Долинин Александр: Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар»
Глава вторая

Глава вторая

2–1

Отец однажды, в Ордосе <… >ненароком вошел в основу радуги, – редчайший случай! – и очутился в цветном воздухе, в играющем огне, будто в раю. – Ордос – плато в Китае, в северной излучине реки Хуанхэ (Желтой реки). По свидетельству Г. Н. Потанина (1835–1920), путешествовавшего по восточному Ордосу, местные монголы связывают образ небесной радуги с грядущим пришествием «какого-то <… > богоподобного существа» (Потанин 1893: I, 129).

«Уолден, или жизнь в лесу» («Walden; Or, Life in the Woods», 1854) есть похожий рассказ о вхождении в радугу: «Once it chanced that I stood in the very abutment of a rainbow’s arch, which filled the lower stratum of the atmosphere, tinging the grass and leaves around, and dazzling me as if I looked through colored crystal. It was a lake of rainbow light, in which, for a short while, I lived like a dolphin» (Thoreau 1906: 224; букв. пер.: «Однажды мне случилось стоять внутри основания радуги, которая заполнила нижние слои воздуха, окрашивая траву и листья вокруг и ослепляя меня, словно я смотрел сквозь цветной хрусталь. Это было озеро радужного света, в котором я некоторое время жил, как дельфин» [англ. ]). Известнейший американский натуралист и философ Джон Берроуз (John Burroughs, 1837–1921) в двух поздних эссе цитировал этот пассаж как яркий пример абсурдных представлений Торо о природе, поскольку по законам физики приблизиться к радуге невозможно. Этим, писал он, радуга «подобна призраку, гостье из другого мира» (Burroughs 1919a: 779–780; Burroughs 1922: 137–138). На публикацию первого из них в американском журнале The Atlantic Monthly откликнулось несколько человек, утверждавших, что в детстве им тоже случалось вступать в основание радуги, так что Берроузу пришлось отвечать своим оппонентам в специальной заметке (Burroughs 1920). Журнальная полемика по поводу Торо и радуги вполне могла попасться на глаза Набокову в Кембридже, библиотека которого получала The Atlantic Monthly. Нельзя исключать и его знакомство с книгой: Burroughs 1922 (2-е изд. – 1923), которая имелась как в кембриджской, так и в берлинской библиотеке.

–2

– Название бабочки раскрыто в «Других берегах», где она описана ровно теми же словами: «… крупные, иссиня-черные с белой перевязью бабочки (восточный подвид тополевой нимфы) низко плавали кругами над лакомой грязью дороги» (Набоков 1999–2000: V, 179). Теперь эта бабочка из семейства нимфалид (лат. Nymphalidae) по-русски называется иначе: ленточник тополевый, или лентокрыльница (лат. Limenitis populi).

2–3

… живая чернота, которая при передаче удовлетворяла глаз акварелиста лишь покуда краски были еще мокры… – В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 100) вместо «при передаче удовлетворяла глаз акварелиста» было «на бумаге пребывала похожей» (отмечено: Grayson 1994: 23).

–4

… в усеянном белыми мушками просвете… – В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 101) было «утыканном» вместо «усеянном» (Grayson 1994: 23).

2–5

… среди плывущих в глазах, сначала даже непонятных надписей над <… > лавками только одна-единственная могла еще казаться написанной по-русски: Какао… – Немецкое написание «Какао» совпадает с русским. Как заметил М. Ю. Шульман, совпадение написаний слова в кириллице и латинице обыгрывалось также в «Других берегах», где Набоков вспоминает, что в детстве он знал английскую, но не русскую азбуку и «кроме таких слова, как „какао“ <… > ничего по-русски не мог прочесть» (Набоков 1999–2000: V, 152–153): «… образ тот же самый – абракадабра и вдруг всплывающее в ней понятное „какао“ – но только если в „Даре“ Набоков видит русское в чужеродном, то в воспоминаниях <… > он подсмеивается и над своим детством в России, и, задним числом, над аналогичным эпизодом в романе» [www.facebook.com/michael. schulmann/posts/823721354341032].

2–6

… ненавидит <… >за фольмильх и экстраштарк – подразумевающие законное существование разбавленного и поддельного. – По-немецки Vollmilkh – цельное молоко; extrastark – особо крепкое (о кофе, пиве и т. п.), особо прочное, особо сильного действия (о лекарствах).

–7

… бедному фабриканту вдруг требовалась точная справка (как по-французски «ровница»?)… – В текстильной промышленности ровницей называется промежуточный продукт при производстве пряжи, который изготовляется на специальных ровничных машинах. Слово, по-видимому, происходит от английского rove, roving; во французском языке ему соответствуют mèche и filage en gros.

2–8

… Тотчас же ветер грубо его обыскал… — Реминисценция стиха из поэмы Маяковского «Про это» (1923): «Был вором-ветром мальчишка обыскан» (Маяковский 1955–1961: IV, 156; Левинтон 1999: 272).

2–9

… небольшое количество трамвайного тепла было уже у него отнято. – Ср. в стихотворении Мандельштама «Вы, с квадратными окошками, невысокие дома…» (1924): «После бани, после оперы, – все равно, куда ни шло, – / Бестолковое, последнее трамвайное тепло!» (Мандельштам 1990: I, 155; Левинтон 1999: 272).

–10

… не он, а ведомство городских путей сообщения оказывалось в накладе – и притом на гораздо, гораздо большую сумму (норд-экспрессную!)… – Восклицание в скобках добавлено в издании 1952 года (Grayson 1994: 23; ср.: Современные записки. 1937. Кн. LXIV. С. 107). Без него читатель едва ли мог понять, что речь идет о воображаемом путешествии в старую Россию на «Норд-Экспрессе» – поезде класса люкс, ходившем по маршруту Париж – Берлин – Петербург с 1896 года до начала Первой мировой войны. О поездках на «Норд-Экспрессе» Набоков вспоминал в «Других берегах» (Набоков 1999–2000: V, 234–235), писал в «Защите Лужина» и «Подвиге» (Там же: II, 346; III, 113–114).

2–11

… он кончиком пальцев задевал мокрую хвою… — В «Современных записках»: «кончиками пальцев» (Кн. LXIV. С. 107).

–12

… данлоповую полосу от Таниного велосипеда… — прилагательное образовано от названия английской фирмы «Данлоп» (Dunlop, основана в 1890 году), производящей автомобильные и велосипедные шины.

–13

… большой, крепкий и необыкновенно выразительный дом <… > плыл навстречу <… >идя на всех маркизах… – Маркиза – матерчатый навес над окном и балконом.

2–13а

… два кисленьких, исподлобья глядящих гимназиста, двоюродные братья Федора: один в фуражке, другой без, – тот, который без, убит спустя лет семь под Мелитополем… – Автобиографическое подразумевание. Набоков имеет в виду своего кузена и друга детства барона Георгия (Юрия) Рауша фон Траубенберга (1897–1919), корнета Сводно-гвардейского кавалерийского полка Добровольческой армии, убитого в бою с красными на севере Крыма 21 февраля 1919 года. Ему посвящено два стихотворения Набокова: «Как ты – я с отроческих лет…», датированное январем 1919 года, и «Памяти друга» («В той чаще, где тысячи ягод…», не датировано); в стихотворении «Сновиденье» («Будильнику на утро задаю…», 1927) убитый друг является лирическому герою во сне. О дружбе с Юрием и его гибели Набоков писал во всех трех вариантах своей автобиографии, каждый раз с новыми подробностями (ср.: Nabokov 1951: 138–139; Nabokov 1966: 196–200, 203; Набоков 1999–2000: V, 272, 275–276).

2–14

… обоими замеченный гротеск: невозмутимый мотоциклист провез в прицепной каретке бюст Вагнера. – До середины ХХ века мотоциклетную коляску называли кареткой. По-немецки фамилия Wagner (букв. «каретник») и существительное Beiwagen (мотоциклетная каретка) – это однокоренные слова, что создает не только визуальный, но и лингвистический гротеск (Сендерович, Шварц 1999: 354). М. В. Ефимов усмотрел в этой зарисовке ироничный намек на многочисленные высказывания об актуальности Вагнера для современности ряда деятелей Серебряного века и, в частности, Блока (Ефимов 2014: 261–262).

–15

<… > к речке, к Pont des Vaches, и дальше, <… > по Chemin du Pendu, родные, не режущие их русского слуха прозвания… — Набоков описывает путь из своего фамильного имения Выра в Батово, имение его бабушки по отцовской линии М. Ф. Набоковой (урожд. фон Корф, 1842–1926). «Коровьим мостом» (фр. pont des vaches) в семье Набоковых называли деревянный мост через реку Оредеж, а «Дорогой повешенного» (фр. chemin du pendu) – парковую дорогу в Батово, некогда принадлежавшее матери К. Ф. Рылеева, одного из пяти повешенных декабристов. Как писал Набоков в «Speak, Memory», англоязычной версии своей автобиографии: «Two tutor-and-governess raised generations of Nabokovs knew a certain trail through the woods beyond Batovo as „Le Chemin du Pendu“, the favorite walk of The Hanged One, as Rileev was referred to in society… [Два поколения Набоковых, воспитанные домашними учителями и гувернантками, знали одну тропу через лес за Батово как „Le Chemin du Pendu“ – по ней любил прогуливаться Повешенный, как в свете называли Рылеева (англ.)]» (Nabokov 1966: 63; ср. также: Pushkin 1990: 434; Nabokov 1998: 126).

–16

… на бертолетовом снегу… — Имеется в виду имитация снега из бертолетовой соли.

2–17

– а фабрикант все курил сигару. – Толстые фабриканты, курящие толстые сигары, – важный «разоблачительный» мотив фильма С. М. Эйзенштейна «Стачка» (1925).

«Стачке» отсутствует. Подобные кадры есть в другом фильме Эйзенштейна – «Генеральной линии» (известен также под названием «Старое и новое», 1929), но там крупным планом показаны лица не умученных непосильным трудом «фабричных», а истекающих потом крестьян во время засухи (эпизод «Крестный ход»). По всей видимости, Набоков создает составную пародию на эйзенштейновский параллельный монтаж, выявляя и подчеркивая его пропагандистскую сущность. В письме к Э. Уилсону от 23 февраля 1948 года он прямо свяжет «огромные капли пота, стекающие по изможденным щекам» с фильмами Эйзенштейна (презрительно именуя его Эйзенштадтом) и «монтажом» (Nabokov, Wilson 2001: 222), из чего следует, что крупный план потного лица он считал фирменным приемом режиссера.

–18

королларий – от лат. corollarium и англ. corollary – дополнение, естественное следствие, положение, которое вытекает из предшествующего и потому не требует доказательств.

–19

… некто Крон, пишущий под псевдонимом Ростислав Странный, порадовал нас длинным рассказом о романтическом приключении в городе стооком, под небесами чуждыми: ради красоты, эпитеты были поставлены позади существительных, глаголы тоже куда-то улетали, и почему-то раз десять повторялось слово «сторожко»… – Набоков издевается над характерными особенностями орнаментально-сказового стиля, получившего широкое распространение в советской и, в меньшей степени, эмигрантской прозе 1920-х годов, – злоупотреблением инверсиями и диалектизмами. Пример с наречием «сторожко» и инверсиями нашелся в рассказе «Христаллю» писателя с псевдонимом-прилагательным «Сергей Горный» (см.: [1–34]), товарища Набокова по берлинским литературным кружкам и клубам: «Смотрит пытливо, сторожко, пристально… Кричит небо синее, звонкое. Кричат стены белые безумные» (Горный 1922: 40). Возможно, однако, что Набоков метил не столько в кого-то из берлинских литераторов, сколько в литературную моду, одним из законодателей которой был А. М. Ремизов. В 1928 году Набоков подверг уничтожающей критике новую книгу Ремизова с инверсивным заглавием – сборник литературных переложений христианских апокрифов «Звезда надзвездная», обвинив автора в том, что он грешит против вкуса: «Страшно то, что опять-таки ничего не изменилось, если бы Богородица принесла „солнце надсолнечное“ вместо „звезды надзвездной“». Один из приведенных Набоковым примеров «суконного языка» книги подозрительно напоминает писания Ростислава Странного: «Жестокий сумрак безлунный безмолвием облек город» (Набоков 1999–2000: II, 666–667; Ремизов 1928: 41). Рецензия вызвала небольшой скандал, когда возмущенный ею художник Н. В. Зарецкий, большой поклонник Ремизова, зачитал свой резкий ответ на заседании берлинского Клуба поэтов, оскорбив Набокова сравнением с Булгариным (см. об этом подробнее: Field 1986: 188–189; Обатнина 2001: 251–260; Бойд 2001: 337).

«Единственное, что в нем было хорошего, – сказал ему Набоков, – это то, что он по-настоящему жил литературой» (Field 1986: 188). Весьма убедительным представляется предположение М. Безродного, что Набоков вывел Ремизова и его жену Серафиму Павловну под именами Олег и Серафима Комаровы в романе «Пнин» (Безродный 2001). Прообразом Комаровых можно считать похожую супружескую пару в рассказе «Василий Шишков» (1939) – «обширная дама (кажется, переводчица или теософка) с угрюмым маленьким мужем, похожим на черный брелок» (Набоков 1999–2000: V, 411; указано: Блищ 2013: 197). [23]

–20

… так непрочно, / так плохо сделана луна, / хотя из Гамбурга нарочно / она сюда привезена… — Обыгрываются слова безумного Поприщина из «Записок сумасшедшего» Гоголя: «Признаюсь, я ощутил сердечное беспокойство, когда вообразил себе необыкновенную нежность и непрочность луны. Луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге; и прескверно делается» (Гоголь 1937–1952: III, 212).

2–21

«Скажи мне, – спросил я, – до гроба / запомнишь – вон ласточку ту?» / И ты отвечала: «Еще бы!» // И как мы заплакали оба, / как вскрикнула жизнь на лету… / До завтра, навеки, до гроба, – / однажды, на старом мосту… – В ардисовском сборнике «Стихи» (1979) и последующих изданиях стихотворение печаталось без разделения на строфы под названием «Ласточка». Набоков в интервью телевидению Би-би-си (1962) назвал его самым любимым из своих русских стихов и следующим образом пересказал не знающим русский язык журналистам: «There are two persons involved, a boy and a girl, standing on a bridge above the reflected sunset, and there are swallows skimming by, and the boy turns to the girl and says to her, „Tell me, will you always remember that swallow? – not any kind of swallow, not those swallows, there, but that particular swallow that skimmed by?“ And she says, „Of course I will,“ and they both burst into tears [В нем двое персонажей, мальчик и девочка, они стоят на мосту над отраженным закатом, мимо них над самой водой проносятся ласточки, и мальчик поворачивается к девочке и говорит ей: „Скажи, запомнишь ли ты навсегда вон ту ласточку? – не любую ласточку, не вон тех ласточек, а именно ту ласточку, которая пронеслась мимо над самой водой?“ И она говорит: „Конечно, запомню“, и оба начинают плакать (англ.)]» (Nabokov 1990c: 14).

Стихотворение продолжает богатую русскую традицию стихотворений о ласточках, берущую начало с «Ласточки» и «На смерть Катерины Яковлевны, 1794 году июля 15 дня приключившуюся» Державина (подробней см.: Сурат 2009). Двойное указание с эмфазой «вон ту» сближает набоковскую «Ласточку» с «Ласточками» Ходасевича (1921), где использована эта же форма (ср.: «Вон ту прозрачную, но прочную плеву / Не прободать крылом остроугольным, / Не выпорхнуть туда, за синеву, / Ни птичьим крылышком, ни сердцем подневольным» [Ходасевич 1989: 139]; наблюдение М. Ю. Шульмана). Правда, как следует из пояснений Набокова в интервью, он, в отличие от Ходасевича, имел в виду не подъем вверх, а полет вниз, к воде, что скорее напоминает «Ласточек» Фета: «Вот понеслась и зачертила – / И страшно, чтобы гладь стекла / Стихией чуждой не схватила / Молниевидного крыла» (Фет 1959: 107).

«Песне цыганки» Я. П. Полонского: «Мы простимся на мосту»). О подобном предчувствии в сходных обстоятельствах, на свиданиях со своей юношеской возлюбленной, Набоков вспоминал в «Других берегах»: «… в разгар встреч мы слишком много играли на струнах разлуки. В то последнее наше лето, как бы упражняясь в ней, мы расставались навеки после каждого свидания, еженощно, на пепельной тропе или на старом мосту, со сложенными на нем тенями перил, между небесным месяцем и речным, я целовал ее теплые, мокрые веки и свежее от дождя лицо, и, отойдя, тотчас возвращался, чтобы проститься с нею еще раз, а потом долго взъезжал вверх, по крутой горе, к Выре, согнувшись вдвое, вжимая педали в упругий, чудовищно мокрый мрак, принимавший символическое значение какого-то ужаса и горя, какой-то зловеще поднимавшейся силы, которую нельзя было растоптать» (Набоков 1999–2000: V, 293).

–22

«Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моей любимой мечтой» – цитата из «Путешествия в Арзрум» Пушкина (Пушкин 1937–1959: VIII, 463). По замечанию И. А. Паперно, «Путешествие в Арзрум» могло послужить для Набокова моделью использования документального материала во второй и четвертой главах «Дара», поскольку Пушкин включал в свои путевые заметки сведения, заимствованные из целого ряда литературных источников (Паперно 1997: 498). Вопреки предположению исследователя, статья Тынянова о «Путешествии в Арзрум» (1936), в которой приводится ряд примеров «деформации» материала у Пушкина, никак не могла повлиять на повествовательную стратегию Набокова, ибо она вышла в свет уже после того, как вторая и четвертая главы романа были вчерне закончены.

2–23

<… > помнишь: «Надет у fraxini под шубой фрак синий». – Имеется в виду крупная бабочка-ночница Catocala fraxini (рус. голубая ленточница, или голубая орденская лента) из семейства совок (Noctuidae).

«Детство» «синий фрак с возвышениями и сборками на плечах» носит учитель Карл Иванович (Толстой 1978–1985: I, 16).

–24

«То не лист, дар Борея, то сидит arborea». – Прилагательное arborea («древесная») входит в латинское номенклатурное название нескольких бабочек. По предположению Д. Циммера, здесь речь идет о маленьком мотыльке Phyllodesma (ранее Epicnaptera) japonica arborea (рус. коконопряд/шелкопряд Блекера) из семейства коконопрядов (Lasiocampidae). Эти мотыльки в состоянии покоя имитируют сухой древесный лист (Zimmer 2001: 225).

