Дедушка

Действие происходит в 1816 году, во Франции, в доме зажиточной крестьянской семьи. Просторная комната, окнами в сад. Косой дождь. Входят хозяева и незнакомец.

Жена ...Пожалуйста. Тут наша гостиная... Муж Сейчас мы вам вина дадим. (К дочке.) Джульетта, сбегай в Погреб,-- живо! Прохожий (озирается) Ах, как у вас приятно... Муж Вы садитесь,-- сюда... Прохожий Свет... Чистота... Резной баул в углу, часы стенные с васильками на циферблате... Жена Вы не вымокли? Прохожий Нисколько! Успел под крышу заскочить... Вот ливень так ливень! Вас я не стесняю? Можно здесь переждать? Как только перестанет... Муж Мы рады, рады... Жена Вы из наших мест? Прохожий Нет -- странник я... Недавно лишь вернулся на родину. Живу у брата, в замке де Мэриваль... Недалеко отсюда... Муж А, знаем, знаем... (К дочке, вошедшей с вином.) Ставь сюда, Джульетта. Так. Пейте, сударь. Солнце,-- не вино! Прохожий (чокается) За ваше... Эх, душистое какое! И дочь у вас -- хорошая... Джульетта, душа, где твой Ромео? Жена (смеется) Что такое -- "Ромео"? Прохожий -- Так... Она сама узнает когда-нибудь... Джульетта Вы дедушку видали? Прохожий Нет, не видал. Джульетта Он -- добрый... Муж (к жене) Где он, кстати? Жена Спит у себя -- и чмокает во сне, как малое дитя... Прохожий Он очень стар -- ваш дедушка? Муж Лет семьдесят, пожалуй... Не знаем мы... Жена Ведь он нам не родня: мы дедушкой его прозвали сами. Джульетта Он -- ласковый... Прохожий Но кто же он? Муж Да то-то оно и есть, что мы не знаем... Как-то, минувшею весною, появился в деревне старец,-- видно, издалека. Он имени не помнил своего, на все вопросы робко улыбался... Его сюда Джульетта привела. Мы накормили, напоили старца: он ворковал, облизывался, жмурясь, мне руку мял с блаженною ужимкой,-- а толку никакого: видно, разум в нем облысел... Его мы у себя оставили,-- Джульетта упросила... И то сказать: он неженка, сластена... Недешево обходится он нам. Жена Не надо, муж,-- он -- старенький... Муж Да что же,-- я ничего... так,-- к слову... Пейте, сударь! Прохожий Спасибо, пью; спасибо... Впрочем, скоро домой пора... Вот дождь... Земля-то ваша задышит! Муж Слава Богу! Только это одна игра -- не дождь. Глядите, солнце уж сквозь него проблескивает... эх!.. Прохожий Дым золотой... Как славно! Муж Вот вы, сударь, любуетесь -- а нам-то каково? Ведь мы -- земля. Все думы наши -- думы самой земли... Мы чувствуем, не глядя, как набухает семя в борозде, как тяжелеет плод... Когда от зноя земля горит и трескается,-- так же у нас ладони трескаются, сударь! А дождь пойдет -- мы слушаем тревожно -- и молим про себя: "шум, свежий шум, не перейди в постукиванье града!.." И если этот прыгающий стук об наши подоконники раздастся,-- тогда, тогда мы затыкаем уши, лицо в подушки прячем,-- словно трусы при перестрелке дальней! Да -- немало у нас тревог... Недавно вот -- на груше червь завелся -- большущий, в бородавках, зеленый черт! А то -- холодной сыпью тля облепит молоденькую ветвь... Вот и крутись! Прохожий Зато какая гордость для вас, какая радость,-- получать румяное, душистое спасибо деревьев ваших! Жена Дедушка -- вот тоже -- прилежно ждет каких-то откровений, прикладывая ухо то к коре, то к лепестку... Мне кажется,-- он верит, что души мертвых в лилиях, в черешнях потом живут. Прохожий Не прочь я был бы с ним потолковать... люблю я этих нежных юродивых... Жена Как погляжу на вас -- мне ваших лет не высчитать. Как будто не молоды, а вместе с тем... не знаю... Прохожий А ну прикиньте, угадайте. Муж Мирно вы прожили, должно быть. Ни морщинки на вашем лбу... Прохожий Какое -- мирно! (Смеется.) Если б все записать... Подчас я сам не верю в свое былое! От него пьянею, как вот -- от вашего вина. Я пил из чаши жизни залпами такими, такими... Ну и смерть порой толкала под локоть... Вот,-- хотите вы послушать рассказ о том, как летом, в девяносто втором году, в Лионе, господин де Мэриваль,-- аристократ, изменник, и прочее, и прочее -- спасен был у самой гильотины? Жена Расскажите, мы слушаем... Прохожий Мне было двадцать лет в тот буйный год. Громами Трибунала я к смерти