фамилией экстремиста из «Бледного пламени»: Nigel de Grey.
и каприс для скрипки под названием «Gradus ad Parnassum» («Ступень к Парнассу»). Если эта догадка верна, то Набоков скомбинировал первое имя творца с первым словом в названии его творения: Якоб Градус. Что может быть остроумнее? Экстремист Градус родился в 1915, т. е. ровно сто лет позднее композитора Донта.
Cледующее имя Градуса - д′Аргус (анаграмма градуса). Голубянка Аргус или большой аргус (лат. Plebejus argus) – бабочка из семейства голубянок, интересный для писателя-лепидоптериста оборот, между прочим содержащий пренебрежительную окраску (бабочка названа «плебейской»), как и все, сказанное в романе о Градусе- д′Аргусе. Хотя легкокрылая бабочка ничего общего с неуклюжим экстремистом не имеет, во всяком случае, это созвучие любопытно. Более вероятна отсылка к мифологическому гиганту стоглазому Аргусу, которому богиня Гера поручила сторожить Ио. По-итальянски «io» означает «я» или английское «i», произносимое как «eye» (глаз). Таким образом, и страж и поставленный под стражу связаны друг с другом запутанной филологической нитью. Та же связь существует между Кинботом, наблюдающим за Шейдом, и поэтом Шейдом, и между заключенным в башне королем Земблы Чарльзом Излюбленным и его тюремщиками-экстремистами, а также между бывшим стекольщиком Градусом, сделавшим стеклянный глаз для своей старой сожительницы[20] и Кинботом, который с приближением Градуса к университетскому городку, начинает видеть своего преследователя буквально насквозь [21], (как будто Градус был из стекла). Наконец «gradus» в переводе с латинского означает «шаг». И в этом слышится перекличка с «Даром» Набокова, в третьей главе которого прозвучал, по выражению исследователя В. Е. Александрова, «мотив шага»[22].
(«друг» поэта Шейда) напоминает гоголевского Хлестакова[23], который был «с Пушкиным на дружеской ноге», что объясняет выбор подзаголовка моего текста. Выскажем предположение, что начальная буква «Х» во втором имени скрывающегося короля «Xavier» происходит от первой буквы фимилии славного гоголевского героя. Нелишним будет напоминание о Хлестакове как одном из «прототипов» самого Пушкина в повести-эссе А. Синявского «Прогулки с Пушкиным»[24] (1975) (тут, как мне кажется, А. Синявский хватил через край: уж скорее наоборот: Пушкина можно было бы назвать протопипом Хлестакова, но на то и прикрылся автор своим криминальным псевдонимом Абрам Терц, чтобы иметь свободу высказать «крамольные» идеи. Заметим, что эпиграфом к «Прогулкам с Пушкиным» Синявский выбрал реплику Хлестакова, касающуюся Пушкина: «Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» - «Да так, брат, отвечает бывало, так как-то все...» Большой оригинал.»[25]). От Пушкина до Набокова легко перекинуть мост (вспомним только комментарии последнего к «Евгению Онегину», вдохновляющие и сегодня литературоведов), а там уж и до Гоголя рукой подать (написал же Набоков жизнеописание Гоголя «Николай Гоголь» в 1944!).
«Тридцать пять тысяч курьеров» (или менее или более – по-хлестаковски не станем утонять) возвращаются к автору, исполнив задание – протянуть ниточку от романного героя к одному или нескольним реальным людям. Причем связь этих людей с романными персонажами оказывается часто исключительно ономастической.
Александров В. Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эсттика. СПб, 1999
Alexandrov V. E. Nabokov’s Otherworld. (Russ.) St. -Petersburg; 1999
Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы: биография. М- СПб, 2001
BoydB. Vladimir Nabokov: The Russian Years. (Russ.) M-St Pb, 2001
Boyd B. Vladimir Nabokov: The American Years. Princeton Univ. Press, 1991
Гоголь Н. В. Избранные произведения. Минск, 1956
Gogol N. V. Izbrannye proizvedenija. Minsk, 1956
Мейер П. Найдите, что спрятал матрос. «Бледный огонь» Владимира Набокова. М. (НЛО), 2007
Nabokov V. Pale Fire. Weidenfeld and Nicolson, London, 1962
Набоков В. Бледное пламя. Роман и рассказы. Перевод с английского С. Ильина. Свердловск, 1991
Терц Абрам (Синявский А.) Прогулки с Пушкиным. W. Collins and Sons, 1975
Terc Abram (Sinjavskij A.) Progulki s Pushkinym. W. Collins and Sons, 1975 В. Набоков: Pro et contra. СПб 1997
Kernan Alvin B. The Imaginary Library. Princeton University Press, 1982
Примечания
[1] Цитируется по изданию: «Владимир Набоков «Бледное пламя». Роман и рассказы». Свердловск 1991; пер. с английского С. Ильина, с. 192.