«Румяный критик мой, насмешник толстопузый…» (1830), в котором описывается унылый деревенский вид: «Где речка? На дворе у низкого забора / Два бедных деревца стоят в отраду взора, / Два только деревца. И то из них одно / Дождливой осенью совсем обнажено, / И листья на другом, размокнув и желтея, / Чтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея» (Пушкин 1937–1959: III, 236).

2–25

… в двух шагах от дома <… > он внезапно указал Федору концом трости на пухленького, рыжеватого, с волнистым вырезом крыльев, шелкопряда из рода листоподобных, спавшего на стебельке, под кустом <… > Мохнатое, крошечное чудовище <… > было как раз привезенная новинка, – и где, в Петербургской губернии, фауна которой так хорошо исследована! <… > через несколько дней выяснилось, что эта новая бабочка только что описана, по петербургским же экземплярам, одним из коллег отца… – Набоков смешивает шелкопряда Блекера (см. выше) с двумя другими видами, шелкопрядом выемчатокрылым Phyllodesma (ранее Epicnaptera) ilicifolia и шелкопрядом осиноволистным Phyllodesma (ранее Epicnaptera) tremulifolia, эпитеты которых указывают на их сходство с листьями соответственно остролиста и осины. Житомирский энтомолог Г. Ф. Блекер, первым описавший новый вид шелкопряда под названием Epicnaptera arborea по экземплярам из Санкт-Петербургской губернии, заметил, что он близок к этим листоподобным видам, но отличается от них во всех стадиях развития. По его сведениям, Epicnaptera tremulifolia в Санкт-Петербургской губернии не водится, а Epicnaptera ilicifolia встречается редко (Блекер 1908).

2–25а

<… > стояла бледная красноротая красавица <… > и знаменитый летчик-акробат: все смотрели на него, на его кашнэ, на его спину, словно искали на ней крыльев. – В конце апреля 1937 года, когда Набоков собирался начать работу над второй главой «Дара», сильное впечатление на него произвела гибель во Франции знаменитого американского летчика-акробата Клема Зона (Clem Sohn, 1910–1937), которого называли человеком-птицей (the Birdman). Зон выбрасывался из самолета на высоте 4000 метров в сконструированном им самим костюме с перепончатыми крыльями. Как писала газета «Возрождение» в статье «Современный Икар», «благодаря этому приспособлению, Зон мог кувыркаться в воздухе, парить, летать зигзагами, планировать, совершать разнообразные прыжки и даже сделать несколько раз мертвые петли» (1935. № 3559. 2 марта). Подлетая к земле, он открывал парашют, но во время последнего представления как основной, так и запасной парашют не раскрылись, и Зон разбился на глазах у ста тысяч зрителей. В письме жене с почтовым штемпелем «1 мая 1937» Набоков писал: «В кинематографе видел ужасное, пронзительное падение „человека-птицы“ – и какой-то звон долго не давал мне покоя.

«Портрете художника в молодости» и «Улиссе» Джойса (см.: [5–18]) и через них – с символикой творчества. Вспоминая своего отца и «колдовскую легкость» жизни в семейном кругу, Федор думает: «Оттуда я и теперь занимаю крылья» (299). В конце романа он упоминает о падении небольшого аэроплана в Груневальдском лесу («некто, катая свою даму по утренней лазури, перерезвился, потерял власть над рулем и со свистом, с треском нырнул прямо в сосняк») и замечает «отпечаток удалой смерти под соснами, одна из коих была сверху донизу обрита крылом» (506). Этому пародийному отзвуку сюжета о падении Икара противопоставлен высоко летящий самолет в «откровенно ночном небе», на который Федор обращает внимание Зины перед тем, как рассказать ей замысел своего будущего романа (537; см.: [5–124]).

«Драка»: «И в это мгновенье с каким-то эоловым возгласом всплывает над соснами аэроплан, и смуглый атлет, прервав игру, смотрит на небо, где к солнцу несутся два синих крыла, гуденье, восторг Дедала» (Набоков 1999–2000: I, 71). В черновике рассказа вычеркнуто замечание рассказчика, что аэроплан летит, «нисколько не нарушая мои мечты, а, напротив, воплощая все древнейшие преданья, древний бред Дедала» ([ «Po utram, esli solntse priglashalo menia…»], draft fragment in Russian // LCVNP. Box 8).

2–26

<… > придвинул к себе раскрытую на диване книгу <… > «Жатва струилась, ожидая серпа». Опять этот божественный укол. А как звала, как подсказывала строка о Тереке («то-то был он ужасен!») или, еще точнее, еще ближе – о татарских женщинах: «Они сидели верхами, окутанные в чадры: видны были у них только глаза да каблуки». – Федор читает «Путешествие в Арзрум», откуда взяты все три цитаты (ср.: Пушкин 1937–1959: VIII, 462, 453, 460). «Божественный укол» рифмуется, как в прямом, так и в переносном смысле, с пушкинским «божественным глаголом»: «Но лишь божественный глагол / До слуха чуткого коснется, / Душа поэта встрепенется, / Как пробудившийся орел» («Поэт», 1827; Там же: III, 65).

2–27

… возьми <… > книги Григория Ефимовича… — Имеется в виду трехтомное «Описание путешествия в Западный Китай» (1896–1907; см.: Грум 1896; Грум 1899; Грум 1907) русского географа, этнографа и энтомолога Григория Ефимовича Грум-Гржимайло (1860–1936), главный источник второй главы «Дара».

–28

… книги великого князя… — Великий князь Николай Михайлович (1859–1919), внук Николая I, видный ученый-историк, президент Императорского исторического общества и Русского географического общества, занимался, кроме того, энтомологией и издал девять томов сборника на французском, английском и немецком языках «Mémoires sur les lépidoptères» («Записки о лепидоптерах», 1884–1901), который Набоков в «Других берегах» назвал замечательным (Набоков 1999–2000: V, 223). Азиатские экспедиции Грум-Гржимайло были снаряжены главным образом на его средства.

2–29

… напиши к Авинову, к Верити, напиши к немцу <… > Бенгас? Бон-гас? – Речь идет о собирателях и исследователях бабочек: русском энтомологе и художнике Андрее Николаевиче Авинове (1884–1949; с 1917 года жил в США), итальянском враче и лепидоптерологе Руджеро Верити (Ruggero Verity, 1883–1959) и совладельце немецкой фирмы, специализировавшейся на торговле коллекционными насекомыми, немецком лепидоптерологе Отто Банг-Хаасе (Otto Bang-Haas, 1882–1948).

2–30

– английский город в 50 километрах от Лондона, где находится филиал Музея естественной истории, так называемый Зоологический музей Уолтера Ротшильда (по имени основателя, открывшего свои коллекции для публики в 1892 году).

–31

… он питался Пушкиным, вдыхал Пушкина <… > Пушкин входил в его кровь. – Сходными метафорами описывал свое отношение к Пушкину Розанов в «Опавших листьях» (см.: [1–132]): «Пушкин <… > я его ел. Уже знаешь страницу, сцену: и перечтешь вновь; но это – еда. Вошло в меня, бежит в крови, освежает мозг, чистит душу от грехов» (Розанов 1990: 213).

2–32

… он доводил прозрачность прозы до ямба и затем преодолевал его, – живым примером служило: Не приведи Бог видеть русский бунт, / бессмысленный и беспощадный. – Mаксима из «Капитанской дочки» Пушкина (Пушкин 1937–1959: VIII, 364), укладывающаяся в схему ямба (я6+4). В английском переводе «Дара» источником цитаты ошибочно названа «История Пугачевского бунта» (Nabokov 1991b: 97).

«Проза Пушкина, – писал Андрей Белый, – явно пульсирует ритмом, имеющим склонность оформиться и закрепиться в чеканности метра; она не есть проза; умея владеть метром строк, Пушкин встал перед нами прозаиком русским» (Белый 1919: 52; курсив оригинала). Приведя несколько примеров из «Капитанской дочки», он пришел к выводу, что у Пушкина преобладает ямб с отдельными анапестическими стопами, причем регулярный метр часто прерывается «толчками и ухабами». Андрею Белому возражал Б. В. Томашевский, считавший, что метрические вкрапления суть «частные виды обычной прозы, лишь случайно совпадающие по расположению ударений с частными формами стиха», и потому не воспринимающиеся нами как стихи; их нельзя объяснять «навыком Пушкина к стихотворной речи», так как они столь же часто встречаются и в нехудожественной прозе, «вплоть до полуграмотных канцелярских уставов» (Томашевский 1929: 281–285). Судя по всему, Набокову больше импонировала точка зрения Андрея Белого.

–33

… — Сравнение отсылает к биографии Пушкина, который, как пишут многие мемуаристы, любил ходить на прогулки в Михайловском с тяжелой железной палкой в руках, чтобы развивать мускульную силу (см.: Вересаев 1936: I, 272, 276, 284, 285, 286 и др.).

–34

Навстречу шла Каролина Шмидт, девушка сильно нарумяненная, вида скромного и смиренного, купившая кровать, на которой умер Шонинг. – Отсылка к незавершенной повести Пушкина «Марья Шонинг», основанной на документальном отчете о громком уголовном процессе в Германии по делу о детоубийстве. В статье «„Мария Шонинг“ как этап историко-социального романа Пушкина» Д. П. Якубович показал, что Пушкин, отталкиваясь от источника, ввел в сюжет «массу оригинальных деталей»: конкретизировал образы, придумал новые эпизоды, например сцену продажи с аукциона имущества отца героини, где рядом с реальными лицами появляются вымышленные персонажи (Якубович 1934). На этом аукционе «кровать, на которой умер Шонинг, куплена была Каролиной Шмидт, девушкой сильно нарумяненной, виду скромного и смиренного» (Пушкин 1937–1959: VIII, 396). Таким образом, «Марья Шонинг», вместе с «Путешествием в Арзрум» (см.: [2–21] и [2–25]) и «Капитанской дочкой» (см.: [1–2]), входит в ряд пушкинских текстов, по которым Годунов-Чердынцев учится работать с документальными источниками.

–35

… похожий на Симеона Вырина смотритель, и так же стояли горшки с бальзамином. – Рассказчик повести Пушкина «Станционный смотритель», описывая свою первую встречу с героем – тогда «человеком лет пятидесяти, свежим и бодрым», – замечает, что в его доме на окнах были «горшки с бальзамином» (см.: Пушкин 1937–1959: VIII, 99).

«Станционного смотрителя», потому что именно так его имя печаталось во всех авторитетных собраниях сочинений Пушкина с 1880-х по конец 1930-х годов. Основанием для выбора имени «Симеон» редакторам послужило второе издание «Повестей Белкина» в составе сборника «Повести, изданные Александром Пушкиным» (1834), где Вырин именовался Симеоном, а его дочь – Авдотьей Симеоновной. Еще в 1907 году В. И. Чернышев усомнился в правильности этого решения, предложив ориентироваться не на второе, а на первое издание «Повестей Белкина» 1831 года (как поступали первые редакторы пушкинских сочинений В. А. Жуковский, П. В. Анненков и Г. Н. Геннади). В этом издании имя Симеон, напечатанное в тексте, было исправлено на Самсон в списке «погрешностей» (то есть опечаток), а дочь героя носила имя Авдотьи Самсоновны (Чернышев 1907: 21). Точку зрения Чернышева в конце концов принял Томашевский, восстановивший имя героя и отчество его дочери по первому изданию «Повестей Белкина» в однотомном собрании сочинений Пушкина, которое вышло под его редакцией в 1935 году. С ним не согласился Ю. Г. Оксман, писавший в коллективной рецензии на однотомник: «В тексте „Станционного Смотрителя“, вопреки последнему прижизненному изданию „Повестей А. Пушкина“ 1834 г. (стр. 99 и 110), Б. В. Томашевский изменяет имя героя повести (Симеон Вырин) и отчество его дочери (Авдотья Симеоновна) на „Самсон Вырин“ и „Авдотья Самсоновна“ (стр. 499 и 501). Это уклонение от текста, санкционированного самим Пушкиным, хотя и основано на вариантах первого издания „Повестей Белкина“ (в издании 1831 г. имя отца – Симеон – и отчество дочери – Самсоновна – оказались несогласованными, в виду чего в „опечатках“ предлагалось исправить „Симеона“ на „Самсона“), представляется нам редакторской вольностью, особенно неуместной в массовом издании, в котором не может быть специально оговорено и мотивировано это расхождение текста однотомника с текстами всех прочих советских (в том числе и школьных) публикаций „Повестей Белкина“» (Аронсон, Оксман 1936: 411).

«Станционного смотрителя» стали печатать только в редакции Томашевского. Наблюдения С. М. Бонди над беловой рукописью «Станционного смотрителя» подтвердили, что Томашевский был прав: Пушкин написал имя «Самсон» неясно, из-за чего переписчик или наборщик сделал ошибку (Бонди 1978: 207).

–36

– Перифраз того места повести Пушкина «Барышня-крестьянка», где Алексей Берестов, придя на свидание с понравившейся ему крестьянской девушкой, «наконец <… > увидел меж кустарника мелькнувший синий сарафан и бросился навстречу милой Акулины» (Там же: 116).

–37

Он находился в том состоянии чувств и души, когда существенность, уступая мечтаниям, сливается с ними в неясных видениях первосонья… — Переадресованная герою с помощью замены «Я» на «Он» цитата из второй главы «Капитанской дочки», где эта фраза вводит пророческий сон Гринева (Там же: 289).

–38

… откуда была Арина Родионовна, – из-за Гатчины, с Суйды <… > и она тоже говорила «эдак певком». – Вспоминая любимую няню Пушкина Арину Родионовну, кучер Петр из Михайловского в 1850-е годы рассказывал: «… она ведь из Гатчины, с Суйды, там эдак все певком говорят» (Вересаев 1936: I, 284). Суйда была главным имением Ганнибалов в Петербургской губернии, близ Гатчины.

–39

Он слышал, как <… > отец с классическим пафосом повторял то, что считал прекраснейшим из всех когда-либо в мире написанных стихов: «Тут Аполлон – идеал, там Ниобея – печаль», и рыжим крылом да перламутром ниобея мелькала над скабиозами прибрежной лужайки, где в первых числах июня попадался изредка маленький «черный» аполлон. – Отец Федора цитирует стихотворение Пушкина «Художнику» (1836; Пушкин 1937–1959: III, 416), где речь идет об изваяниях древнегреческих богов. Имена Аполлон и Ниобея одновременно являются лепидоптерoлогическими названиями, что обыгрывает здесь Набоков. Аполлоны – это бабочки рода Parnassius семейства парусников; ниобея – перламутровка Ниоба (лат. Fabriciana niobe). «Черным» аполлоном называется парусник Мнемозина (лат. Parnassius [ныне Driopa] mnemosyne) и, следовательно, его появление связано с темами памяти и поэзии, предвосхищая стихотворение Федора, в котором он назовет Зину «полу-Мнемозиной» (см.: [3–27]). В одной из «Экскурсий» В. В. Мазаракия (см.: [1–45]) указывалось, что «черный» аполлон был замечен в Лужском уезде 21 мая (Мазаракий 1903: XLII).

–39а

Ученые книги <… > лежали рядом со старыми русскими журналами, где он искал пушкинский отблеск. Там он однажды наткнулся на замечательные «Очерки прошлого» А. Н. Сухощокова… – Вымышленные мемуары вымышленного лица, которому Набоков дал фамилию из списка Яковлева (см. преамбулу, с. 19). «Очерки прошлого» – стандартное заглавие мемуарных и исторических сочинений второй половины XIX – начала ХХ века. Просматривая старые журналы в поисках материалов для биографии Чернышевского, Набоков должен был видеть, например, «Очерки прошлого» графа Г. А. де Воллана (1847–1916), печатавшиеся в 1914–1916 годах в «Русской старине» и «Голосе минувшего», или статьи и архивные публикации И. С. Беляева (1860–1918) под общим заглавием «Бытовые очерки прошлого» в «Историческом вестнике» и «Русской старине». Особое пристрастие к этому заглавию питал украинский писатель А. С. Афанасьев-Чужбинский (наст. фамилия Афанасьев, 1816–1875), помещавший свои «очерки прошлого» в журналах 1860–1870-х годов («Время», «Заря» и др.) и составивший из них большой одноименный сборник (1-е изд. в четырех частях – 1863; 2-е изд. в двух томах – 1870; в трех частях – 1874).

–40

я сам еще займусь. – Первые четыре стиха взяты из чернового наброска Пушкина в редакции А. Ф. Онегина (1887), переставившего во втором стихе параллельные члены синтаксического ряда для улучшения рифмы. Именно так они печатались во всех авторитетных собраниях сочинений Пушкина первой трети ХХ века (см., например: Пушкин 1910: 51; Пушкин 1916: 232). Однако Набоков, вероятно, знал полную транскрипцию наброска, подготовленную Б. М. Энгельгардтом для сборника «Неизданный Пушкин. Собрание А. Ф. Онегина», поскольку второе четверостишие представляет собой стилизацию, основанную на зачеркнутых Пушкиным словах, которые приведены в этой транскрипции: [Еще мне будет], [Роман], [Мицкевич еще созреет] (Пушкин 1922: 80–82). Не законченная Пушкиным вторая строфа в реконструкции Энгельгардта читается следующим образом: «Еще хранятся наслажденья / Для любопытства моего / Для милых снов воображенья / [Для чувств] всего» (Там же: 80).

«упьюсь» заимствован из пушкинской «Элегии» 1830 года («Порой опять гармонией упьюсь»), основная мысль которой, как заметил П. О. Морозов, близка к «О нет, мне жизнь не надоела» (Пушкин 1916: 339 2-й паг.).

… Кой-чем я сам еще займусь. – В «Современных записках» (Кн. LXIV. С. 123): «Еще я сам кой-чем займусь» (Grayson 1994: 24).

–41

Нажитое состояние он проиграл в экартэ на миссисипском кильботе… — До появления пароходов грузы по реке Миссисипи перевозили главным образом на кильботах (англ. keel-boat) – закрытых баржах с килем (см. иллюстрацию).