был приговорен,-- за то ли, что пудрил волосы, иль за приставку пред именем моим,-- не знаю: мало ль, за что тогда казнили... В тот же вечер на эшафот я должен был явиться,-- при факелах... Палач был, кстати, ловкий, старательный: художник,-- не палач. Он своему парижскому кузену все подражал,-- великому Самсону: такую же тележку он завел и головы отхваченные -- так же раскачивал, за волосы подняв... Вот он меня повез. Уже стемнело, вдоль черных улиц зажигались окна и фонари. Спиною к ветру сидя в тележке тряской и держась за грядки застывшими руками -- думал я,-- о чем? -- да все о пустяках каких-то,-- о том, что вот -- платка не взял с собою, о том, что спутник мой -- палач -- похож на лекаря почтенного... Недолго мы ехали. Последний поворот -- и распахнулась площадь, посредине зловеще озаренная... И вот, когда палач, с какой-то виноватой учтивостью, помог мне слезть с тележки -- и понял я, что кончен, кончен путь, тогда-то страх схватил меня под горло... И сумрачное уханье толпы,-- глумящейся, быть может, (я не слышал),-- движенье конских крупов, копья, ветер, чад факелов пылающих -- все это как сон пошло, и я одно лишь видел, одно: там, там, высоко в черном небе, стальным крылом косой тяжелый нож меж двух столбов висел, упасть готовый, и лезвие, летучий блеск ловя, уже как будто вспыхивало кровью! И на помост, под гул толпы далекой, я стал всходить -- и каждая ступень по-разному скрипела. Молча сняли с меня камзол и ворот до лопаток разрезали... Доска была,-- что мост взведенный: к ней -- я знал -- меня привяжут, опустят мост, со стуком вниз качнусь, между столбов ошейник деревянный меня захлопнет,-- и тогда, тогда-то смерть, с грохотом мгновенным, ухнет сверху! И вот не мог я проглотить слюну, предчувствием ломило мне затылок, в висках гремело, разрывалась грудь от трепета и топота тугого,-- но, кажется, я с виду был спокоен... Жена О, я кричала бы, рвалась бы,-- криком пощады я добилась бы... Но как же, но как же вы спаслись? Прохожий Случилось чудо... Стоял я, значит, на помосте, рук еще мне не закручивали. Ветер мне плечи леденил. Палач веревку какую-то распутывал. Вдруг -- крик: "пожар!" -- и в тот же миг всплеснуло пламя из-за перил, и в тот же миг шатались мы с палачом, боролись на краю площадки... Треск,-- в лицо пахнуло жаром, рука, меня хватавшая, разжалась,-- куда-то падал я, кого-то сшиб, нырнул, скользнул в потоки дыма, в бурю дыбящихся коней, людей бегущих,-- "Пожар! пожар!" -- все тот же бился крик, захлебывающийся и блаженный! А я уже был далеко! Лишь раз я оглянулся на бегу и видел -- как в черный свод клубился дым багровый, как запылали самые столбы и рухнул нож, огнем освобожденный! Жена Вот ужасы!.. Муж Да! Тот, кто смерть увидел, уж не забудет... Помню, как-то воры в сад забрались. Ночь, темень, жутко... Снял я ружье с крюка... Прохожий (задумчиво перебивает) Так спасся,-- и сразу как бы прозрел: я прежде был рассеян, и угловат, и равнодушен... Жизни, цветных пылинок жизни нашей милой я не ценил -- но увидав так близко те два столба, те узкие ворота в небытие, те отблески, тот сумрак... И Францию под свист морского ветра покинул я, и Франции чуждался, пока над ней холодный Робеспьер зеленоватым призраком маячил,-- пока в огонь шли пыльные полки за серый взгляд и челку корсиканца... Но нелегко жилось мне на чужбине: я в Лондоне угрюмом и сыром преподавал науку поединка. В России жил, играл на скрипке в доме у варвара роскошного... Затем по Турции, по Греции скитался. В Италии прекрасной голодал. Видов видал немало. Был матросом, был поваром, цирюльником, портным -- и попросту -- бродягой. Все же, ныне, благодарю я Бога ежечасно за трудности, изведанные мной,-- за шорохи колосьев придорожных, за шорохи и теплое дыханье всех душ людских, прошедших близ меня. Муж Всех, сударь, всех? Но вы забыли душу того лихого мастера, с которым вы встретились, тогда -- на эшафоте. Прохожий Нет, не забыл. Через него-то мир открылся мне. Он был ключом,-- невольно... Муж Нет,-- не пойму... (Встает.) До ужина работу мне кончить надо... Ужин наш -- нехитрый... Но