[2] Там же: , с. 172.
«Зимняя дорога» (1826).
[4] Ср. мнение Присциллы Мейер: «Можно сказать, что Набоков (...) смог стать луной по отношению к пушкинскому солнцу(...).» в: Мейер, Присцилла «Найдите, что спрятал матрос. «Бледный огонь» Владимира Набокова» М. НЛО, 2007, с. 158.
[5] «Бледное пламя», пер. С. Ильина, с. 226 – названные кроме Джонсона три выдуманных персонажа оставлены здесь без внимания.
[6] Boyd, Brian „Vladimir Nabokov: The American Years“ Princeton University Press 1991, c. 354 -355.
[7] «Бледное пламя», с. 274. Ср. у Набокова: «Zembla, a distant northern land.» - перестановкой букв можно получить из последнего слова, по типу игры в слова «брэззл», упомянутой в рассказе Набокова «Превратности времен» (1945), д а л или имя Даль.
«Бледное пламя», с. 22.
[9] Молодой Набоков познакомился с Волошиным в Ялте, см. Б. Бойд «Владимир Набоков. Русские годы: биография» М. - СПб, 2001, с. 180.
[10] Вспомним хотя бы историю Черубины де Габриак.
[11] Свифт – автор в высшей степени ироничных романов «Битва книг» (1704) и «Путешествия Гулливера» (1726).
[12] Первым упомянул Хоббитов (героев Толкина) в связи с «Бледным пламенам» Алвин Б. Кернан в своей книге „The Imaginary Library“ Princeton University Press, 1982, c. 113.
«Предисловие к роману „Bend Sinister“» в: «В. Набоков. Pro et contra“, c. 79.
[14] Может быть, этот роман был как-то связан с памятью брата писателя Сергея Набокова, который погиб в третьем Рейхе отчасти из-за его гомосексуализма. Заметим, что «Серый» является обычным прозвищем Сергея. В романе «Серый» (de Grey) относится к Градусу (см. «Бледное пламя», Указатель, с. 260).
[15] Boyd, Brian „Vladimir Nabokov: The American Years“, c. 303.
[16] „Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksandr Pushkin. Translated from Russian, with a Commentary, by Vladimir Nabokov” in four Volumes, Bollinger Foundation, 1964, том 2, с. 89.
[17] См. ст. в «Википедии» «Якубович, Дмитрий Петрович», считана 17.01.2020
„Pale Fire“, c. 77-
[19] См. Комментарий к строке 130: «(...) Extremists from the famous Glass Factory where the revolution had flickered first.» - Nabokov, Vladimir “Pale Fire” Weidenfeld and Nicolson, 1962, c 120.
[20] «Бледное пламя», с. 235
[21] «Мы различает, как-то вдруг, его влажную плоть. Мы различаем также (...) его фуксиновое и багровое нутро и странное, недоброкачественное волнение, воздымающееся у него в кишках.» там же, с. 236.
[22] Александров В. Е. «Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика» СПб, 1999, с. 135 -137.
«В. Набоков. Pro et contra» СПб 1997). Возьмем смелость высказатьт предположение, что «Х» во втором имени короля Земблы „Xavier“ имеет свой источник в имени Гоголевского Хлестакова.
[24] Абрам Терц (Андрей Синявский) «Прогулки с Пушкиным» W. Collins Sons 1975, с. 152 - 153
[25] Гоголь, Н. В. «Ревизор», действие 3, явление 6, цитируется по изданию, Н. В.. Гоголь «Избранные произведения» Мннск 1956, с. 265..