«Жизни на Миссисипи» писал: «Они шли под парусами и сплавом с верховьев до Нового Орлеана и сменяли там груз, после чего их томительно долго тащили обратно либо бечевой, либо при помощи шестов. Рейсы вниз по течению и обратно иногда отнимали до девяти месяцев. Со временем торговое движение увеличилось, и целая орда отчаянных смельчаков получила работу: это были неотесанные, необразованные, но храбрые малые, переносившие невероятные трудности со стойкостью истых моряков; страшные пьяницы, необузданные гуляки, завсегдатаи злачных мест вроде „Нижнего Натчеза“ тех дней, отчаянные драчуны, все до одного бесшабашные, неуклюже-веселые, как слоны, ругатели и безбожники; транжиры – когда при деньгах, и банкроты – к концу плавания, любители дикарского щегольства, невообразимые хвастуны, а в общем – парни честные, надежные, верные своему слову и долгу, нередко рисовавшиеся своим великодушием» (Твен 1960: 243).

– простая карточная игра для двух человек. Каждому игроку сдается по пять карт, которые в любом количестве можно заменить на карты из колоды; выигрывает тот, кто берет на свои карты три и более взяток.

–42

… после одной из тех безобразно-продолжительных, громких, дымных дуэлей в закрытом помещении, бывших тогда фешенебельными в Луизиане… — В XIX веке Новый Орлеан, крупнейший город штата Луизиана, считался всемирной столицей дуэлей. В знаменитой книге «Общество в Америке» («Society in America», 1837) английского социолога Гарриет Мартино (Harriet Martineau, 1802–1876) сообщалось, что в 1834 году «число дуэлей здесь превысило число дней в году, а одним воскресным утром дуэлянты дрались четырнадцать раз» (Martineau 1837: II, 189). Однако все известные луизианские дуэли происходили не в закрытых помещениях, а на улице. По-видимому, Набоков отсылает к главе «Дуэль в закрытом помещении» («A Duel Within Doors») из любимой книги своего детства – «Всадника без головы» англо-американского писателя Т. Майн Рида (Thomas Mayne Reid, 1818–1883), место действия которого – Техас (см. об этой сцене в «Других берегах»: Набоков 1999–2000: V, 273–274). Главный герой романа, мустангер Морис Джеральд, долго дерется на пистолетах со своим врагом, рабовладельцем Кассиусом Калхуном, в опустевшей таверне, заполненной дымом.

–43

<… > сорокалетним Рип-ван-Винкелем проснувшись в изменившемся Петербурге… — Имеется в виду новелла американского писателя Вашингтона Ирвинга (1783–1859) «Рип-ван-Винкль» о человеке, который под воздействием колдовских чар проспал в горах двадцать лет и вернулся в родную деревню уже в иную историческую эпоху.

–44

<… > показали ему «Отелло» со знаменитым чернокожим трагиком Ольдриджем в главной роли. – Aнглийский драматический актер африканского происхождения Айра Олдридж (Ira Aldridge, 1805–1867), прославившийся исполнением главных ролей в шекспировских трагедиях, в ноябре – декабре 1858 года с большим успехом гастролировал в Петербурге. Первый раз он выступил в роли Отелло с немецкой труппой 10 ноября. «Критики того времени и ценители сценического искусства наполнили весь театр-цирк, где играл африканский трагик, и были в восторге от него» (Швыров 1902: 64).

–45

Что, если это и впрямь Пушкин, грезилось мне, Пушкин в шестьдесят лет, Пушкин, пощаженный пулей рокового хлыща… – В докладе о Пушкине, прочитанном 6 июня 1931 года в Берлине, Набоков говорил: «И снова возвращается мысль к погибельной его судьбе, к быстротечности его жизни, и хочется предаться пустой грезе, – что было бы, если бы… Что было бы, если бы и эта дуэль <… > окончилась благополучно? Можем ли мы представить себе Пушкина седым, с седыми бакенбардами, Пушкина в сюртуке шестидесятых годов, степенного Пушкина, старого Пушкина, дряхлого Пушкина. Что ждет его на склоне лет, – мрачные тени бесталанных Писаревых и Чернышевских, или, быть может, прекрасная дружба с Толстым, с Тургеневым? Но есть что-то соблазнительное и кощунственное в таком гадании…» (Витале 2011: 115; Набоков-Сирин 2014: 206–207 [24]). Сцена с пушкинским «двойником» несколько напоминает финальный эпизод новеллы М. А. Осоргина «Человек, похожий на Пушкина», в которой рассказывается о московском чиновнике, отмеченном поразительным сходством с молодым Пушкиным. Много лет спустя, «в дни революции, разрухи и московского голода», рассказчик сталкивается «с человеком странного вида, толстогубым, с полуседыми редкими кудрявыми баками, в легкой вызеленевшей крылатке» и узнает в нем постаревшего «двойника»: «Но вот что, помню, пришло мне тогда в голову. Пушкина мы все знаем по его молодым портретам, и умер он молодым. Мне же, – и тут смеяться нечему! – удалось видеть его старым и несчастным. Потому что ведь сходство то, столь разительное, сохранилось бы и в старости!» (Последние новости. 1930. № 3367. 11 июня; цит. по: Осоргин 1998: 114–115).

–46

… 8 томов, выпусками с 1890 года по 1917 год… — В «Современных записках» (Кн. LXIV. С. 127): «по 1914 год».

–47

… 4 тома из предполагавшихся 6-ти, 1912–1916 гг. – В «Современных записках» (Там же): «5 томов из предполагавшихся 12-ти, 1903–1916 гг.».

–48

–1853) – немецкий натуралист и энтомолог, приглашенный на работу в Россию, профессор Московского университета.

–49

Менетриэ Эдуар (1802–1861) – французский врач и энтомолог, собравший большую коллекцию бабочек для Российской академии наук и переехавший в Петербург, где он служил главным хранителем академического музея.

–50

–1860) – врач и естествоиспытатель немецкого происхождения, профессор зоологии и ботаники Казанского университета, автор ряда статей о бабочках Поволжья и Урала.

–51

Холодковский Николай Александрович (1858–1921) – видный ученый-зоолог, известный также своим переводом «Фауста» Гете (1878) и ряда других поэтических произведений. Его книга «Курс энтомологии теоретической и прикладной» (СПб., 1896) имелась в библиотеке Д. В. Набокова (см.: Каталог 1904).

–52

Шарль Обертюр (Charles Oberthür, 1845–1924) – французский энтомолог, издатель научных сборников «Энтомологические исследования» (1876–1902) и «Исследования по сравнительной лепидоптерологии» (1904–1925).

–53

… вел. кн. Николая Михайловича… — См.: [2–27].

–54

Лич Джон Генри (John Henry Leech, 1862–1900) – английский энтомолог, исследователь бабочек Китая, Японии и Кореи.

–55

Зайтц Адальберт (Adalbert Seitz, 1860–1938) – немецкий зоолог и лепидоптеролог; главный редактор и ведущий автор многотомного энциклопедического издания «Бабочки Земли», которое выходило в Штутгарте с 1906 по 1954 год и осталось незаконченным.

–56

«Austautia simonoides п. sp., a Geometrid moth mimicking a small Parnassius» (таксономич. лат. и англ.) – первые два слова в заглавии статьи – латинское название описываемой бабочки (n. sp. – принятое сокращение, означающее «новый вид»); далее следует ее краткое энтомологическое описание: «Мотылек геометрида, принимающий защитную окраску мелкой разновидности бабочки Parnassius». По замечанию Д. Циммера, с научной точки зрения это заглавие заведомо абсурдно и представляет собой шутливый отклик на спор вокруг чрезвычайно редкого вида бабочек Parnassius, описанного швейцарским энтомологом Жюлем Леоном Осто (Jules Léon Austaut, 1844–1929) на основании изучения лишь одного экземпляра, относящегося к особому подвиду (подробнее см.: Zimmer 2001: 111–112). С другой стороны, сами значения латинских названий позволяют интерпретировать эту научную шутку и как намек на лежащую в основе романа «мимикрирующую» позицию его подразумеваемого автора (мастера-«Геометра»), который притворяется «парнасцем» иного вида.

–57

Trans. Ent. Soc. London – сокращение от «Transactions of the Entomological Society of London» (англ. «Труды лондонского энтомологического общества»). Научный журнал под этим названием выходил с 1836 по 1932 год. В 1933 году был переименован в «Transactions of the Royal Entomological Society of London», а позже – в «Proceedings of the Entomological Society of London».

–58

… полемизировал со Штаудингером, автором пресловутого «Katalog». – Имеется в виду немецкий энтомолог и торговец коллекционными насекомыми Отто Штаудингер (Otto Staudinger, 1830–1900), составивший вместе с Максом Фердинандом Воке «Каталог чешуекрылых палеарктической зоны» (Catalog < sic!> der Lepidopteren des Palaearctischen Faunengebiets, 1861; 3-е изд., расшир., 1901), в котором была использована упрощенная и научно несостоятельная система номенклатуры. О недостатках школы Штаудингера Набоков подробнее писал в «Других берегах» (Набоков 1999–2000: V, 223–224). В «Современных записках» (Кн. LXIV. С. 127): «Catalog».

–59

<… > он совершил восемь крупных экспедиций, длившихся в общей сложности восемнадцать лет <… > и в точных, полновесных словах описал свои странствия. – Восьми крупным экспедициям К. К. Годунова-Чердынцева соответствуют восемь реальных экспедиций в Центральную Азию знаменитых русских путешественников: четыре Н. М. Пржевальского (Монгольская [1871–1873]; Лобнорская и Джунгарская [1876–1877]; две Тибетские [1879–1881, 1883–1886]) и по одной М. В. Певцова (1889–1890), Г. Е. Грум-Гржимайло (1889–1890), В. И. Роборовского (1893–1895) и П. К. Козлова (1907–1909). Их путевые записки и отчеты Набоков назвал в «Других берегах» «великолепной описательной прозой», которой он, по его словам, зачитывался в Кембридже (Набоков 1999–2000: V, 306). Рассказ Федора об экспедициях отца по большей части представляет собой искусный монтаж цитат и перифраз из этой прозы. Кроме того, немецкoму исследователю Д. Циммеру удалось определить и несколько западных источников вымышленного путешествия, из которых наиболее важную роль сыграла книга «To the Snows of Tibet through China» английского энтомолога Антверпа Эдгара Пратта (Antwerp Edgar Pratt, 1852–1920; см.: Zimmer, Hartmann 2002–2003). Самые интересные фрагменты из книг, использованных Набоковым, Циммер перевел на немецкий язык и издал в форме антологии со своими подробными комментариями: Zimmer 2006.

–60

… arida quaedam viarum descriptio – «в сущности, сухое описание дорог» (неклассич. лат.). Фраза, взятая Набоковым из труда английского историка сэра Реймонда Бизли (Charles Raymond Beazley, 1868–1955) «Утро современной географии» (Beazley 1901: 61, note 3), где она приводится как цитата из латинского предисловия швейцарского исследователя Святой Земли Титусa Тоблера (Titus Tobler, 1806–1877) к изданному им сборнику средневековых итинерариев (оригинал см.: Tobler 1877: XII).

–61

… представь себе – свадебное путешествие, Пиренеи… я сидела на балконе отеля (кругом тишина, горы, чудные скалы Гаварни)… – Имеется в виду так называемый Цирк Гаварни (Cirque de Gavarnie, по названию близлежащей французской деревушки), естественный амфитеатр среди живописных скал в центральных Пиренеях, близ франко-испанской границы.

–62

«Une Vie» – «Жизнь» (1883), роман Ги де Мопассана.

–63

… заячий тулупчик из «Капитанской Дочки»… — то есть подобный тому заячьему тулупу, который Гринев в «Капитанской дочке» дарит Пугачеву (гл. 2). Этот начальный дар приводит в действие весь сюжетный механизм пушкинского романа, строящийся на ситуациях взаимного обмена дарами и расплаты, и в конечном счете вознаграждается судьбой. В главной теме «Дара» видны явственные параллели к теме судьбоносного дарения в «Капитанской дочке», чем, очевидно, и мотивируются многочисленные аллюзии на нее в тексте (см. также: [1–2], [2–31]).

–64

… вспомни снаряжение Tartarin de Tarascon! – Тартарен из Тараскона, главный герой трилогии французского писателя Альфонса Доде (Alphonse Daudet, 1840–1897) – хвастун, фанфарон, горе-путешественник. Собираясь на охоту в Африку, он «первым делом заказал два чемодана из толстой кожи с медными дощечками на крышках, на которых была вырезана надпись: „Тартарен из Тараскона. Оружие“. <… > Таставену он заказал великолепный альбом для записывания путевых впечатлений <… > Затем он выписал из Марселя приличный запас питательных консервов, пемикан в плитках для бульона, палатку – tente-abri, новой конструкции, раскладывающуюся и складывающуюся в одну минуту, охотничьи сапоги, два зонтика, ватер-пруф, синие очки с боковыми сетками. Кроме того, аптекарь Безюке составил для него походную аптечку» (Доде 1888: 35–36).

–65

– от фр. sacoche – дорожная сумка.

–66

… вдоль цельных окон… – Цельными (зеркальными) окнами называются окна с одним большим стеклом, без переплетов, отличительный признак богатого петербургского дома. Ср. в «Евгении Онегине»: «По цельным окнам тени ходят» (1, XXVII, 12; Пушкин 1937–1959: VI, 16). Эта деталь появляется уже в описании особняка Годуновых-Чердынцевых в рассказе «Круг» (см. о нем в преамбуле, с. 20): «Там, на набережной, стоял их двухэтажный, выкрашенный в оливковый цвет особняк. Иннокентию случалось проходить мимо: помнится, в цельном окне, сквозь газовый узор занавески, женственно белелась какая-то статуя – сахарно-белая ягодица с ямкой» (Набоков 1999–2000: III, 641).

–67

… Гаральд, который дрался со львами на Цареградской арене, преследовал разбойников в Сирии, купался в Иордане, брал штурмом восемьдесят крепостей в Африке, «Синей стране», спасал исландцев от голода, – и был славен от Норвегии до Сицилии, от Йоркшира до Новгорода. – Норвежский конунг Гаральд Гардрад (1015–1066) в юности был вынужден бежать из родной страны; служил в Византии, в Новгороде, в Киеве, где женился на Елизавете, дочери князя Ярослава; воевал в Италии, Палестине, Малой Азии, Англии, Северной Африке; в русской литературе он известен главным образом по «Песни Гаральда Смелого» Батюшкова (1816) и балладе А. К. Толстого «Песня о Гаральде и Ярославне» (1869). Набоков перифразирует здесь пассаж о Гаральде из книги Бизли «Утро современной географии» (см.: [2–59]). Ср.: «Он дрался с дикими зверями на Ипподроме Константинополя, он купался в Иордане и очищал дороги в Сирии от разбойников, он брал штурмом восемьдесят крепостей в Африке, он спасал исландцев от голода, его знали и боялись и в России, и в Англии. Он жил как принц, как завоеватель или как гость в Норвегии и в Новгороде, на Сицилии и в Йоркшире» (Beazley 1901: 103–104).

«Младшей Эдде» – собрании исландских легенд и мифов (ок. 1220), о чем также упоминает Бизли (Beazley 1901: 24).

–68

желтая бабочка. – Имеется в виду та же лимонница или желтая крушинница, которая упоминалась в одном из стихотворений Федора (см.: [1–45]). Она летит от Адмиралтейства в сторону реки Фонтанки, минуя башню Городской думы на углу Невского проспекта и Думской улицы (1804, архитектор Джакомо Феррари) и Екатерининский сквер на Александринской площади (ныне площадь Островского), где стоит памятник Екатерине II в окружении придворных (1873; автор проекта М. О. Микешин, скульпторы М. А. Чижов и А. М. Опекушин). Часть предложения от слов «в последних числах марта» и до «высоко» является ямбическим вкраплением.

2–69

… очаровательный ляпсус, сделанный компиляторшей (некой госпожой Лялиной), которая <… > приняла, видимо, солдатскую прямоту слога в одном из его писем за орнитологическую деталь: «Жители Пекина льют все помои на улицу, и здесь постоянно можно видеть, идя по улице, сидящих орлов, то справа, то слева». – Набоков точно цитирует книгу М. А. Лялиной (1838–1910) «Путешествие Н. М. Пржевальского в Восточной и Центральной Азии» (Лялина 1898: 87). «Компиляторша» действительно не поняла, что Пржевальский имел в виду дефекацию, когда 14 января 1871 года писал М. П. Тихменеву из Пекина: «Грязь и вонь невообразимые, так как жители обыкновенно льют все помои на улицу, и, сверх того, здесь постоянно можно видеть, идя по улице, сидящих орлом то справа, то слева» (Дубровин 1890: 109).

2–70

<… > члены Русского Энтомологического Общества по традиции отправлялись за Черную Речку, где, в березовой роще <… > водилась на стволах, плашмя прижимаясь к бересте прозрачными слабыми крыльцами, излюбленная нами редкость, специальность губернии. – Имеется в виду березовая пяденица, упомянутая в одном из стихотворений Годунова-Чердынцева (см.: [1–46]), хотя не ясно, почему она названа специальностью Петербургской губернии, ибо водится почти во всей России.

–2], [1–32], [1–72], [1–115], [2–22] и мн. др.), так как на ней Пушкин стрелялся с Дантесом.

–71

… X. В. Барановского – в нем было что-то пасхальное… – О Пасхе прежде всего напоминают инициалы генерала: X. В. = Христос Воскрес, а его фамилия ассоциируется с пасхальным барашком из масла – обязательным украшением пасхального стола. В английском переводе Набоков заменил фамилию на Lambovski, чтобы сохранить семантику: англ. lamb – барашек, ягненок, агнец (Nabokov 1991b: 107).

–72

… – Митенки (от фр. mitaines) – женские полуперчатки без пальцев. Модные в 1830–1880-е годы, к концу XIX века они постепенно превращаются в аксессуар одежды пожилых дам. Так, в поздней повести Толстого «Фальшивый купон» (впервые опубл. 1911) митенки носит немолодая жена хозяина фотографического магазина; в рассказе Бунина «Хорошая жизнь» (1911) – старуха-полковничиха, когда наряжается в гости («… в коричневом шелковом платье была, в митенках белых, с зонтиком и в шляпке маленькой, вроде корзиночка…»). Набоков, несомненно, вспоминал свою бабушку по отцу Марию Фердинандовну Набокову (урожд. баронессу фон Корф, 1842–1926). Ср. ее портрет в «Других берегах»: «В кружевных митенках, пышном шелковом пеньюаре, напудренная, с округленной под мушку черной родинкой на розовой щеке, она казалась стилизованной фигурой в небольшом историческом музее…» (Набоков 1999–2000: V, 245).