может быть... Прохожий Что ж -- я не прочь... Муж Вот ладно! (Уходит.) Прохожий Простите болтуна... Боюсь -- докучен был мой рассказ... Жена Да что вы, сударь, что вы... Прохожий Никак, вы детский чепчик шьете?.. Жена Да. Он к рождеству, пожалуй, пригодится... Прохожий Как хорошо... Жена А вот другой младенец... вон там, в саду... Прохожий (смотрит в окно) А,-- дедушка... Прекрасный старик... Весь серебрится он на солнце. Прекрасный... И мечтательное что-то в его движеньях есть. Он пропускает сквозь пальцы стебель лилии -- нагнувшись над цветником,-- лишь гладит, не срывает, и нежною застенчивой улыбкой весь озарен... Жена Да, лилии он любит,-- ласкает их и с ними говорит. Для них он даже имена придумал,-- каких-то все маркизов, герцогинь... Прохожий Как хорошо... Вот он, верно, мирно свой прожил век,-- да, где-нибудь в деревне, вдали от бурь гражданских и иных... Жена Он врачевать умеет... Знает травы целебные. Однажды дочку нашу... Врывается Джульетта с громким хохотом. Джульетта Ах, мама, вот умора!.. Жена Что такое? Джульетта Там... дедушка... корзинка... Ах!.. (Смеется.) корзинку -- ту, новую, обитую клеенкой и уж запачканную соком -- хвать! -- и как швырнет ее -- да прямо в речку -- Ее теперь теченьем унесло. Прохожий Вот странно-то... Бог весть мосты какие в его мозгу раскидывает мысль... Быть может... Нет... (Смеется.) Я сам порою склонен к сопоставленьям странным... Так -- корзинка, обитая клеенкой, покрасневшей от ягод -- мне напоминает... Тьфу! Какие бредни жуткие! Позвольте не досказать... Жена (не слушая) Да что он, право... Папа рассердится. Ведь двадцать су -- корзина. Прохожий (смотрит в окно) Ведут, ведут... Как дуется старик забавно. Впрямь -- обиженный ребенок... Возвращаются с дедушкой. Совсем. Ну успокойся... Сударь, вы его поразвлеките... Нужно нам идти готовить ужин... Дедушка Это кто такой? Я не хочу... Жена (в дверях) Да это гость наш. Добрый. Садись, садись. А он какие сказки нам рассказал,-- о палаче в Лионе, о казни, о пожаре!.. Ай, занятно. Вы, сударь,-- повторите. Уходит с дочкой. Дедушка Что такое? Что, что она сказала? Это странно... Палач, пожар... Прохожий (Громко.) Я, дедушка, шутил... Ответь мне лучше -- о чем беседуешь в саду,-- с цветами, с деревьями? Да что же ты так смотришь*! Дедушка (пристально) (Уходит.) Прохожий (ходит по комнате) Какой чудак! Не то он всполошился, не то он что-то вспомнил... Неприятно и смутно стало мне,-- не понимаю... Вино тут, видно, крепкое... Тра-ра... Тра-ра... Да что со мною? Словно -- какое-то томленье... Фу, как глупо... Дедушка (входит) А вот и я... Вернулся. Прохожий Здравствуй, здравствуй... (В сторону.) (переступает с ноги на ногу, заложив руки за спину) Я здесь живу. Вот в этом доме. Здесь мне нравится. Вот -- например -- смотри-ка,-- какой тут шкаф... Прохожий Хороший... Дедушка Это, знаешь,-- волшебный шкаф. Что делается в нем, что делается!.. В скважинку, в замочек, взгляни-ка... а? Прохожий Волшебный? Верю, верю... Ай, шкаф какой!.. Но ты мне не сказал про лилии: о чем толкуешь с ними? Дедушка Ты -- в скважинку... Прохожий Я вижу и отсюда... Дедушка Нет,-- погляди вплотную... Прохожий Да нельзя же,-- стол -- перед шкафом, стол... Дедушка Ты... ляг на стол, ляг... животом... Прохожий Ну право же,-- не стоит. Дедушка Не хочешь ты? Прохожий ...Смотри,-- какое солнце! И весь твой сад блестит, блестит... Дедушка Не хочешь? Жаль... Очень жаль. Там было бы, пожалуй, удобнее... Прохожий Удобней? Для чего же? Дедушка Как -- для чего? (Взмахивает топором, который держал за спиною.) Прохожий Брось! Тише! Дедушка Нет... Стой... Не надо мешать мне... Так приказано... Я должен... Прохожий Довольно!.. Вот оно -- безумье!.. Ох... Не ожидал я... Мямлил да мурлыкал -- и вдруг... Но что я? Словно -- это раз уж было... или же приснилось? Так же, вот так же я боролся... Встань! Довольно! Встань... Отвечай... Как смотрит он, как смотрит! А эти пальцы,-- голые, тупые... -- Ведь я уже их... видел! Ты ответишь, добьюсь я! Ах, как смотрит... (Наклоняется над лежащим.) Нет... -- не скажет... Джульетта Занавес Июнь. 1923