1945
36 Виста-плейс
Рэд-бэнк, Нью-Джерси
19 января 1945
Дорогой Владимир,
ты наверняка очень обрадуешься, узнав, что я принялся за твои русские сочинения и в данный момент с огромным удовольствием читаю Машеньку. Некоторые сцены очень хороши, например, первая, где они застряли в лифте, а также то место, где он узнает самого себя в кинематографе. Правильно ли я понял, что Людмила отдается Ганину на полу таксомотора? Не думаю, чтобы у тебя был подобный опыт, - иначе бы ты знал, что такого не бывает.
"Нью-Йоркер" посылает меня в Англию и во Францию, и через месяц я уеду. Меня только что всего искололи прививками от бессчетных болезней.
Привет Вере.
Эдмунд У.
__________________________
20 января 1945
Мой дорогой Кролик,
бывает; и не раз бывало в берлинских таксомоторах образца 1920 года. Помнится, я задавал этот вопрос многочисленным русским таксистам, белогвардейцам и чистокровным аристократам, и все как один говорили, да, именно так дело и обстоит. Боюсь, американская техника любви в таксомоторах мне совершенно неведома. Некто Пиотровский,{119} поэт à ses heures,[87] рассказывал мне, как однажды вечером он подвозил кинозвезду и ее спутника. Из природной вежливости (дворянин в изгнании и все прочее) он, когда машина остановилась, распахнул перед клиентами дверцу, и парочка in copula[88] вылетела головой вперед и проплыла мимо него, как "четвероногий дракон" ("Отелло" он читал).
Наслаждаясь "Машенькой", не забывай, что книжку эту я написал 21 год назад - то был мой первый опыт в прозе. Девушка действительно существовала.
Лафлин пишет, что всеми силами стремится издать мою книгу стихов, но у метранпажа запор. В нашем с ним договоре есть пункт, где говорится, что, если книга не выйдет до первого января 1945 года, он теряет все права на ее публикацию, а заодно и деньги, которые мне выплачены. Дождусь 1 февраля. Что происходит с нашей книгой в "Даблдей"?
Хочу повидать тебя до твоего отъезда. В Нью-Йорке буду в субботу вечером и в воскресенье 10–11 февраля. Как тебе понравилось, что всю вину в Греции старикан возложил на троцкистов?{120}
Твой
В.
Как ты мог назвать этого шарлатана Манна в одном ряду с П. и Д.? [Прустом и Джойсом. - А. Л.]
__________________________
Виа Систина
Рим
31 мая 1945
Дорогой Володя,
на днях я шел по этой маленькой улочке, где находится моя гостиница, с любопытством разглядывал ряд hôtels borgnes,[89] чьи наглухо закрытые двери открываются лишь поздно вечером, впуская солдат с их подружками, - и, представь мое удивление, когда на одном из фасадов относительно респектабельного жилого дома я обратил внимание на мраморную доску, повешенную здесь в 1901 году русской колонией, с бронзовым барельефом головы Гоголя и надписью: Здесь Гоголь писал "Мертвые души". Еще раньше я обнаружил, что через улицу от меня находится дом Д'Аннунцио, на соседней - дом Стендаля, у подножия Испанской лестницы, спускающейся к Виа Систина, - дом, в котором умер Китс, да и дом немецкого пошляка Гёте тоже, как выяснилось, находится неподалеку. Пока что (увы!) я еще не сочинил здесь ничего, что могло бы сравниться с "Мертвыми душами" или с лучшими стихами Китса, - тем не менее (благодаря оккупационным войскам союзников) у меня превосходный номер на предпоследнем этаже с балконом, где я провожу часть дня и откуда любуюсь Римом.
Обо всех и обо всем в письме не расскажешь - вместо этого приведу тебе отрывок из письма Полли Бойден, которое я только что получил из Труро; отрывок этот, убежден, потешит твое неутолимое нарциссическое тщеславие. "Я случайно прочла, - пишет она, - "Гоголя" Набокова, и книга мне так понравилась, что я купила "Себастьяна Найта". Думаю, я ни разу в жизни не встречала человека, который был бы в большей мере художником, чем Набоков, и у меня, когда я читала эти замечательные книги, замирало сердце от сознания того, что ведь я и в самом деле встречалась с ним - это все равно что "увидеть воочию Шелли". И это несмотря на то, что последний абзац "Подлинной жизни" получился каким-то слишком уж недвусмысленным. У меня возникло такое впечатление, будто Набоков вдруг, всего за несколько строк до конца романа, признал себя побежденным!"