–73

… — В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 134) опечатка: «карпетку» (то есть «короткий мужской чулок, носок»). Рампетка – сачок для ловли бабочек, слово неустановленной этимологии, введенное в обиход мемуарным очерком С. Т. Аксакова «Собирание бабочек» (см.: [1–177]), но оставшееся малоупотребительным. Например, оно не встречается ни в одном из руководств для начинающих энтомологов второй половины XIX – начала ХХ века, где соответствующее приспособление неизменно называют сеткой для ловли насекомых или сачком. Рассказывая о том, как он вместе с приятелем начал заниматься ловлей бабочек, Аксаков писал: «Рампетки для ловли бабочек сделали двух сортов: одни с длинными флеровыми или кисейными мешочками, другие – натянутые, как рампетки, которыми играют в волан. Рампеткой первого вида надобно было подхватывать бабочку на лету и завертывать ее в мешочке, а рампеткой второго вида надобно было сбивать бабочку на землю, в траву, или накрывать ее, сидящую на каком-нибудь цветке или растении» (Аксаков 1986: II, 155). Как явствует из этого рассказа, Аксаков ошибочно считал, что в волан играют рампетками, и по аналогии с ними называл так сачок, хотя с конца XVIII века в русском языке утвердилось слово «ракет(к)а» (от фр. raquette). См., например, в записках князя И. М. Долгорукова о цесаревиче Павле Петровиче: «Однажды, при Потемкине, метал с ним в волан, и раз до 500 ударили оба в ракетки» (Долгоруков 1874: 72). А. Г. Преображенский в «Этимологическом словаре русского языка» высказывал предположение, что Аксаков переделал «ракетку» в «рампетку» под влиянием слов «рама», «рамка», и, следовательно, его неологизм – это пример контаминации рамы и ракетки (Преображенский 1916: 178–179).

–74

… басню Флориана о <… > неестественно нарядном пти-метре мотыльке. – В басне «Сверчок» («Le Grillon») французского поэта и писателя Жана Пьера Клари де Флориана (1755–1794) яркая бабочка Пти-метр (фр. щеголь), чьи крылья блистают «лазурью, пурпуром и золотом» (Florian 1821: 65), гибнет из-за своего легкомыслия.

–75

… книгу Фабра… – французский энтомолог Жан Анри Фабр (Jean-Henri Casimir Fabre, 1829–1915) был автором популярных книг «Жизнь насекомых», «Инстинкты и нравы насекомых» и мн. др.

–76

– старое название Алма-Аты в 1867–1921 годах.

–77

… как описать чувство, испытываемое мной, когда он мне показывал все те места, где сам в детстве ловил то-то и то-то, – бревно полусгнившего мостика, где в 71-м поймал павлиний глаз… – Похожее семейное предание Набоков передает в «Других берегах»: «Было одно место в лесу на одной из старых троп в Батово, и был там мосток через ручей, и было подгнившее бревно с края, и была точка на этом бревне, где пятого по старому календарю августа 1883 года вдруг села, раскрыла шелковисто-багряные с павлиньими глазками крылья и была поймана ловким немцем-гувернером <… > исключительно редко попадавшаяся в наших краях ванесса» (Набоков 1999–2000: V, 186). Красивая дневная бабочка Павлиний глаз (лат. Inachis io) прежде имела название Vanessa io.

–78

… как разобрать муравейник, чтобы найти гусеницу голубянки, там заключившую с жителями варварский союз, и я видел, как, жадно щекоча сяжками один из сегментов ее <… > тельца, муравей заставлял ее выделить каплю пьяного сока… — Симбиоз муравьев и гусениц бабочек-голубянок Lycaena arion (совр. название Maculinea arion) оживленно обсуждался энтомологами в начале XX века (см., например: Frohawk 1906; Tutt 1905–1906: 30–37). В 1915 году известный английский исследователь Томас Чапмен (Thomas Algernon Chapman, 1842–1921) доказал, что гусеницы в муравейнике питаются личинками муравьев (Chapman 1916a; Chapman 1916b).

–79

<… > пока у нее самой, равнодушной и неуязвимой, крепли и сохли крылья. – Отец пересказывает Федору содержание статьи австралийского энтомолога Фредерика Додда (Frederick Parkhurst Dodd, 1861–1937) o редкой австралийской бабочке Liphyra brassolis (Dodd 1902).

–80

Он рассказывал о <… > пронзительном звуке, издаваемом чудовищной гусеницей малайского сумеречника, усовершенствовавшей мышиный писк нашей адамовой головы… — Сумеречная бабочка Адамова голова, или Мертвая голова (Аcherontia antropos), из семейства бражников (Sphingidae), действительно издает звук, который некоторым исследователям напомнил мышиный писк. См., например, описание этого звука в популярной книге, которую Набоков мог читать в детстве: «a shrill, plaintive and mournful squeak, somewhat resembling that of a mouse [пронзительный, жалобный и печальный писк, несколько напоминающий мышиный (англ.)]» (Badenoch 1899: 234; ср.: Tutt 1904: 444). В Индии и на островах Малайского архипелага встречается другая, более крупная разновидность Мертвой головы, Acherontia lachesis, которая тоже пищит, когда чувствует опасность. Гусеницы обоих сумеречников издают звуки другого типа – они похожи не на писк, а на щелчки или стрекот (Tutt 1904: 406–408).

– Адамовичу (см. преамбулу, с. 32–33, и [1–136]). Как отметил Дж. Мальмстад, в словаре Даля дается устаревшее латинское название бабочки: «Адамова-голова <… > Самый большой сумеречник, бабочка мертвая голова, Sphinx Caput mortuum, на спинке которой виднеется изображение человеческого черепа», которое устанавливает связь между псевдонимом критика (mortuum (лат.) – средний род от mortuus ‘мертвый’) и фамилией ненавистного Набокову критика (Мальмстад 1987: 286). На той же игре построены и прямо обращенные к Адамовичу инвективы в стихотворении-мистификации Набокова «Из Калмбрудовой поэмы „Ночное путешествие“» (1931): «Бедняга! Он скрипит костями, / бренча на лире жестяной; / он клонится к могильной яме / адамовою головой» (Набоков 1999–2000: III, 669). Ср. также пискливый голос Чернышевского: [4–245].

2–81

… эволюциониста, наблюдавшего питающихся бабочками обезьян… — Как установил В. Александров, речь здесь идет об экспериментах английского энтомолога-дарвиниста Дж. Д. Хейла Карпентера (Geoffrey Douglas Hale Carpenter, 1882–1853), описанных в его статьях и книгах. Пытаясь подтвердить эволюционную теорию мимикрии, Карпентер кормил разными насекомыми двух молодых обезьян и фиксировал их реакцию на различные виды защитной окраски (см.: Alexandrov 1995a; Александров 2001).

–82

… он рассказывал об этих магических масках мимикрии: о громадной ночнице <… > принимающей образ глядящей на вас змеи, об одной тропической пяденице, окрашенной в точное подобие определенного вида денницы <… > и о своеобразном гареме африканского кавалера… – Сходство рисунка на концах крыльев у гигантской ночницы Attacus atlas семейства павлиноглазок (Pieridae; см. иллюстрацию), размах крыльев которой достигает 240 мм, с головой индийской кобры многократно отмечалось исследователями эволюции и мимикрии (см., например: Metcalf 1906: 142–143, fig. 42). Два других примера взяты из книги кембриджского биолога Реджинальда Паннета (Reginald Crundall Punnett, 1875–1967) «Мимикрия у бабочек»: обитающая в Новой Гвинее редкая пяденица Papilio laglaizei (совр. название Chilasa laglaizei) имитирует оранжевое брюшко обычного дневного мотылька Alcidis agathyrsus; африканский кавалер Papilio dardanus имеет «гарем различных супружниц [harem of different consorts (англ.)]», подражающих бабочкам более распространенных видов (Punnett 1915: 27, 14, 30–34). Подобно Набокову, Паннет отвергал дарвинистское объяснение мимикрии как защитного механизма в естественном отборе.

2–83

<… > случайно встречаясь, быть может, с облаком других бабочек, желтых <… > а к ночи садясь на деревья, которые до утра стоят как осыпанные снегом, – и снова снимаясь, чтобы продолжить путь… – Сведения о миграции бабочек семейства белянок (Pieridae) Набоков почерпнул из двух книг: Tutt 1902: 66–70; Williams 1930: 72–90.

2–84

<… > «крашеная дама» англичан, «красавица» французов <… > рождается в африканской степи; там, на заре, удачливый путник может услышать, как вся степь, блистая в первых лучах, трещит и хрустит от несчетного количества лопающихся хризалид. – Бабочка репейница (лат. Vanessa cardui) по-английски называется Painted Lady, а по-французски – la Belle-dame. «Удачливым путником», наблюдавшим ее рождение в нубийской степи (территория современного Судана), был английский ботаник и геолог Сидней Скерчли (Sydney Barber Josiah Skertchly, 1850–1926). В заметке, опубликованной в еженедельнике Nature, он писал: «На рассвете наш караван двинулся с гор, покрытых густыми облаками, к морю. У подножья горной страны мы въехали в степную полосу, за которой до самого берега моря простирается безводная пустыня. С верблюда я заметил, что вся масса травы очень сильно шевелится несмотря на безветрие. Спешившись, я обнаружил, что это дергались хризалиды репейниц, которых было так много, что они, казалось, сидели едва ли не на каждом стебельке. <… > Вскоре хризалиды начали лопаться, и вылившаяся из них красная жидкость окрасила траву, словно кровавый дождь. Мириады бабочек, вялых и беспомощных, усеяли землю. Тут выглянуло солнце, насекомые высушили крылья, и через полчаса целый рой бабочек поднялся и густым облаком полетел на восток, к морю. Я не могу сказать точно, какой длины достигало это облако, но оно, безусловно, было больше мили в длину и четверть мили в ширину» (Skertchly 1879; Williams 1930: 208–209).

–85

… она пускается в северный путь, ранней весной достигая берегов Европы <… > оживляя крымские сады и террасы Ривьеры <… > достигает Шотландии, Гельголанда, наших мест, а там и крайнего севера земли: ее ловили в Исландии! – В составленном К. Уильямсом (Carrington Bonsor Williams, 1889–1981) перечне тех мест, где когда-либо наблюдались мигрирующие репейницы, значатся Крым, французская Ривьера, Шотландия, южная Россия, Прибалтика и Исландия (Williams 1930: 168–200). На Гельголанде (небольшой архипелаг в Северном море, владение Германии) была замечена массовая миграция не репейниц, а бабочек-металловидок гамма (лат. Plusia gamma или Autographa gamma) из семейства совок (Ibid.: 19).

Подводя итоги многолетних наблюдений, Уильямс приходит к выводу, что репейницы пересекают Средиземное море и достигают берегов Европы не ранее 15 апреля, а оттуда летят на север, попадая в Англию к концу мая. «В некоторые годы, – пишет он, – они достигают Скандинавии и северной Шотландии, а летом 1888, в июле 1897 и в октябре 1914 года их ловили в Исландии» (Ibid.: 209).

–86

… в первые холодные дни наблюдается обратное явление, отлив: бабочка стремится на юг, на зимовку, но, разумеется, гибнет, не долетев до тепла. – Как заметил Уильямс, в науке описан только один случай обратной осенней миграции репейниц (Австрия, 1879), что оставляет вопрос о ней нерешенным (Ibid.: 211–212). Набоков представляет единичное природное явление как обыкновенное.

–87

… — Набоков отсылает к главе «Долина реки Дора» из книги «Прогулки по Альпийским долинам» видного английского энтомолога Джеймса Уильяма Татта (James William Tutt, 1858–1911), где подробно описан процесс образования роговистых наростов у оплодотворенных самок бабочек Parnassius apollo (Tutt 1895: 19–22).

–88

… супруг, работая парой шпадлевидных отростков… – в «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 138): «работая шпорами лапок». Шпадлевидных – ошибка Набокова, сделанная при подготовке текста для отдельного издания (см. фотографию соответствующей страницы рукописи с авторской правкой: Leving 2011: 247), вместо правильного «шпателевидных» (то есть похожих по форме на медицинский шпатель). В английском переводе «Дара» – spatulate (шпателевидный; Nabokov 1991b: 112).

–89

… лепной пояс верности собственной выделки… – В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 138): «настоящий пояс верности собственной ковки» (Grayson 1994: 23).

–90

… у редчайшего темно-пепельного orpheus Godunov – наподобие маленькой лиры. – Название «редчайшего» вида бабочек вымышлено и вместе с упоминанием мотивирующей его лиры указывает на поэтический, «орфический» характер научных занятий и путешествий старшего Годунова-Чердынцева, связывая их с творчеством Федора. Здесь важен не столько сюжет нисхождения Орфея в Аид (Сендерович 2012: 525), сколько символика божественной лиры, которая, согласно мифу, продолжала играть и после гибели Орфея, пока не превратилась в яркое созвездие. Набоков продолжает тему, начатую отсылкой к «Тяжелой лире» Ходасевича (см.: [1–102]), отстаивая взгляд на творчество как освоение, преображение и «оживление» внешнего мира. Возможный адресат полемики – направленная против Ходасевича декларация Г. Иванова в его стихотворении «Мы из каменных глыб создаем города…» (1922): «И пора бы сказать, что поэт не Орфей, / На пустом побережьи вздыхавший о тени, / А во фраке, с хлыстом, укротитель зверей / На залитой искусственным светом арене» (Иванов 2009: 436). В «Приглашении на казнь» обличье дрессировщика, залитого искусственным светом, принимает не поэт, а предводитель его мучителей и врагов, директор тюрьмы Родриг Иванович: «Тихо отпахнулась дверь – и в ботфортах, с бичом, напудренный и ярко, до сиреневой слепоты, освещенный, вошел директор цирка. <… > Арена, однако, оставалась пуста» (Набоков 1999–2000: IV, 115–116).

–91

– Коллекция насекомых, собранная Карлом Линнеем (1707–1778), знаменитым шведским естествоиспытателем, создателем научной номенклатуры флоры и фауны, и насчитывавшая 3200 экземпляров, была куплена у его вдовы в 1784 году и до сих пор хранится в Лондонском линнеевском обществе (The Linnean Society of London; осн. 1788).

–92

В пражском музее есть тот самый экземпляр популярной бабочки-атлас, которым любовалась Екатерина Великая. – Какой именно экземпляр из коллекций пражского Национального музея (Národní muzeum) имел в виду Набоков, выяснить не удалось. В 1930 году Н. А. Раевский (1894–1988), пражский знакомый Набокова, профессиональный энтомолог, показал ему огромное собрание бабочек, подаренное Национальному музею коллекционером Наполеоном Кейлем (Napoleon Manuel Kheil, 1849–1923), в которой имелись и экземпляры конца XVIII века (Раевский 1989: 115–116). Как любезно сообщил мне куратор отдела лепидоптерологии музея, доктор Ян Шумпич, в собрании есть четыре экземпляра ночницы Attacus atlas (см.: [2–82]): два самца и самка с Целебеса (лат. Attacus atlas f. erebus Frust; совр. описание: Attacus erebus Frühstorfer, 1904) и самец из Новой Гвинеи (лат. Attacus atlas aurantiacus Rotsch; совр. описание: Attacus aurantiacus W. Rotschild, 1895). Кроме того, бабочкой-атлас Набоков мог назвать и другую павлиноглазку: Coscinocera Hercules (англ. Hercules Moth или Atlas Moth), четыре экземпляра которой входят в коллекцию Кейла. Своими размерами (размах крыльев у самок достигает 215 мм) они превосходят пражские экземпляры Attacus atlas и могли произвести на Набокова сильное впечатление. Даты сбора материала и какие-либо сведения о демонстрации экземпляра Екатерине II в собрании отсутствуют.

–93

… в отличие от большинства нерусских путешественников, например, Свена Гедина, он никогда не менял своей одежды на китайскую… – Свен Гедин (Sven Hedin, 1865–1952) – шведский путешественник, этнограф и натуралист, исследователь Тибета, Индии и Китая. В своих травелогах и мемуарах он рассказывает о неудачной попытке проникнуть в священную столицу Тибета Лхассу под видом монгольского паломника (Hedin 1904: 344–347) и о том, как в 1902 году путешествовал по северному Тибету в одежде слуги из Ладака (Hedin 1913: 78, 268–293).

–94

… на стоянках упражнялся в стрельбе, что служило превосходным средством против всяких приставаний. – На длительной стоянке во время первого путешествия Пржевальского каждый день производились стрельбы в поставленные мишени. В одном из писем Пржевальский писал: «Такая острастка самый лучший паспорт для путешествия в тех странах, где мы уже были и куда вновь отправляемся» (Дубровин 1890: 146). В отчете о третьем путешествии он также отмечал, что перед выходом в путь члены его экспедиции ежедневно упражнялись в стрельбе (Пржевальский 1883: 8). О подобных стрельбах на походных стоянках упоминает и П. К. Козлов (см.: [1–139]) в отчете о путешествии во внутреннюю Азию 1907–1909 годов: «… В хорошие, ясные дни, когда солнце уже склонялось к закату и становилось прохладнее, мы нередко упражнялись в стрельбе из винтовок. <… > Наша стрельба привлекала любопытство местной публики, состоящей из монголов и китайцев» (Козлов 1923: 167–168).

–95

… неслыханно свободно путешествуя по запретным местам Тибета, в непосредственной близости Лхассы, он не осмотрел ее… – Отказ Годунова-Чердынцева от посещения открытой для него Лхассы инвертирует ситуацию, возникшую во время третьего путешествия Пржевальского, когда его караван был остановлен на пути в Лхассу и ему пришлось «с грустным чувством» повернуть назад (см.: Дубровин 1890: 327).

–96

… ради посещения еще одного вонючего городка… – Читинский бурят Г. Ц. Цыбиков, посетивший Лхассу на рубеже XIX—ХХ веков как буддистский паломник, свидетельствовал: «Большинство улиц кривы, узки и грязны. <… > тибетцы никогда не стесняются отправлять свои естественные потребности ни местом, ни присутствием людей другого пола. Поэтому пройти по излюбленным обывателями улицам можно, только крепко зажавши нос и пристально смотря под ноги» (Цыбиков 1919: 94, 101).

