1971
2 марта 1971
Дорогой Кролик,
несколько дней назад я перечитал vsyu pachku нашей с тобой переписки и испытал огромное удовольствие, вновь почувствовав теплоту всех твоих добрых дел, вспомнив всевозможные испытания, которым подвергалась наша дружба, неослабевающую радость от произведений искусства и интеллектуальных открытий.
С горечью узнал (от Лены Левин), что ты был болен, и счастлив, что теперь тебе гораздо лучше.
Пожалуйста, поверь: я давно перестал дуться на тебя за твое непостижимое "непостижение" пушкинского и набоковского "Онегина". <…> Уверен, ты согласишься со мной, что Солженицын, по сути, третьеразрядный писатель. <…>
Твой
Владимир Набоков.
__________________________
"Нью-Йоркер"
№ 25 Уэст, 43-я стрит
8 марта 1971
Г-ну Владимиру Набокову
Отель "Монтрё Палас"
Монтрё, Швейцария
Дорогой Володя,
очень был рад твоему письму. Как раз сейчас составляю сборник своих русских статей. Исправляю языковые ошибки в русском в эссе о Набокове - Пушкине и одновременно привожу примеры и твоих оплошностей тоже…
Пытаюсь в последней главе что-то о нем написать. Я заметил, что советский русский язык дается мне не без труда.
В книгу, которая выйдет весной (не читай только ее куцую версию в "Нью-Йоркере") и основу которой составляют мои талкотвиллские дневники, я включил очерк о том, как побывал у тебя в Итаке. Очень надеюсь, что эта книга не повредит, как в прошлый раз, нашим с тобой отношениям. Не должна повредить.
Последнее время мы с Еленой находимся в неважной форме. Я перенес легкий инсульт, отчего теперь плохо владею правой рукой. Нам не терпится поскорей покинуть Нью-Йорк, который превратился в сущий ад. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь заставить себя приехать в этот город вновь.
Вере наши лучшие пожелания и приветы.
ЭУ.
P. S. Если верить советскому изданию Чехова, ты перепутал дату письма, в котором Чехов говорит о встрече с твоей родственницей.{294}
{294} …перепутал дату письма, в котором Чехов говорит о встрече с твоей родственницей. "Память, говори") письмо А. П. Чехова за 22–23 июля 1888 г. датируется 3 августа (в соответствии с григорианским календарем); в этом письме Чехов, к неудовольствию Набокова, нелестно отзывается о его тетушке, П. Н. Тарновской: "Между прочим, на обеде познакомился я с женщиной-врачом Тарновской, женою известного профессора. Это толстый, ожиревший комок мяса. Если ее раздеть голой и выкрасить в зеленую краску, то получится болотная лягушка. Поговоривши с ней, я мысленно вычеркнул ее из списка врачей…"