Из всех римских новостей тебе, должно быть, больше всего понравится сообщение о том, что Марио Прац,{121} интеллектуал, довольно эксцентричный автор "La Carne, la Morte & il Diavolo nella Letteratura Romantica",[90] который учит русский язык и только что одолел Шинель, с большим энтузиазмом отзывался о твоей гоголевской книжке, которую он где-то раздобыл и экземпляр которой попался в книжном магазине и мне. В остальном же Европа, как ты, наверно, догадываешься, находится в состоянии довольно плачевном. Руины итальянских городов производят впечатление настолько тяжелое, что хочется убежать от них подальше; ничто еще не оказывало на меня воздействие столь удручающее. Итальянцы постоянно просят увезти их в Америку (куда перебрались многие их друзья и родственники) или же добиться того, чтобы Италия стала одним из американских штатов. Рим почти совсем не пострадал и прелестен, хотя двоюродная сестра Нины, которую я обещал разыскать, живет в районе, куда угодила бомба; дом напротив нее разрушен до основания, стекла в квартире бедной пожилой женщины выбиты и застеклены либо чем-то непрозрачным, либо не застеклены вообще. На могиле итальянского фашизма собрались, кажется, представители всех национальностей - попробую написать про это в "Нью-Йоркер", быть может, что-то вроде рассказа.
Надеюсь, дела у тебя спорятся. Передай от меня привет Вере и Дмитрию. Подумать только: Чичиков был выдуман Гоголем на этой славной маленькой улочке под чистым итальянским небом, так далеко от мира "Мертвых душ". Как твои бабочки и как твой роман?
Всегда твой
ЭУ.
__________________________
Кембридж, Масс.
17 июня 1945
Дорогой Кролик,
я уже начал было за тебя беспокоиться, когда получил два твоих милых письма. От миссис Уайт я узнал, что ты в Италии. Адриатические волны… О Брента!..{122} И замечательный ответ Ходасевича: Брента - рыжая речонка, и т. д. У Блока и Бунина тоже есть чудесные стихи об Италии.
Италия Италией - но когда ты возвращаешься? Кстати, Николай сейчас тоже в Европе: послан в Германию в чине полковника. Чудеса.
Две или три недели назад я пристроил в "Нью-Йоркер" один свой рассказ{123} - и отлично на нем заработал. К сожалению, некий господин по имени Росс{124} принялся его "редактировать", и я написал миссис Уайт, что не могу принять его нелепую и несносную правку (всевозможные вставки, дабы "увязать мысли" и прояснить их "среднему читателю"). Такого у меня еще не было, и я уже собирался расторгнуть договор, когда в журнале вдруг пошли на попятный, и, если не считать одной пустяшной "связки", о которой миссис Уайт попросила меня в качестве личного одолжения, - рассказ остался более или менее нетронутым. Я вовсе не против того, чтобы правили мою грамматику, но дал вполне недвусмысленно понять "Нью-Йоркеру", что dorénavant[91] не потерплю, чтобы мои рассказы "исправляли" и "редактировали". Я ужасно был зол. <…> Я бросил курить и глубоко несчастен. В июле, может статься, поедем в Нью-Гэмпшир. Переписка, которую мы по этому поводу вели, оказалась весьма поучительной. Так, словосочетание "современные удобства" означает, что в доме имеется ватерклозет, но нет ванны. "Христианская клиентура" звучит еще более забавно - и примерно так же заманчиво.
Пиши же, друже (это - звательный падеж от друг).
Твой
В.
__________________________
8 Крейджи-сёркл
Кембридж
Дорогой Кролик,
очень рады были узнать, что ты de retour.[92] Без тебя было ужасно скучно. Спасибо за приглашение. С удовольствием бы приехали, но сделать это удастся разве что на выходные, в Колумбов день, да и то не наверняка. Было бы замечательно, если б приехал в Бостон ты.
Мне стало известно о твоих домашних делах{125} от всезнающего общего друга после нашей последней встречи в Нью-Йорке (когда мы с тобой говорили о матримониальных проблемах Никки; теперь он - полковник Набоков, пребывает в Германии с культурной миссией). Я надеялся, что все как-нибудь утрясется, "крайне" расстроен всей этой историей; к тому же с тобой напрямую я об этом не говорил и вынужден был поэтому цедить слова и сопоставлять различные слухи.
Большую часть лета мы провели в Уэллсли. Я бросил курить и чудовищно растолстел. Кинематографическая фирма в Париже приобрела права на мой роман ("Камера обскура", она же - "Смех во тьме"). Из двух моих европейских братьев младший,{126} как выяснилось, работает переводчиком в американских войсках в Германии; меня он разыскал, обнаружив в "Нью-Йоркере" мой рассказ. Другой же мой брат{127} брошен был немцами в один из самых страшных концентрационных лагерей (под Гамбургом) и там погиб. Это сообщение потрясло меня до глубины души, ибо я не мог себе представить, чтобы такого, как Сергей, арестовали (за "англосаксонские" симпатии); то был совершенно безвредный, ленивый, восторженный человек, который безо всякого дела курсировал между Латинским кварталом и замком в Австрии, где жил со своим другом.
Делаю я то же самое, что и в прошлом году: препарирую бабочек в Музее и обучаю русскому языку девиц в Уэллсли. Я многое забыл, Чинара. Желание писать порой нестерпимо, но коль скоро я не могу писать по-русски, то не пишу вообще. Чинара - это русский язык, а не женщина.