–97

… целиком весь растительный покров горной разноцветной лужайки <… > найденный где-то на страшной высоте, среди голых скал и снегов. – Возможно, реминисценция стихотворения Мандельштама «На страшной высоте блуждающий огонь…» (1918) из сборника «Tristia». То же словосочетание встречается и у Надсона вместе с горным антуражем: «Мне снился вечный сон: как будто ночью темной / В каком-то сумрачном, неведомом краю, / На страшной высоте, над пропастью бездонной / На выступе скалы недвижно я стою…» (Надсон 1887: 325).

–98

… он не мог мне простить лешинского воробья, зря подстреленного из «монте-кристо»… — В дореволюционной России под названием «монте-кристо» продавали мелкокалиберные ружья и пистолеты с особым патроном без пороха, изобретенным французским оружейником Луи Николя Огюстом Флобером (Louis Nicolas August Flobert, 1819–1894).

–1945), сына Льва Николаевича, есть назидательный рассказ для детей «Монте-кристо» (1891) – о том, как он мальчиком копил деньги на такое ружье, чтобы стрелять птиц, но потом пожалел нищенку и отдал ей все свои сбережения.

–99

… дожидаться лета… — В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 142): «дождаться лета».

2–100

… мой отец знает кое-что такое, чего не знает никто… — Ср. многократно повторенное восклицание Цинцинната Ц. в «Приглашении на казнь»: «Я кое-что знаю. Я кое-что знаю» (Набоков 1999–2000: IV, 98–99, 102).

–101

… Марко Поло покидает Венецию. – Марко Поло (1254–1324) – венецианский купец, совершивший знаменитое путешествие через всю Азию и 17 лет проживший в Китае. Книга об этом путешествии была записана с его слов тосканским писателем Рустикелла да Пиза и дошла до наших дней в нескольких версиях и под различными заглавиями («О многообразии мира», «О чудесах мира», «Миллион», «Путешествия Марко Поло» и др.). В кабинете Годунова-Чердынцева висела копия с миниатюры на фронтисписе рукописной книги его путешествий на французском языке «Li livres du Graunt Caam» («Книга великого Хана»), датированной около 1400 года (хранится в Bodleian Library Оксфордского университета: Codex Bodley 264, fol. 218 r).

«Johannes me fecit [Иоганн меня создал (лат.)]» (см.: Yule 1903: II, 532; Madan, Craster 1922: 381; Knauer 2009: 47–48). Как предположил польский исследователь Я. Зелински, Набоков мог видеть цветную репродукцию миниатюры в четырехтомной «Краткой истории английского народа» («A Short History of the English People», 1874) видного английского историка Дж. Р. Грина (John Richard Green, 1837–1883). Первое иллюстрированное издание этого труда, подготовленное вдовой ученого, вышло в свет в 1892–1894 годах и многократно переиздавалось. Цветная репродукция миниатюры помещена на вклейке между страницами 386 и 387 первого тома (Зелински 1999–2000: 113; в заметке, однако, указаны неверные сведения об атрибуции и датировке миниатюры).

–102

… снаряжение отцовского каравана в Пржевальске… — Годунов-Чердынцев начинает путешествие из того же пункта, откуда сам Пржевальский должен был отправиться в свое пятое путешествие и где он скоропостижно умер от брюшного тифа. Ранее город назывался Каракола и был переименован после кончины Пржевальского для увековечения его памяти. В описании подготовки к путешествию Набоков следует за отчетом известного исследователя Центральной Азии, помощника и ученика Пржевальского, Всеволода Ивановича Роборовского (1856–1910) о его экспедиции 1893–1895 годов, которая также отправлялась из Пржевальска (см.: Роборовский 1900: 6). Кроме того, ряд сведений об экипировке и движении экспедиции Набоков заимствовал из очерка «Организация каравана» ее участника Михаила Ефимовича Грум-Гржимайло (1861–1921), брата Григория Ефимовича (см.: [2–27], [2–59]). Очерк напечатан как приложение в издании: Грум 1907: 441–448.

–103

… готовились вьючные ящики и сумы (чего только не было в этих веками испытанных сартских ягтанах и кожаных мешках, от коньяка до дробленого гороха, от серебра в слитках до гвоздей для подков)… – Ср. в очерке М. Е. Грум-Гржимайло: «Наилучшими ящиками по конструкции надо считать сартовские < sic!> ягтаны или ящики, сработанные по той же системе <… > Такие предметы, как патроны, дробь, серебро в слитках, подковы, гвозди и т. под. мы укладывали в специальные кожаные мешки…» Для переходов через пустыню и в некоторых горных местностях отряд брал с собой зерновой фураж – чаще всего «дробленый горох, который очень питателен и важен…» (Грум 1907: 443, 445; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 42–43). Коньяк входил в запасы экспедиций Пржевальского (Пржевальский 1875: 66; Пржевальский 1883: 4; Дубровин 1890: 113, 121, 245, 278, 314; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 43).

– кожаные вьючные сундуки небольшого размера – славились по всей Средней Азии.

–104

… после панихиды на берегу озера у могильной скалы Пржевальского, увенчанной бронзовым орлом… — У могилы Пржевальского, похороненного на берегу озера Иссык-Куль, был поставлен памятник по проекту А. А. Бильдерлинга, изображающий скалу, на вершине которой сидит большой бронзовый орел (см. иллюстрацию). Как сообщает Роборовский, перед выходом в путь его экспедиции все ее участники посетили могилу «незабвенного учителя», где была отслужена панихида о покойном (Роборовский 1900: 14).

–105

… между холмами райски-зеленой окраски, столько же зависящей от их травяного покрова, кипца, сколько от яблочно-яркой породы, эпидотового сланца, слагающей их. – Эти холмы Грум-Гржимайло наблюдал не в начале, а в самом конце своего путешествия, спустившись в предгорья Тянь-Шаня. В его описании Набоков изменил всего несколько слов, введя важный мотив входа в рай. Ср.: «Уже подымаясь на плоскогорие, я встретил холмы зеленого цвета, столько же зависевшего от одевавшего их кипца (Festuca ovina, L.?), сколько и от слагающей их породы – яблочно-зеленого эпидотового сланца» (Грум 1907: 239).

2–106

– Монтаж подробностей из очерка «Организация каравана» М. Е. Грум-Гржимайло. Ср.: «… калмыцкая лошадь представляет хорошо сбитое и плотное <… > животное. <… > Вьюки мы употребляли всегда парные <… > наблюдалась равновесность обеих половин вьюка <… > мы употребляли арканы местного производства, которые охватывали вьюк и лошадь два раза. <… > приучали лошадей гуськом одна за другой <… > такой эшелон в 10–12 лошадей вел казак, взяв повод первой лошади» (Грум 1907: 441, 443, 444; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 43).

–107

… впереди каравана <… > верхом на белом своем тропотуне едет отец в сопровождении джигита. Позади же отряда – геодезист Куницын <… > и когда он останавливается, чтобы делать засечки да записывать азимуты в журнал, его лошадь держит препаратор, маленький, анемичный немец, Иван Иванович Вискотт, бывший гатчинский аптекарь… – Ср. описание каравана у М. Е. Грум-Гржимайло: «… впереди всего отряда обыкновенно ехал брат с джигитом, сзади же я с препаратором, который держал мою лошадь, пока я делал засечки и заносил отсчитанные азимуты в путевой журнал» (Грум 1907: 444). Тропотун – согласно словарю Даля, «лошадь со сбивчивою побежкою», ни рысь, ни иноходь.

Фамилии сотрудников Годунова-Чердынцева выбраны не без умысла. Первая из них уже раньше привлекала внимание Набокова. Он дал ее эпизодическому персонажу «Машеньки», гостю старого поэта Подтягина (Набоков 1999–2000: II, 73–74), и упомянул в «Подвиге», говоря о девичьей фамилии бабушки героя – Индрикова, которая, «волшебным происхождением разнясь от Волковых, Куницыных, Белкиных, относилась к русской сказочной фауне» (Там же: III, 99). В последнем случае, как и в контексте «Дара», фамилия Куницын имеет пушкинские коннотации, поскольку отсылает к любимому лицейскому учителю Пушкина А. П. Куницыну (1873–1841). Пушкин вспоминал о нем в рукописном тексте «19 октября» (1825) («Куницыну дань сердца и вина! / Он создал нас, он воспитал наш пламень») и в незаконченном стихотворении на лицейскую годовщину «Была пора: наш праздник молодой…» (1836; «И мы пришли. И встретил нас Куницын / Приветствием меж царственных гостей…»). Фамилию Вискотт носил довольно известный немецкий энтомолог-любитель и коллекционер бабочек (Max Wiskott, 1840–1911). Фабрикант по основному роду занятий, он был удостоен ученого звания доктора университета Бреслау за заслуги в лепидоптерологии (см. его некролог, составленный А. П. Семеновым-Тян-Шанским, в журнале Revue Russe d’Entomologie. 1912. T. XII. № 4. С. 638–639).

–108

Дын Коу – город (или селение) на берегу Желтой реки в западном Ордосе (см.: [2–1]). Именно в такой транслитерации название встречается в следующих книгах: Потанин 1893: I, 44; Обручев 1900–1901: I, 266; II, 479; Козлов 1905–1906: I/2, 695; ср. также иное написание – «Дын Ху» (Пржевальский 1875: 150–155).

–109

<… > караван поднимался по кручам, по узким карнизам <… > и вверх, вверх по едва проходимым тропам. – Переходу через Тянь-Шань посвящено несколько глав первой части «Описания путешествия в Западный Китай» Г. Е. Грум-Гржимайло, откуда Набоков заимствовал целый ряд подробностей (см.: Грум 1896: 98, 103, 107–108, 163).

–110

От сухости воздуха была поразительно резка разница между светом и тенью: на свету такие вспышки, такое обилие блеска, что порой невозможно смотреть на скалу, на ручей; в тени же – мрак, поглощающий подробности… – Ср.: «… я впервые обратил внимание на резкий контраст <… > между светом и тенью, что, может быть, объясняется чрезвычайной сухостью воздуха. <… > в тени – мрак, поглощающий все детали, на солнце же нестерпимый блеск от обилия отраженного света, при котором все краски получают иной, более яркий оттенок» (Грум 1907: 251–252; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 46).

–111

… наполнялась грудь и голова… — В «Современных записках» (1937. Кн. LIV. С. 145): «наполнялись грудь и голова».

–112

… младший урядник Семен Жаркой, например, или бурят Буянтуев… — Набоков использует реальные фамилии участников нескольких экспедиций по Центральной Азии. Семен Жаркой входил в состав отряда Пржевальского во время его последнего путешествия, а затем участвовал в экспедициях Певцова и Козлова. В списке отряда Роборовского младший урядник Семен Жаркой значится рядом с казаком Гантыпом Буянтуевым (Роборовский 1900: 40).

–113

Он избегал мешкать <… > на китайских постоялых дворах, не любя их за «суету, лишенную души», т. е. состоящую из одних криков, без малейшего намека на смех <… > запах этих таней, этот особый воздух всякого места китайской оседлости – прогорклая смесь кухонного чада, дыма от сжигаемого назема, опия и конюшни… – коллаж цитат из Грум-Гржимайло. Ср.: «Как и всякое иное место китайской оседлости, Гурту окружено совершенно особой атмосферой; но теперь вследствие необыкновенной тишины в воздухе и мороза, вся эта отвратительная и прогорклая смесь китайского кухонного чада, дыма от сжигаемого назема, опия и конюшни точно парит над селеньем <… > Много шуму и крику, но вовсе нет смеха – характерная особенность каждого китайского сборища» (Грум 1907: 319, 320; Ronen 2000: 22–23).

– китайский постоялый двор (Грум 1896: 23, 123).

–114

… наш караван <… > вышел по сквозному ущелью в каменистую пустыню. Там мало-помалу исчезли и русло ручья, разбиваясь на веер, и до последней крайности верная путнику растительность: чахлый саксаул, чий, хвойник. – Ср. начало главы «Поперек Бэй-Шаня» у Грум-Гржимайло: «Пройдя Мазар-таг по сквозному ущелью, мы вышли в каменистую пустыню, в которой <… > терялось русло ключа, Ходжам-булак, разбиваясь на несколько веерообразно расходившихся рукавов. Здесь… еще виднелась местами растительность: чахлый саксаул (Haloxylon ammodendron) и хвойник» (Грум 1899: 128; в примечании к последнему предложению упомянут чий).

–115

… испещренной там и сям наметами грязного снега да выцветами соли, которые мы принимали издали за стены искомого города. – Ср.: «проводник <… > всматривался вперед, точно ждал, что вот-вот вынырнут перед нами из темноты стены Куфи. Того же ждали и мы, не раз принимая снеговые наметы и выцветы соли за эти стены» (Грум 1899: 130).

2–116

– Основные подробности песчаных бурь в пустыне Набоков взял у Роборовского, который упоминает темно-бурый цвет потемневшего воздуха, мелкие камни, больно бившие по лицу, полегших верблюдов и палатку, истрепанную в клочья (Роборовский 1900: 184–189). Соль от солончаков, поднятая в воздух, и ряд других деталей отмечены: Пржевальский 1875: 83, 335, 373; Пржевальский 1883: 92 (см.: Zimmer, Hartmann 2002–2003: 49).

2–117

… — Ср.: «Нам <… > говорили много страстей про эту дорогу, пустынную и опасную, вследствие безводья и ее страшных бурь, которые производят невероятные изменения в поверхности земли, представляющей фантастические формы гигантских зданий, замков, обелисков и пр. и выдутые <… > обширные котловины» (Роборовский 1900: 118).

–118

– Во время перехода через Хамийскую пустыню, замечает Г. Е. Грум-Гржимайло, «мы видели еще рогатых жаворонков – Otocoris Elwesi Brandt, и обыкновенных воробьев» (Грум 1899: 130, примеч. 3). Ср. также: «Когда же днем случалось затишье <… > солнце грело ощутительно и жаворонки пели по-весеннему» (Козлов 1899: 209). Набоков, видимо, спутал рогатого жаворонка (совр. название Elemophila alpestris), обитающего в пустыне Гоби, а также в предгорьях Тянь-Шаня и часто упоминаемого у всех путешественников, с монгольским жаворонком (Melanocorypha mongolica), о котором писал Пржевальский в книге «Монголия и страна тангутов»: «Монгольский жаворонок – лучший певун центральноазиатской пустыни. В этом искусстве он почти не уступает своему европейскому собрату. Кроме того, он обладает замечательной способностью передразнивать голоса других птиц и часто вклеивает их в строфы своей собственной песни» (Пржевальский 1875: 15).

–119

– Источником является рассказ Грум-Гржимайло о том, как его отряд дневал в оазисе Куфи: «… пришлось поместиться в крошечной, закоптелой и грязной каморке с двумя отверстиями вместо окон и дверей. Кроме этих жалких построек <… > в Куфи имеется <… > развалившаяся кумирня» (Грум 1899: 130–131; см. там же фотографию селения; ср.: Zimmer, Hartmann 2002–2003: 50; Zimmer 2006: 261).

2–120

– в бараньих шубах и красно-синих, шерстяных сапогах… — Тангутами в этнографической литературе конца XIX – начала XX века обычно называли северо-тибетские племена. О нападениях разбойников-тангутов на экспедиционный отряд рассказывает Пржевальский в книге «От Кяхты на истоки Желтой реки» (Пржевальский 1888: 201–208; там же (с. 184) описан традиционный тангутский костюм: баранья шуба и сапоги из цветной шерстяной ткани). Свен Гедин, экспедиция которого также подверглась нападению тангутов (Hedin 1898: II, 1130–1140; Гедин 1899: II, 343–350), отмечал, что у них были «пестрые, синие и красные одежды» (Hedin 1898: II, 1147; Гедин 1899: II, 354).

–121

<… > видения воды стояли столь ясные, что в них отражались соседние, настоящие скалы! – Эту подробность Набоков взял из книги Пржевальского «Монголия и страна тангутов». Ср.: «Мираж, как злой дух пустыни, почти каждодневно являлся перед нами и до того обманчиво представлял волнующуюся воду, что в ней, совершенно ясно, отражались даже скалы соседних холмов» (Пржевальский 1875: 377).

2–122

широких лап. То поднимаясь на гребень барханов, то погружаясь, шел караван… — Близкий к источнику пересказ фрагмента книги П. К. Козлова «Монголия и Кам» о пустыне Гоби: «В общем пески тихи, монотонны, безжизненны. Целыми днями идешь среди бесконечного песчаного моря: бархан за барханом, словно гигантские волны, встают перед глазами усталого путника, открывая короткие, желтые горизонты. <… > Животной жизни также не видно и не слышно; слышится только тяжелое, учащенное дыхание верблюдов да шорох их широких лап. Красивой гигантской змеей извивается по пескам верблюжий караван, то поднимаясь на гребни барханов, то погружаясь между их капризных скатов» (Козлов 1905–1906: I/1, 126).

2–123

– Источник этой фразы – рассказ Пржевальского о великолепных вечерних зорях, которые он наблюдал в Гобийской пустыне в ноябре и декабре 1883 года. Пржевальский отмечает удивительную смену цветов на небе от ярко-бланжевого к фиолетовому и ярко-оранжевому и добавляет: «Среди изменяющихся переливов света на западе ярко, словно бриллиант, блестела Венера, скрывавшаяся за горизонт почти одновременно с исчезанием зари <… > Почти все это время дивная заря отбрасывала тень и особенным, каким-то фантастическим светом освещала все предметы пустыни» (Пржевальский 1888: 39).

–124

… однажды <… > в 1893 году, в мертвом сердце Гобийской пустыни он повстречал <… > двух велосипедистов в китайских сандалиях и круглых фетрах, американцев Сахтлебена и Аллена, невозмутимо совершавших спортивную поездку через всю Азию в Пекин. – Как установил Д. Циммер, два американца из Сент-Луиса, Томас Аллен и Уильям Сахтлебен, в 1891–1892 годах совершили путешествие на велосипедах из Константинополя в Пекин (см.: Allen, Sachtleben 1894). В пустыне Гоби они, к своему удивлению, столкнулись с бельгийцем по фамилии Сплингард, участником китайских экспедиций барона Рихтгофена (Zimmer, Hartmann 2002–2003: 52). Сведения о поездке, по обоснованному предположению В. Фета, Набоков, скорее всего, нашел в заметке И. Я. Коростовца «Путешествие двух велосипедистов из Европы в Азию», помещенной в журнале «Нива» за 1893 год (№ 3. С. 66–68). Об этом свидетельствует как хронологический сдвиг (поскольку из самой заметки нельзя понять, что речь в ней идет о прошлом, 1892-м, годе), так и описание одежды велосипедистов, дословно совпадающее с тем, что пишет о них Коростовец: «… заменили свою обувь китайскими сандалиями, а фуражки круглыми китайскими фетрами» (Fet 2007).

2–125

– Нань-Шань – горная система в Центральной Азии, между пустыней Гоби и Цайдамской котловиной. Этот район среди прочих исследовала экспедиция Г. Е. Грум-Гржимайло, чей маршрут до озера Куку-нор повторяет здесь Годунов-Чердынцев. Рассказ о данном отрезке пути у Набокова в большой степени представляет собой монтаж цитат и перифраз отдельных пассажей из книги Грум-Гржимайло.

2–126

… журчание воды в ручейках, далекий гром реки, свист пищух, живущих в норках на скользком, мокром косогоре, и прелестное пение местного жаворонка, и «масса звуков, происхождение которых трудно себе объяснить» (фраза из записок друга моего отца, Григория Ефимовича Грум-Гржимайло… ). – Не только фраза в кавычках, но и все предшествующее ей описание весны в горах Нань-Шаня взяты у Грум-Гржимайло. Ср.: «… идти по пропитанному водой косогору пешком очень трудно; к тому же нога то и дело скользит и проваливается в норки пищух. <… > Журчание воды в ручейках, издалека несшийся грохот реки, свист пищух, встревоженных нашим приближением, прелестное пение жаворонка, и масса звуков, происхождение коих трудно себе объяснить, все это настоятельно говорило теперь об идущей нам навстречу весне» (Грум 1899: 301–302).

–127

– потанинская разновидность бутлеровой белянки… — разновидность бабочки Pieris butleri var. Potanini, найденная русским путешественником-натуралистом Г. Н. Потаниным (см.: [2–1]) и названная в его честь. Имея ее в виду, Грум-Гржимайло рассказывает, как во время перехода через Нань-Шань отстал от каравана «ради ловли первой в этом году интересной бабочки» (Там же: 299).

2–128

… а в долине, куда мы спустились ключевым логом, мы застали уже настоящее лето. Все склоны были затканы анемонами, примулой. – Ср.: «В долине Да-хэ мы застали уже настоящее лето. <… > Все горные склоны были усыпаны цветами <… > Primula sibirica genuina <… > Anemone obtusiloba <… > Дорога шла сперва ключевым логом…» (Там же: 337).

–129

– разновидность, открытая и описанная Пржевальским. Как сообщает Грум-Гржимайло, именно в горах Нань-Шаня «нашими казаками была <… > убита первая антилопа – Gazella Przewalskii Büchner» (Там же: 310).

–130

– Phasianus Strauchi, Przew., новый вид, открытый Пржевальским и названный им в честь видного русского зоолога, академика А. А. Штрауха (1832–1893). Грум-Гржимайло отмечает, что на южных склонах Нань-Шаня ему удалось добыть фазана Штрауха высоко в горах (Там же: 317).

2–131

… фантастические очерки фанз, светающие скалы <… > Точно в пучину, уходит река во мглу предутренних сумерек, которые еще держатся в ущельях… — Набоков следует здесь за пространным описанием раннего утра в долине реки Чи-ю-хэ у Грум-Гржимайло, рисующего «реку, которая тут же, на глазах, исчезает, точно в пучине, в сумраке раннего утра, еще царствующего в ущелье» и туман, «который придает фантастические очертания разбросанным вдоль реки фанзам» (Там же: 189).

2–132

… уже проснулось на ивах у мельницы целое общество голубых сорок. – Ср.: «Здесь в деревне, у мельницы, мы встретили целое общество красивых голубых сорок» (Там же: 319).

–133

– Ср.: «Караван наш в этот день представлял внушительное и оригинальное зрелище: человек пятнадцать китайских пеших солдат, фитильные ружья, алебарды и пики, штук десять развернутых громадных красных и желто-синих знамен…» (Там же: 302).

–134

… – Этот феномен отметил Роборовский, писавший, что в горах Нань-Шаня некоторые альпийские растения «каждое утро замерзают <… > и иногда покрываются инеем. На утреннем морозе они ломаются и крошатся под ногами, но лишь их обогреет солнце, они снова оживают и принимают свежий, бодрый вид» (Роборовский 1900: 255).

2–135

… прыскали из-под ног кузнечики, собаки бежали, высунув языки, ища защиты от зноя в короткой тени, бросаемой лошадьми. – Ср.: «… прыскают в стороны кузнечики <… > Лошади идут уже в мыле, собаки бегут, высунув языки, тщетно ища защиты от зноя в короткой тени, бросаемой лошадьми…» (Грум 1907: 124).

–136

… — Подробность заимствована из: Грум 1907: 165, где упоминается колодец в Бай-Шане, в котором вода, по словам одного исследователя, «воняет порохом» (Zimmer, Hartmann 2002–2003: 55; Zimmer 2006: 266, примеч. 1). И. Паперно усматривает здесь отголосок пушкинской фразы из «Путешествия в Арзрум»: «Во всех источниках и колодцах вода сильно отзывается серой» (Пушкин 1937–1959: VIII, 459; Паперно 1997: 498).

2–137

– Имеются в виду древесные породы Тэтунгских лесов восточного Нань-Шаня, упомянутые у Пржевальского: «Рябина гималайская (Sorbus microphilla) с белыми, алебастрового цвета ягодами» и «береза (Betula Bhojpattra) с буровато-красною опадающею корою, которую тангуты употребляют для заверток вместо бумаги» (Пржевальский 1883: 410, 409; ср. также: Пржевальский 1875: 232–233).

2–138

… отец смотрит с высокого отрога, с гольцев Танегмы, на озеро Куку-Нор – огромную площадь темно-синей воды. Там, внизу, в золотистых степях, проносится косяк киангов, а по скалам мелькает тень орла; наверху же – совершенный покой, тишина, прозрачность… – Куку-нор – крупнейшее озеро Тибета, расположенное на высоте 3200 м. Его посещали и описывали многие русские путешественники (см., например: Пржевальский 1875: 233–342; Козлов 1905–1906: I/1, 161–172 и др.), но Набоков здесь следует в основном за Грум-Гржимайло.

«Озеро Куку-Нор во всем его объеме я увидел <… > поднявшись на высокий отрог Южно-Кукунорских гор, известных у тибетцев под названием Танегма. Огромная площадь темно-синей воды резко выделялась на золотисто-зеленом фоне степи <… > В общем, величественная картина, которая много выигрывала от необыкновенно прозрачного воздуха и совершенно ясного неба <… > я совершил экскурсию в горы и <… > поднялся до гольцов Танегмы <… > мы совершенно неожиданно столкнулись с шедшим нам навстречу косяком диких ослов-киангов…» (Грум 1907: 11–13). «Теневой» мотив орла и скал напоминает о надгробии Пржевальского (см.: [2–104]), который ранее проходил те же места.

–139

… кавалер Эльвеза – редчайшая бабочка Papilio elwesi Leech, названная по имени английского ботаника и зоолога Генри Джона Эльвеза (Henri John Elwes, 1846–1922; см. иллюстрацию). Поймать такую бабочку посчастливилось английскому энтомологу и торговцу чешуекрылыми А. Э. Пратту, чья книга «To the Snows of Tibet through China», как установил Д. Циммер, послужила главным иноязычным источником для путешествий отца Годунова-Чердынцева (Pratt 1892: 9 и рис.; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 56).

–140

… большие рога двадцати диких яков, застигнутых при переправе внезапно образовавшимся льдом… — Эта красочная небылица со всеми подробностями принадлежит французскому миссионеру и путешественнику Эваристу Гюку (Évariste Huc, 1813–1860), автору «Воспоминаний о путешествии в Татарию, Тибет и Китай в 1844, 1845 и 1846 годах» (см.: Huc 1850: 145). Ее приводит и Г. Е. Грум-Гржимайло со ссылкой на источник: «Гюк рассказывает, что, переходя по льду через реку Муруй-усу в верхней части ее течения, он заметил издали штук пятьдесят каких-то бесформенных черных предметов, выстроенных в шеренгу поперек реки. Подойдя ближе, он узнал в этих предметах диких яков, которые, очевидно, переправлялись через реку, но были застигнуты внезапно образовавшимся льдом: положение тел в плывущей позе было явственно видно под прозрачной, как хрусталь, ледяной водой; их красивые головы, увенчанные большими рогами, остались над поверхностью замерзшей воды, но хищные птицы выклевали им глаза» (Грум 1907: 347).

–141

… я вспомнил о тиране Шеусине, который вскрывал из любопытства беременных, а однажды, увидев, как в холодное утро носильщики переходят вброд ручей, приказал отрезать им голени… – Имеется в виду Чжоу Синь или Ди Синь (Zhou Xin, Di Xin), по преданию, последний император древней династии Шан (1075–1046 до н. э.). Соответствующие легенды о его экстравагантных злодеяниях Д. Циммер (Zimmer 2006: 177–179) нашел в китайском романе эпохи Мин (XVI век) «Фэн шэнь яньи» (Feng-shen yen-i), автором которого считается Сюй Чжун-линь (Xu Zhonglin). Заглавие романа обычно передается на немецком языке как «Die Metamorphosen der Götter», на английском – как «Creation of the Gods» или «Investiture of the Gods» и на русском – как «Возвышение/Возведение в ранг духов» (см. о нем: Эйдлин 1977: 114). Сам роман, правда, послужить источником Набокову никак не мог, потому что на русский, английский или французский язык он тогда не был переведен, а в сокращенном немецком переводе (Die Metamorphosen der Götter. Leiden, 1912) соответствующая глава опущена. Вероятно, легенды о злодействах Чжоу-сина Набоков нашел у русского китаиста XIX века С. М. Георгиевского, который писал: «Рассказывают, что он разрезал животы беременных женщин, желая посмотреть, какое положение имеют дети в утробах матерей» – и цитировал речь его врага, обвинившего правителя среди прочего в том, что он «велел отрубить ноги у тех, которые (зимним) утром вброд переходили реку», чтобы – поясняет исследователь – «видеть, какой мозг в костях простолюдинов, которые способны выдерживать холод» (Георгиевский 1885: 44, 45).

–142

В Чанге, во время пожара (горел лес, заготовленный для постройки католической миссии), я видел, как пожилой китаец <… > обливал водой отблеск пламени на стенах своего жилища… — В «Современных записках» (1937. Кн. LXV. С. 5) слово «отблеск» выделено разрядкой. Эту сцену во время пожара в китайском городе Ичанге (Ichang) описал Пратт (Pratt 1892: 12; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 57). К описанию Набоков добавил только одну конкретизирующую деталь: определение «пожилой» у Пратта отсутствует.

–143

– лучший паспорт. – Перифразируются слова Пржевальского: «Умение хорошо стрелять <… > наилучший из всех китайских паспортов. Не будь мы отлично вооружены <… > мы не могли бы идти напролом <… > не слушая китайских стращаний и запрещений» (Пржевальский 1883: 8).

–144

– Tatsien-lu; английская и французская транслитерация старого (до 1913 года) названия китайского города Дацзяньлу (ныне Кандин) в провинции Сычуань, близ границы с Тибетом (у Пржевальского – Да-дзянь-лу; см.: Пржевальский 1883: 176, примеч. 1; у Роборовского – Дарчандо, Тарсандо или Да-дзянь-лу, см.: Роборовский 1900: 329). В окрестностях Татцьен-Лу дважды проводил сбор коллекций Пратт, подробно описавший город (см.: Pratt 1892: 133–140; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 58).

–145

… распространяя слух, что ловлю детей, дабы из глаз их варить зелье для утробы моего «Кодака». – Подобные слухи распространялись о Пратте в китайском городе Киа-Тинг-Фу (Pratt 1892: 151; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 58). По сообщению Пржевальского, еще в 1870 году ала-шаньский князь в Китае расспрашивал русских гостей, правда ли, что для фотографической съемки «в машину кладут жидкость человеческих глаз», и утверждал, будто бы для такой цели миссионеры «выкалывали глаза детям, которых брали себе на воспитание». «Слух этот, – поясняет Пржевальский в примечании, – разнесся по всему Китаю и ему охотно поверили» (Пржевальский 1875: 169–170; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 58; Zimmer 2006: 269).

–146

Там, на склонах снеговых гор, залитых пышной розовой пеной громадных рододендронов (их ветки служили нам по ночам для костра), я в мае разыскал <… > ларву императорского аполлона и его куколку, шелковинкой прицепленную к исподу камня. – Основным источником здесь и далее, до конца абзаца, является XIII глава книги Пратта, где рассказывается о его майской экспедиции в «снежные горы к юго-востоку от Татцьен-Лу». Пратт упоминает и о гигантских цветущих рододендронах, послуживших ему топливом для костра (Pratt 1892: 178, 182), и о находке гусеницы бабочки Parnassius imperator и ее куколки, «прикрепленной шелковой паутинкой к исподу камня» (Ibid.: 178, 182, 183; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 58).

–147

… открыта новая змея, питающаяся мышами, причем та мышь, которую я извлек из ее брюха, тоже оказалась неописанным видом. – В списке рептилий и рыб из китайских коллекций Пратта, приложенном к его книге (составитель А. Гюнтер), значится найденная им в районе Ичанга змея Trimeresurus xanthomelas, sp. n., которая «питается мышами». Как отмечает Гюнтер, мышь, извлеченная им из брюха змеи, «оказалась неописанным видом» (Pratt 1892: 241; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 59).

–148

… какие-то знахари <… > собирали для своих корыстных нужд китайский ревень, корень которого необыкновенно напоминает гусеницу… – В главе ХIII своей книги Пратт рассказывает о встрече в горах с китайскими знахарями, собиравшими там лекарственные растения и в том числе ревень, а также «Tchöng-tsaö (Spharia sinensis), корень которого необыкновенно схож с гусеницей» (Pratt 1892: 188, 196–197; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 59). Это же целебное растение упоминается и в начале книги как предмет экспорта из Сычуаня и Тибета, причем Пратт и тут отмечает необыкновенное сходство его корня с гусеницей, вплоть до «точного воспроизведения всех сегментов, ножек, глаз и т. п.» (Pratt 1892: 17). По точному объяснению Д. Циммера, Набоков ошибочно принял китайское название «Tchöng-tsaö» за особый вид ревеня, поскольку у Пратта оно приводится в перечислении лекарственных растений через запятую после слова «rhubarb» (англ. ревень). На самом деле «Tchöng-tsaö» (в совр. номенклатуре Cordyceps sinensis) – это гриб-паразит, который растет на гусеницах, живущих под землей, а не воспроизводит их форму (Zimmer, Hartmann 2002–2003: 60).

–149

Все врут в Тибете: дьявольски трудно было добиться точных названий мест и указания правильных дорог… — На лживость обитателей Тибета, с которыми ему приходилось иметь дело, неоднократно жаловался Пржевальский, назвавший их «людьми без всякой совести и поголовными обманщиками» (Пржевальский 1883: 258). Те же жалобы встречаются и у западных путешественников. Ср., например: «В Тибете почти невозможно узнать точные названия мест и озер, потому что все тибетцы лгут по любому случаю» (Bower 1894: 82; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 60).

–150

… не умея отличить светловолосого европейца от седого… – Об этом пишет английский путешественник сэр Гамильтон Бауер (Hamilton Bower, 1858–1940; см.: Bower 1894: 149; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 60).

–151

Всюду на гранитных глыбах можно было прочесть «мистическую формулу» – шаманский набор слов, который иные поэтические путники «красиво» толкуют как: о, жемчужина в лотосе, о? – О священной буддистской формуле, высеченной на «гранитных глыбах» в ущелье реки Кырчумак, пишет Грум-Гржимайло, оспаривая ее перевод «salut, perle (renfermée) dans le lotus [приветствую тебя, жемчужина (заключенная) в лотосе (фр.)]», впервые предложенный французским исследователем Габэ в 1847 году. Формулу он относит к числу магических изречений (мантр), которые «в большинстве случаев слагаются из совершенно непонятных слов или слогов» (Грум 1907: 213).

–152

Ко мне высылались из Лхассы какие-то чиновники, заклинавшие меня о чем-то, грозившие чем-то… — Когда отряд Пржевальского был задержан в Тибете, где были распущены слухи, будто бы тайной целью русских являлось похищение Далай-ламы, к нему были высланы чиновники из Лхассы, умолявшие путешественников повернуть назад (Пржевальский 1883: 273–277). Подобные случаи происходили и с другими путешественниками, как русскими, так и западными.

–153

… помню одного дурака, особенно надоедливого, в желтом шелку, под красным зонтиком; он сидел на муле, природная унылость которого усугублялась присутствием крупных ледяных сосулек под глазами, образовавшихся из замерзших слез… – Контаминация нескольких подробностей из путевых записок Бауера (см.: [2–150]): описания двух тибетских чиновников – один «в желтом шелковом халате и под алым зонтиком», другой «на муле и под ярко-красным зонтиком» – соединены с описанием экспедиционного ослика, «чье от природы несколько скорбное выражение морды усугублялось огромными сосульками под каждым глазом, образовавшимися из замерзших слез» (Bower 1894: 92, 93, 123–124; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 61).

–154

Я видел с большой высоты темную болотную котловину, всю дрожащую от игры бесчисленных родников, что напоминало ночной небосклон с рассыпанными по нему звездами, – да так и называлась она: Звездная Степь. – Изобилующую ключами «болотистую котловину» Одон-тала, что в переводе с монгольского означает «звездная равнина» или «звездная степь», упоминает Пржевальский в книге «Монголия и страна тангутов» (Пржевальский 1875: 252). Впоследствии он уточнил, что это название было дано ей «по случаю многочисленных родников, бьющих из-под земли и похожих, для смотрящего с высоты, на звезды, рассеянные по небосклону» (Пржевальский 1888: 81–82).