Мы сдали экзамены на гражданство, и теперь я знаю наизусть все поправки к Конституции.
Твоя статья о Греции мне очень понравилась, в особенности же - описания природы. Но где, скажи на милость, ты обнаружил там ели? В 1919 году я провел в Греции пару месяцев, охотясь на бабочек в Кефисии и в других местах. Все эти мраморные колонны и статуи, когда они покрашены, выглядят, должно быть; на редкость аляповато. Греция для меня - это маслины, и только.
В.
__________________________
30 октября 1945
Дорогой Кролик,
прошлой ночью прочел "Крах". Первоклассная, здоровая литература. Очень мне понравилось - равно как и твое стихотворение. Подари мне свою книгу на Рождество и не забудь про дарственную надпись. Отлично написанная вещь; отлично написанная и весьма здравая.
Я перевел кое-что из Лермонтова и написал довольно большой кусок романа.
Сколько всего хочется рассказать тебе, показать, обсудить с тобой.
В.
__________________________
Дорогой Кролик,
существуют несколько причин, объясняющих, почему "Гамлет" - даже в жутких, изуродованных сценических версиях - привлекает и истинного ценителя, и зрителя невзыскательного. 1. Всем нравится, когда на сцене появляется призрак. 2. Короли и королевы также привлекательны. 3. Число и разнообразие смертей в этой пьесе велико, как нигде, а потому а) убийство по ошибке; b) отравление (в пантомиме); с) самоубийство; d) смерть от воды и от лазания по деревьям; е) дуэль; f) снова отравление и прочие прелести за кулисами не могут не доставлять удовольствие. Между прочим, критикам никогда не приходило в голову, что Гамлет ведь убивает короля в середине пьесы; то, что жертвой оказывается не король, а Полоний, не отменяет того факта, что Гамлет с королем разделался. Антология убийств.
Мы все же надеялись, что ты у нас в эти дни появишься. <…> Я в поте лица тружусь над романом (и очень хочу показать тебе пару новых глав). Ненавижу Платона, на дух не переношу Лакедемон и все идеальные государства. Я вешу 195 фунтов.
Душевно твой
Спасибо за восхитительного Афанасьева!
Примечания
(франц.).
[88] Совокупляющаяся (лат.).
[89] Сомнительных отелей
[90] "Плоть, смерть и дьявол в романтической литературе" (итал.).
[91] Впредь (франц.).
(франц.).
{119} Пиотровский (Корвин-Пиотровский) Владимир Львович (1891–1966) - поэт, участник Белого движения; с 1920 г. - в эмиграции; в Берлине работал таксистом; вместе с Набоковым входил в литературный кружок при журнале "Веретено" и кружок Айхенвальда - Татариновой.
…всю вину в Греции старикан возложил на троцкистов? - Речь идет о коммунистическом восстании в Афинах (декабрь 1944 г.), ставшем кровавой прелюдией к гражданской войне 1946–1949 гг. и жестоко подавленном британскими войсками. Вопреки предположениям Набокова, "старикан", то есть Иосиф Сталин, воздержался от помощи греческим коммунистам и "придерживался договора с Черчиллем, <…> в соответствии с которым Греция находилась в сфере английского влияния. 15 января 1945 года Черчилль объявил, что он заручился "устным согласием Сталина" на то, чтобы британские войска "освобождали Афины". Он был доволен тем, что в ходе боев на афинских улицах с греческими коммунистами "в "Правде" и "Известиях" не было опубликовано ни одного слова упрека". Позднее Черчилль подчеркивал, что советский лидер в этом вопросе был лояльнее, чем британская оппозиция в палате общин" (М. Ристович. Тито, Сталин и греческий кризис// Родина, 2003, № 10).
{121} Прац Марио (1896–1982) - итальянский писатель, переводчик, журналист, историк литературы и искусства.
"Адриатические волны… О Брента!.."- Евгений Онегин. Гл. 1. XLIX.
{123} …пристроил в "Нью-Йоркер" один свой рассказ… - "Двуличный разговор" (New Yorker, 1945, June 23), при переиздании получивший заглавие "Групповой портрет, 1945".
{124} Росс –1951) - американский журналист, основатель и главный редактор журнала "Нью-Йоркер".
{125} …стало известно о твоих домашних делах… - То есть о разводе с Мэри Маккарти.
{126} … - Кирилл Владимирович Набоков (1911–1964).
Другой же мой брат… - Сергей Владимирович Набоков (1900–1945). Во время войны жил возле Инсбрука в замке своего любовника Германа Тиме (Hermann Thieme); в 1943 г. во время кратковременного визита в Берлин Сергея арестовали по обвинению в гомосексуализме, но благодаря хлопотам кузины Софьи вскоре выпустили на свободу, после чего он устроился на работу в Праге, где по доносу сослуживцев был арестован вторично; умер от истощения в нацистском концлагере Нейенгам.
Книга Симонова… - Вероятно, речь идет о повести К. М. Симонова "Дни и ночи"(1944).