–155

Тарым <… >образует обширное тростниковое болото, нынешний Кара-Кошук-Куль, Лоб-Нор Пржевальского, – и Лоб-Нор ханских времен, – что бы ни говорил Ритгофен. – Речь идет о заболоченном озере в пустыне, образованном рекой Тарим, которое открыл Пржевальский во время своего второго центральноазиатского путешествия (см.: Пржевальский 1878: 292–294). Он отождествил его с озером Лоб-нор, известным по древним китайским источникам, что вызвало длительную и оживленную полемику в научной литературе. Пржевальскому возражал немецкий географ и геолог, барон Фердинанд Пауль Вильгельм фон Рихтгофен (Ferdinand von Richthofen, 1833–1905), указавший, что, согласно данным истории и китайской географии, исторический Лоб-нор должен находиться не там, где его нашел Пржевальский. Кроме того, он отметил, что истинный Лоб-нор, упомянутый в древних источниках, имеет соленую воду, тогда как Лоб-нор Пржевальского – пресную. Во время четвертого путешествия Пржевальский снова посетил Лоб-нор (Пржевальский 1888: 285–319), а в дальнейшем его изучали Певцов, Козлов, Гедин и другие путешественники, так и не пришедшие к единому мнению по поводу местонахождения исторического озера. Наиболее последовательно в защиту гипотезы Пржевальского выступил Козлов, посвятивший этому вопросу специальную статью (Козлов 1898) и значительную часть своего «Отчета помощника начальника экспедиции <… > совершенной в 1893–1895 годах под начальством В. И. Роборовского» (Козлов 1899: 85–98). По его заключению, озеро, известное под современным местным наименованием Кара-кошун-куль, «есть не только Лоб-нор незабвенного моего учителя Н. М. Пржевальского, но и древний, исторический, настоящий Лоб-нор китайских географов» (Козлов 1899: 98).

–156

<… > Кочковатый солончак был усеян раковинами моллюсков. – Здесь Набоков опирается на сведения о Кара-кошун-куле (Лоб-норе), приведенные в книге Певцова «Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь». «Кунчикан-бек, – сообщает Певцов, – объехавший все озеро вокруг, передавал мне, что он пробыл в пути ровно пять дней <… > По удостоверению этого бека, оно окружено необозримым кочковатым солончаком, совершенно бесплодным и покрытым местами раковинами» (Певцов 1895: 304). Чуть ниже уточняется, что это «раковины пресноводных моллюсков» (Там же: 306).

–157

Вечерами, при полном безмолвии, доносились стройные мелодичные звуки лебяжьего полета; желтизна камыша особенно отчетливо выделяла матовую белизну птиц. – Слегка измененная цитата из рассказа Козлова о следовании южным берегом Лоб-нора. Ср.: «Вечером, при полном безмолвии вокруг, слышались стройные, мелодичные звуки лебяжьего полета. Фон желтого камыша резко выделял матовую белизну птиц» (Козлов 1899: 99).

–158

– неизвестно. – Из телеграммы, отправленной Пржевальским в Генеральный штаб во время второго путешествия, 11 марта 1877 года: «В 1862 году, на Лоб-Норе жили полгода русские староверы до 60 человек с женами, детьми, ушли отсюда в Турфан; куда далее неизвестно» (Известия Императорского русского географического общества. Т. XIII. СПб., 1877. С. 51; уточненные сведения: Пржевальский 1878: 77–79).

–159

– пустыня Лоб: каменистая равнина, ярусы глинистых обрывов, стеклянисто-соленые лужи… — Годунов-Чердынцев возвращается той же древней (и давно не существующей) дорогой через пустыню Лоб, по которой некогда – в обратном направлении, из города Лоб в оазис Са-чжоу, – прошел караван Марко Поло. Одним из немногих европейцев, проделавшим часть этого пути в конце XIX века, был Козлов, описавший в своем «Отчете» маршрут по «каменистой равнине» к солончаку с «песчано-глинистыми обрывами» и кое-где разбросанными «лужами горько-соленой воды» (Козлов 1899: 101).

–160

… пьерида Роборовского – бабочка Pieris deota de Nicéville, одно время называвшаяся Pieris roborowskii, в честь В. И. Роборовского (см.: [2–102]). Упоминание о ней служит сигналом, указывающим на имя начальника той экспедиции, чьим материалом Набоков пользуется в данном абзаце.

–161

В этой пустыне сохранились следы древней дороги, по которой за шесть веков до меня проходил Марко Поло: указатели ее, сложенные из камней. – Слегка измененная фраза из отчета Козлова: «Местами, на каменистой равнине, прекрасно сохранились следы древней дороги, по которой некогда проходил Марко Поло; остались также и ее указатели, сложенные из камней» (Козлов 1899: 101).

–162

… я слышал интересный гул вроде барабанного боя, пугавший наших первых пилигримов… – Отсылка к книге францисканского монаха Одорико Порденоне (ок. 1286–1331) «О чудесах света» («De mirabilibus mundi», 1330), в которой он описал свое путешествие в Индию, Китай и Тибет. XXXVII глава книги посвящена некоей «страшной долине», усеянной мертвыми телами, в которой Одорико слышал громкие звуки разных музыкальных инструментов среди песчаных дюн. Набоков, по всей вероятности, читал «De mirabilibus mundi» в английском переводе сэра Генри Юля, поскольку именно Юль передает название одного из музыкальных инструментов (nakkaras) как барабаны (nakers, drums), в отличие от других переводов, где использовано слово «литавры» (kettledrums) – см.: Yule 1913: II, 262. Рассказ Одорико положен в основу соответствующей главы полуфантастической компиляции, известной под названием «Путешествие сэра Джона Мандевиля» (не ранее 1357, не позднее 1371): Mandeville 1905: 185–187.

–163

… я видел и слышал то же, что Марко Поло… – В «Путешествиях Марко Поло» (см.: [2–159]) рассказывается о том, что во время перехода через пустыню Лоб (часть Гоби) путешественники слышат голоса духов, увлекающие их в сторону от дороги, и, как Порденоне, звуки музыкальных инструментов и барабанов (см.: Поло 1902: 73). Подобные же рассказы местных жителей о таинственных голосах и звуках в пустыне, отманивающих путешественников от дороги и от воды, см.: Роборовский 1900: 131–132. Потанин свидетельствовал: «Китайские путешественники, пересекавшие пустыню, иногда рассказывают басню о разговоре духов, который они слышали при этом случае. Эти рассказы, кажется, небезосновательны. Когда мы в полдень, во время сильной жары, проходили пространство между холмами Шюбугур и урочищем Кобден-оботу, я и жена моя испытывали ощущение, как будто до нас доносился откуда-то разговор людей в виде неясной речи» (Потанин 1893: I, 473). Гедин передавал свидетельства местных жителей о том, что «путники время от времени слышат в пустыне голоса, зовущие их по имени, но стоит пойти на такой голос, чтобы заблудиться и погибнуть от жажды», и сравнивает их с рассказом Марко Поло (Гедин 1899: I, 351).

–164

… среди странного мерцания воздуха без конца проходящие навстречу вихри, караваны и войска призраков… — Описывая свой путь через пустыню по дороге Марко Поло, Козлов отмечал: «Там и сям проносятся вихри <… > Вихри сменяются миражами, „злыми духами“, строящими фантастические здания <… > В воздухе стояла пыльная мгла…» (Козлов 1899: 101). Г. Юль в примечании к соответствующему месту у Марко Поло писал, что в одном китайском источнике упомянуты не слуховые, а зрительные галлюцинации, например «марширующие и останавливающиеся войска, которые постоянно изменяются, исчезают и появляются снова» (Yule 1903: I, 196–197; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 67).

–165

… когда великий землепроходец умирал, его друзья, собравшись у его ложа, умоляли его отказаться от того, что казалось им невероятным в его книге <… > он же ответствовал, что не поведал и половины виденного на самом деле. – Этот анекдот о предсмертных словах Марко Поло, восходящий к хронике его современника Джакопо д’Акуи, приводится едва ли не во всех биографиях «великого землепроходца» (см., например: Yule 1903: I, 54).

–166

… он сразу попал опять в тот мир, который был так же ему свойственен, как <… > вода – Офелии. – Аллюзия на рассказ королевы Гертруды в «Гамлете» Шекспира о гибели Офелии, утонувшей в ручье (акт 4, сцена 7). Гертруду особенно поразило, что, упав в воду, Офелия нисколько не испугалась, словно «существо, которому эта стихия родима и свойственна» («like a creature native and endued / Unto that element»). Ср. соответствующее место в переводе Набокова: «Она обрывки песен пела, / как бы не чуя гибели – в привычной, / родной среде…» (Набоков 1999–2000: III, 673).

–167

или слева от дома, так как дорог было две, одна – подлиннее и поглаже – по шоссе и через село, другая – покороче и поухабистей – через Песчанку. – Подразумевается путь от железнодорожной станции Сиверская до имения Набоковых Выра. Одна из дорог проходила через мызу Песчанка на живописном берегу реки Оредеж. Как говорилось о ней в путеводителе 1910 года, «местность эта сделалась излюбленным пребыванием многих артистов: Варламова, Жулевой и др. Появилось много лиц, приобретших разной величины участки для постройки дач и усадеб» (Лучинский, Никитин 2015: 43).

–168

… с романсом «Чайка», переодетым в защитную форму («… Вот прапорщик юный со взводом пехоты…»)… – Популярный романс «Чайка» на стихи Е. А. Буланиной (1876–1941?) начинается словами: «Вот вспыхнуло утро. Румянятся воды. / Над озером быстрая чайка летит…» (Чернов 1949: 258). В годы Первой мировой войны существовало несколько его переделок в солдатскую песню вроде той, которую цитирует здесь Набоков: «Вот вспыхнуло утро, и выстрел раздался, / И грохот безумный пошел канонад. / Над нашим отрядом снаряд разорвался, / И началась битва и стоны и ад. // Вот прапорщик юный со взводом пехоты / Старается знамя полка отстоять. / Один он остался из всей полуроты, / Но нет, он не будет назад отступать…» (Чернов 1953: 334).

–169

… по праздникам артист Феона развлекал солдат фарсовыми песенками… – Алексей Николаевич Феона (1879–1949) – актер и режиссер драматического и музыкального театра; с 1911 года выступал в петербургской оперетте.

–170

«Вова приспособился» – популярный фарс актера и драматурга Е. А. Мировича (наст. фамилия Дунаев, 1878–1952) об избалованном аристократе, призванном в армию (1915).

–171

… в журналах печатались стишки, посвященные войне: Теперь ты бич судьбы над родиною милой. / Но светлой радостью заблещет русский взор, / Когда постигнет он германского Атиллы / Бесстрастным временем отмеченный позор! – В заметке на полях принадлежавшего ему экземпляра английского перевода «Подвига» Набоков указал, что здесь цитируется строфа из стихотворения Георгия Иванова (см.: Shapiro 1999: 146). Источник цитаты установил А. Ю. Арьев. Это последняя строфа забытого патриотического стихотворения Г. Иванова «Войне» («На небе времени безумная комета…»), напечатанного лишь однажды, в журнале «Нива» (1917. № 7. 18 февраля. С. 104), и не вошедшего ни в один прижизненный сборник поэта (см.: Иванов 2009: 392–393, 681–682).

–172

… в горах, между скал Ай-Петри и на волнистой Яйле, водились настоящие крымские редкости… – В «Заметках о чешуекрылых Крыма», напечатанных в английском журнале The Entomologist, Набоков сообщал, что его главными местами сбора крымских бабочек были «скалистые южные склоны горы Ай-Петри и Яйла – холмистые пастбища на ее северной стороне» (Nabokoff 1920: 29). Словом тюркского происхождения «яйла» (‘плато’) обычно называют характерные для Крымских гор холмистые склоны, покрытые альпийскими лугами, которые использовались как летние пастбища.

–173

… сатира, недавно описанного Кузнецовым… — Имеется в виду бабочка Hipparchia euxina, впервые пойманная в Крыму выдающимся русским энтомологом и физиологом Н. Я. Кузнецовым (1873–1948) и описанная им в специальной работе 1909 года. Сам Набоков в «Заметках…» с сожалением отмечает, что сатира Кузнецова ему наблюдать не пришлось (Nabokoff 1920: 32).

–174

… о многотомном труде, упорно продолжавшем издаваться в Штутгарте… — Скорее всего, имеется в виду издание «Бабочки Земли» Зайтца (см.: [2–55]).

–175

… А скажи-ка, Костя, не приходилось тебе видеть в урочище Ви птичку Зо-вас? – Экзотические названия – это на самом деле немецкие слова wie («как») и so-was («что-то»).

–176

– Энтоптическими называют зрительные образы, возникающие внутри глазного яблока при закрытии глаз или вследствие повреждений сетчатки.

–177

… добыл лучших из врачей, Гершензона, Ежова, Миллер-Мельницкого… – По предположению С. Сендеровича, Набоков выбрал фамилию первого врача, чтобы отдать дань М. О. Гершензону как пушкинисту, который предложил метод «медленного чтения» пушкинских текстов, свободного от идеологических интерпретаций. В пушкинистике 1910–1920-х годов антагонистом Гершензона был П. Е. Щеголев, сторонник биографического метода, чья фамилия также использована в «Даре» (Сендерович 2012: 520; о Щеголеве см.: [2–207]). При желании можно связать с Пушкиным и две другие фамилии. Петербургская актриса Е. И. Ежова (1788–1836), гражданская жена А. А. Шаховского, встречалась с Пушкиным в пору его петербургской разгульной жизни в 1817–1820 годах; Пушкин справлялся о ней в письме Я. Н. Толстому (26 сентября 1822 года), упоминал в черновике «Евгения Онегина» и плане «Русского Пелама». В книге Вересаева «Пушкин в жизни», которую Набоков много раз цитирует в «Даре», приводятся рассказ о Пушкине В. А. Нащокиной, записанный журналистом Н. М. Ежовым (1862–1942), приятелем Чехова, и воспоминания лицеиста П. И. Миллера (1813–1885), встречавшегося с Пушкиным в 1830-е годы (Вересаев 1936: II, 279, 114, 118). Двуязычная тавтология в двойной фамилии (по-английски miller значит ‘мельник’), скорее всего, просто шутка.

–178

… позже вспыхнуло восстание среди киргизов и казахов в связи с призывом на военные работы… – Имеется в виду так называемое среднеазиатское восстание, начавшееся в июле 1916 года после принятия указа о принудительном привлечении на работы в прифронтовых районах мужчин-инородцев из Средней Азии. В «Современных записках» (1937. Кн. LXV. С. 16) и всех последующих изданиях – незамеченная опечатка, перешедшая и в английский перевод: «казаков» вместо правильного «казахов». Казаки, в отличие от казахов, не только не участвовали в среднеазиатском восстании 1916 года, но активно способствовали его подавлению.

–179

… – То есть описанная в начале главы бабочка тополевая нимфа (или тополевый ленточник; см.: [2–2]).

–180

… знанием умноженная любовь: отверстые зеницы. – Аллюзия на стихотворение Пушкина «Пророк» (1826), которое, как выяснится впоследствии (330), любил декламировать Константин Кириллович Годунов-Чердынцев: «Перстами легкими как сон / Моих зениц коснулся он. / Отверзлись вещие зеницы, / Как у испуганной орлицы» (Пушкин 1937–1959: III, 30).

–181

… почти апельсиновые селены… – Имеется в виду бабочка из семейства нимфалид (лат. Nymphalidae), перламутровка селена (лат. Boloria или Clossiana selene).

–182

… Уже несколько потрепанный, без одной шпоры, но еще мощный махаон, хлопая доспехами, опустился на ромашку… – Крупная дневная бабочка махаон (лат. Papilio machaon) из семейства парусников, или кавалеров (лат. Papilionidae), названа именем греческого мифологического героя, врача и воина, участника Троянской войны, сына Асклепия (Эскулапа). Отростки (хвостики) на ее задних крыльях иногда называют шпорами.

«Других берегах» Набоков пишет, что именно с махаона началось его увлечение бабочками: «Началось все это, когда мне шел седьмой год, и началось с довольно банального случая. На персидской сирени у веранды флигеля я увидел первого своего махаона – до сих пор аоническое обаяние этих голых гласных наполняет меня каким-то восторженным гулом! Великолепное, бледно-желтое животное в черных и синих ступенчатых пятнах, с попугаячьим глазком на каждой из парных черно-палевых шпор, свешивалось с наклоненной малиново-лиловой грозди и, упиваясь ею, все время судорожно хлопало своими громадными крыльями. Я стонал от желанья. Один из слуг <… > ловко поймал бабочку в форменную фуражку, и эта фуражка с добычей была заперта в платяной шкаф, где пленнице полагалось за ночь умереть от нафталина; но когда на другое утро Mademoiselle отперла шкаф, чтобы взять что-то, бабочка, с мощным шорохом, вылетела ей в лицо, затем устремилась к растворенному окну, и вот, ныряя и рея, уже стала превращаться в золотую точку, и все продолжала лететь на восток, над тайгой и тундрой, на Вологду, Вятку и Пермь, а там – за суровый Урал, через Якутск и Верхнеколымск, а из Верхнеколымска – где она потеряла одну шпору – к прекрасному острову Св. Лаврентия, и через Аляску на Доусон, и на юг, вдоль Скалистых Гор, где наконец, после сорокалетней погони, я настиг ее и ударом рампетки „сбрил“ с ярко-желтого одуванчика, вместе с одуванчиком, в ярко-зеленой роще, вместе с рощей, высоко над Боулдером» (Набоков 1999–2000: V, 220–221). Упоминание о месте ссылки Чернышевского – Якутске и Верхнеколымске, где набоковская бабочка потеряла одну шпору (как и махаон в приведенном пассаже), – можно считать отсылкой к «Дару».

«Призрак Рима и Monte Luca» есть рассказ о чудесной ложбине, в которую он попал, поднимаясь на гору Монтелуко (Monteluco) близ города Сполето в Умбрии: «Это <… > был счастливый угол земли, блаженный край: тот рай и мир, который у нас, в средней полосе России, открывается на вырубках <… > Странствующий в этом краю становится просветлен душою и легок телом, и к нему прилетает большая пестрая, редкостная бабочка с вырезными крыльями: бабочка махаон». Согласно Блоку, просветление, которое испытывает человек, «попавший в край махаонов на лесной опушке», сродни тому состоянию, которое необходимо для постижения творений искусства (Блок 1960–1963: V, 400, 404). О перекличках с этим очерком Блока в «Подвиге» Набокова см.: Сендерович, Шварц 1998.

–183

– У боярышницы (лат. Aporia crataegi), бабочки семейства белянок (лат. Pieridae), при выходе из куколки обыкновенно выступают капельки красной жидкости (мекония), которые связывают с древними легендами о кровавом дожде или кровавой росе как дурных предзнаменованиях. В «Илиаде» Гомера Зевс дважды посылает на троянскую землю кровавую росу, предвещающую гибель героев: «Зевс промыслитель в толпах их воздвиг, и с высот, из эфира / Росу послал, растворенную кровью; зане обрекал он / Многие храбрых главы ниспослать в обитель Аида» (XI, 53–55). «Так говорила, и внял ей отец и бессмертных и смертных: / Росу кровавую с неба послал на троянскую землю, / Чествуя сына героя, которого в Трое холмистой / Должен Патрокл умертвить, далеко от отчизны любезной» (XVI, 458–461). Подобные знамения многократно упоминает Тит Ливий в «Истории Рима». Ср., например: «И множество знамений видано было в тот год, а о других получены известия. На Форуме, на Комиции, на Капитолии видели капли крови» (Тит Ливий 1993: 140). О кровавой росе (dews of blood), предвещавшей гибель Юлия Цезаря, говорит Горацио в первой сцене «Гамлета». Натуралисты и комментаторы XIX века предположили, что красная роса может иметь естественное происхождение: после массового выхода боярышниц из куколки на деревьях и на стенах остается множество красных капелек, которые окрашивают росу и дождь.

«мор» и «трус» (в значении ‘землетрясение’), а также «глад» часто используются в летописях и церковной литературе для описания катаклизмов. Традиция восходит к пророчеству Иисуса о войнах и бедствиях: «Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения [церковнослав. трýсы] по местам» (Мф. 24: 7). Из многочисленных примеров подобного словоупотребления в русской поэзии и художественной прозе отметим тексты, которые, вероятно, были хорошо известны Набокову: стихотворение Ахматовой «Пахнет гарью. Четыре недели…» (1914) – «Ждите глада, и труса, и мора, / И затменья небесных светил»; стихотворение Волошина «Потомкам (Во время террора)» (1921) – «Но мрак и брань, и мор, и трус, и глад / Застигли нас посереди дороги» (Волошин 2003: 349); роман Белого «Москва под ударом» (1926; см.: [3–29]) – «Какой-то дворыш из Китайского дома, куда собирались, по мненью Парфеткина, только уроды природы, ― дворыш, проглаголив три дня, предвещал ― глады, моры и трусы» (Белый 1927: 74); «Жизнь Арсеньева» Бунина – «В свое время он [город Елец], конечно, не раз пережил все, что полагается: в таком-то веке его „дотла разорил“ один хан, в таком-то другой, в таком-то третий, тогда-то „опустошил“ его великий пожар, тогда-то голод, тогда-то мор и трус…» (Бунин 1965–1967: VI, 59).

–184

… первые шоколадные гиперанты уже порхали над травой… – Имеется в виду бабочка глазок цветочный или гиперант (лат. Аphantopus hyperantus) из подсемейства бархатниц (лат. Satyrinae).

–185

<… > поместилась красно-синяя, с синими сяжками, цыганка, похожая на ряженого жука. – Судя по описанию, это бабочка из семейства пестрянок, так называемая пестрянка скабиозная (лат. Zygaena osterodensis).

«вдовьи цветы»), а по-русски «вдовушками».

–186

<… > встретились на молниеносном лету… – В английском переводе указано название подсемейства бабочек: Coppers (Nabokov 1991b: 133; букв.: медяки, медные). По-русски это бабочки червонцы (лат. Lycaeninae) из семейства голубянок (лат. Lycaenidae). По окраске крыльев Д. Циммер установил, что Набоков имел в виду червонца щавелевого (лат. Paleochrysophanus hippothoe; Zimmer 2001: 216–217).

–187

– бабочка из семейства голубянок, голубянка aманда или милая (лат. Polyommatus icarus).

–188

– Фрейя < sic!> – бабочка перламутровка Boloria (или Clossiana) freija, названная именем богини любви в германо-скандинавской мифологии. Она упоминается в «Других берегах» как «темно-коричневая с лиловизной болория» (Набоков 1999–2000: V, 232), а в «Speak, Memory» как «dusky little Fritillary bearing the name of a Norse goddess [смуглая маленькая перламутровка, носящая имя северной богини (англ.)]» (Nabokov 1966: 138). Другая перламутровка – селена (см.: [2–181]) – ее родственница.

–189

… – На шмеля похожи две маленькие бабочки из семейства бражников (лат. Sphingidae): шмелевидка жимолостная (лат. Hemaris fuciformis) и шмелевидка скабиозовая (лат. Hemaris tityus). Бражники пьют нектар не садясь на цветок, а зависая над ним в воздухе.

–190

… одну замечательную киргизскую сказку. – Как установил О. Ронен, сказка-загадка о человеческом глазе имеет близкую параллель в талмудическом сказании об Александре Македонском. Дойдя до врат рая, Александр, не пропущенный внутрь, попросил на память какую-нибудь вещь. «Дали ему черепную кость. Придя в свое царство, Александр положил на одну чашу весов эту кость, а на другую все серебро и золото, бывшие при нем. Перевешивала кость. „Что значит это?“ – спросил Александр у мудрецов. „Эта кость, – ответили мудрецы, – орбита человеческого глаза, ненасытного в жадности своей“. – „Чем вы это докажете?“ – „Возьми горсть земли и посыпь кость“. Царь сделал так, – и золото тотчас перевесило кость» (рус. пер.: Агада 1923: 18; Ronen 2000: 23).

–191

– только звякает на дне. – В английском переводе «Дара» этот стихотворный фрагмент напечатан в столбик (Nabokov 1991b: 134). Классическая модель сказки в стихах, написанной рифмованным четырехстопным хореем со сплошными мужскими клаузулами, – «Спящая царевна» (1831) Жуковского («Жил-был добрый царь Матвей; / Жил с царицею своей / Он в согласье много лет; / А детей все нет как нет…» [Жуковский 1959: III, 170]).

–192

… около деревни Чэту. – В тибетской деревне Чет-ту (Chet-tu) близ Татцьен-лу останавливался Пратт (Pratt 1892: 144; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 69).

–193

… человек в европейском платье <… > оказавшийся знаменитым русским путешественником Годуновым. Мы провели несколько прелестных минут, на мураве, в тени скалы, обсуждая номенклатурную тонкость в связи с научным названием крохотного голубого ириса… – «Очень красивый карликовый голубой ирис», росший у горного перевала в районе Татцьен-лу, отмечал Пратт (Pratt 1892: 186).

–194

… к отцу Мартэну, умиравшему в дальней харчевне. – В отчете о своих путешествиях Пратт упоминает о встрече с католическим миссионером из Хуанг-му-чанга, отцом Жозефом Мартеном, который до того не видел европейцев уже одиннадцать лет (Pratt 1892: 113, 122; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 69). Набоков, возможно, имел в виду и его полного тезку, французского путешественника Жозефа Мартена (Joseph Napoléon Martin, 1849–1892), о печальной судьбе которого рассказывает Грум-Гржимайло, встретившийся с ним во время стоянки в Су-чжоу. После этой встречи Мартeн отправился в труднейшее путешествие через Лоб-нор на Хотан, «дабы повторить путь Марко Поло», тяжело заболел и в 1892 году умер в военном госпитале города Нового Маргелана, ныне Ферганы (Грум 1907: 126–127).

–195

… к его дяде, географу Березовскому… — В автобиографическом рассказе Набокова «Лебеда» упоминается учитель географии Березовский, чьим прототипом был преподаватель Тенишевского училища Николай Ильич Березин (Набоков 1999–2000: III, 580, 796). Кроме того, Набоков, безусловно, знал, что в экспедиции Потанина по Тибету, Китаю и Монголии принимал участие натуралист-зоолог М. М. Березовский, собравший превосходные коллекции и опубликовавший обширную орнитологическую работу «Птицы Гансуйского путешествия Г. Н. Потанина 1884–1887 гг.» (СПб., 1891), на которую неоднократно ссылается Грум-Гржимайло.

–196

– правильно Ак-Булак или Акбулак (по названию родника), железнодорожная станция дороги Оренбург – Ташкент, на юге Оренбургской губернии.

–197

– историко-географическая область между озером Балхаш на севере, Джунгарским Алатау на востоке и бассейном верхнего течения реки Нарын на юге.

–198

… на чубарой юрге… – Чубарый (о масти лошадей) – пестрый, пятнистый, крапчатый. Юрга (от татарск. юрга-ат) – иноходец.

–199

– административная единица в старой России, ныне северо-западная часть Казахстана.

–200

… на станции «Аральское море», у степенных уральцев-староверов? – железнодорожная станция поселка Аральск (ныне город Арал, Казахстан) действительно называлась «Аральское море». В 1875–1879 годах после мятежа в Уральском казацком войске в эти края сослали мятежных казаков, большинство которых были староверами.

–201

«В чем твое звание?» – спросил Пугачев астронома Ловица. «В исчислении звезд». Вот и повесил его, чтобы был поближе к звездам. – Пересказывается эпизод из «Истории Пугачевского бунта» Пушкина: «Пугачев бежал по берегу Волги. Тут он встретил астронома Ловица и спросил, что он за человек. Услыша, что Ловиц наблюдал течение светил небесных, он велел его повесить поближе к звездам» (Пушкин 1937–1959: IX, 75).

–202

… с Лавром Корниловым <… > объездил Степь Отчаяния, а впоследствии встречался с ним в Китае? – Имеется в виду генерал Л. Г. Корнилов (1870–1918), исследователь-путешественник, герой русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, организатор неудачной попытки военного мятежа в августе 1917 года, создатель Добровольческой армии. В 1901 году молодым офицером во главе небольшой экспедиции (состоявшей из двух казаков и двух туркменов) он совершил труднейшее семимесячное путешествие по так называемой Степи Отчаяния, или пустыне Дашти-Наумед, в Восточной Персии, которая до тех пор не была исследована европейцами (см. главу «В Степи Отчаяния»: Севский 1919: 8–11). С 1907 по 1911 год Корнилов был военным представителем России в Китае.

–203

– Мотив презрительной насмешки жертвы, ожидающей расстрела, над палачами восходит к стихотворению Набокова «Расстрел» («Небритый, смеющийся, бледный…» – Набоков 1999–2000: II, 586). В статье «Искусство литературы и здравый смысл» («The Art of Literature and Common Sense», 1941, 1951) Набоков писал, что диктаторы и убийцы больше всего на свете ненавидят подобный «неистребимый, вечно ускользающий и вечно провоцирующий блеск в глазах. Одной из главных причин, почему ленинские бандиты около тридцати лет назад убили храбрейшего русского поэта Гумилева, было то, что все время, пока длились его мучения, – в полутемном кабинете следователя, в пыточной камере, в извилистых коридорах, по которым его вели к грузовику, в грузовике, в котором его везли убивать, на месте казни, где шаркали ногами неумелые и угрюмые солдаты расстрельной команды, – поэт не переставал улыбаться» (Nabokov 1982a: 376).

–204

… холмы моей печали… – реминисценция из стихотворения Пушкина (Пушкин 1937–1959: III, 158): «На холмах Грузии лежит ночная мгла; / Шумит Арагва предо мною. / Мне грустно и легко; печаль моя светла; / Печаль моя полна тобою» (1829).

–205

… змея, который молодой Гринев мастерил из географической карты… — Имеется в виду эпизод в начале «Капитанской дочки», которым завершается домашнее воспитание юного героя: когда Гринев, решив сделать из географической карты змея, «прилаживал мочальный хвост к Мысу Доброй Надежды», в комнату вошел его отец и, «увидя его упражнения в географии», дернул сына за ухо и прогнал его воспитателя со двора (Там же: VIII, 280). Эта аллюзия указывает на то, что Годунов-Чердынцев тоже заканчивает начальное воспитание, опасаясь вызвать неудовольствие отца своими «упражнениями в географии».

–206

… поцелуй первый шаг к охлаждению… – расхожая цитата из стихотворения С. Я. Надсона «Только утро любви хорошо…» (1883): «Поцелуй – первый шаг к охлажденью: мечта / И возможной, и близкою стала; / С поцелуем роняет венок чистота, / И кумир низведен с пьедестала…» (Надсон 1887: 279).

–207

– Щеголев, это вам ничего не говорит, но он был в России прокурором… — На самом деле, фамилия должна кое-что сказать Годунову-Чердынцеву, поскольку напоминает об известном историке и пушкинисте П. Е. Щеголеве (1877–1931). На выбор этой фамилии для малоприятного персонажа «Дара» (даже внешне несколько напоминающего своего знаменитого однофамильца) могли повлиять не только последовательный «историзм» Щеголева-исследователя, но и его поведение при советской власти. Как писал Ходасевич в некрологе «Памяти П. Е. Щеголева», «в последние годы он слишком часто и явно переступал естественные пределы той неизбежной приспособляемости, на которую имеют неотъемлемое право все жители СССР. <… > Даже простота изложения, всегда бывшая одним из выдающихся достоинств Щеголева, в недавние годы была им доведена до того утрированно-советского стиля, который своей поддельной простенькостью напоминает стиль ростопчинских афиш. Все это (и еще многое, о чем не буду распространяться) слишком часто в знающих Щеголева и привыкших его уважать вызывало чувство горечи и негодования» (Возрождение. 1931. № 2067. 29 января). Среди работ Щеголева 1920-х годов – публикации неизданной прозы Чернышевского, написанной в заключении, а также статья о нем «Страсть писателя (Н. Г. Чернышевский)», вошедшая в книгу: Щеголев 1929: 29–52. В специальной работе А. Б. Блюмбаум убедительно показал, что, сделав своего Щеголева прокурором, Набоков намекает на прокурорский тон и аргументы, использованные Щеголевым-исследователем в полемике с Ходасевичем по поводу пушкинской «Русалки» (см.: Блюмбаум 2007b). Отвечая своему оппоненту в статье «В спорах о Пушкине» (Современные записки. 1928. Кн. ХХХVII. С. 275–294), Ходасевич с негодованием отозвался о его саркастических отсылках к статьям советского уголовного кодекса. Единственным моральным критерием Щеголеву «кажется советское уложение о наказаниях», – писал он, добавляя в примечании: «Я не умею спорить о Пушкине в столь советском тоне, которым Щеголев хочет позабавить – не знаю кого» (цит. по: Ходасевич 2001: 143).

–208

… живут они на Агамемнонштрассе, 15… — Вымышленное название улицы иронически соотносит семейную ситуацию Щеголевых с древнегреческим мифом о царе Агамемноне (убитом его женой Клитемнестрой и ее любовником Эгисфом). После гибели Агамемнона его дочь Электра некоторое время жила с матерью, вышедшей за Эгисфа замуж, и отчимом. Прообразом Агамемнонштрассе считается Несторштрассе (Nestorstrasse), на которой – в доме 22 – Набоковы жили с 1932 по 1937 год (см.: [3–41], [3–76]). Как нетрудно заметить, обе улицы, вымышленная и реальная, названы именами греческих царей, участников Троянской войны.

–209

… вольно и воздушно лежало <… > голубоватое газовое платье, очень короткое, как носили тогда на балах, а на столике блестел серебристый цветок рядом с ножницами. – По предположению Ю. Левинга, здесь содержится аллюзия на «Записки сумасшедшего» Гоголя, где герой мечтает заглянуть в будуар дочери директора департамента и увидеть, «как лежит там разбросанное ее платье, больше похожее на воздух, чем на платье» (Гоголь 1937–1952: III, 199–200; Leving 2011: 295–296). Это тем более вероятно, что следующее за данным эпизодом «прощание с комнатой» стилизовано под лирические пассажи «Мертвых душ» (см.: [2–210]). С другой стороны, следует отметить, что прельстившие героя предметы образуют триаду, которая, подобно триаде «облако, озеро, башня» в одноименном рассказе, может быть записана в виде метрически правильной стихотворной строки: «ножницы, платье, цветок» (трехстопный дактиль) или «платье, ножницы, цветок» (четырехстопный хорей).

–210

слезу, точно желал бы в ней унести дрожащий отсвет покидаемого места; но в лучшем уголку души мы чувствуем жалость к вещам, которых собой не оживили, едва замечали, и вот покидаем навеки. – Пассаж представляет собой стилизацию под обращенные к читателю авторские отступления в прозе XIX века, прежде всего у Гоголя. По словам П. Пильского, Гоголь здесь подвергся «тихому осмеянию» (Сегодня. 1938. № 20. 21 января). Начальная вопросительная формула «Случалось ли тебе/вам, читатель…» встречается во многих произведениях разных жанров. Для «Дара» более всего актуально обращение к читателю в «Отрочестве» Толстого, когда герой переезжает из деревни в Москву: «Случалось ли вам, читатель, в известную пору жизни вдруг замечать, что ваш взгляд на вещи совершенно изменяется, как будто все предметы, которые вы видели до сих пор, вдруг повернулись к вам неизвестной еще стороной? Такого рода моральная перемена произошла во мне в первый раз во время нашего путешествия, с которого я и считаю начало моего отрочества» (Толстой 1978–1985: I, 123). Подобно Толстому, Набоков маркирует этой формулой значимый момент изменения, перехода границы, переселения из одного дома в другой.

«ты» вместо традиционного «вы», как у Толстого или Тургенева (ср.: [5–70а]), Набоков следует за Гоголем, который в первой редакции «Мертвых душ» писал: «Кому не говорю дружеского ты, тот не подходи ко мне. По этому самому читающий меня не должен обижаться, если я с ним запросто и скажу ему ты. Первый приятель автора есть его читатель. <… > Итак, будь лучше ты, нежели вы, веселый и прямодушный читатель мой. Я с тобою совершенно без чинов, и вместо того, чтобы рассказывать, как герой наш одевался, беру тебя за руку и веду прямо на бал к губернатору» (Гоголь 1937–1952: VI, 331).

–211

– до улицы Гоголя. – Имеются в виду, соответственно, последняя и первая улицы, отходящие в западном направлении от главной части Невского проспекта (между Адмиралтейским проспектом и Знаменской площадью) в Петербурге. Расстояние между ними примерно равно 2,5 км. Упоминание о них отмечает переход от пушкинских тем, доминирующих во второй главе романа, к темам гоголевским, которые выходят на первый план в дальнейшем.

XIX веке.

çaise, он писал ей: «Ремизов похож на евнуха, а также на шахматную фигуру, уже взятую (do you see my point. Чуть криво стоит на краю столика, малоподвижная и резная). Толстоватый, короткий, в наглухо застегнутом пальто. Был очень сладок со мной» (Набоков 2018: 250; Nabokov 2015: 252; письмо от 8 февраля 1936 года). В «Других берегах» говорится, что Ремизов «необыкновенной наружностью» напомнил Набокову «шахматную ладью после несвоевременной рокировки» (Набоков 1999–2000: V, 317; в английских вариантах автобиографии Ремизов не упомянут).

– существование более ранней публикации.