Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "AMOR". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 10. Размер: 174кб.

Часть текста: размышлений его старшего современника – Л. Шестова, и является частью набоковского с ним диалога-полемики. Мы показали, что лейтмотивом, «ведущей мелодией», связанной с композиционным узлом произведения можно рассматривать комплекс тем трактующих аллегорически-психологическое превращение автора шахматной защиты Лужина в её жертвенного персонажа – черного шахматного коня. Соответственно в области подтекста эти темы раскрываются, подсвечиваются и дополняются введением в текст аллюзий на такие произведения-претексты как: - книга Л. Кэрролла «Алиса в зазеркалье» с её образом Белого шахматного рыцаря (White Knight) – аллегорического авторского двойника, - или «Медный Всадник» Пушкина, рассмотренный в контексте, или сквозь призму критических и художественных текстов Мережковского, Брюсова, Белого, представляющих эволюцию символа Медного Всадника, - или история рыцаря-безумца в «Дон Кихоте» Сервантеса. Вместе с тем, когда мы переходим к рассмотрению в произведении философского, смыслового подтекста мы видим, что в построении выразительной целостности этого совокупно-единого высказывания, вместе с «ведущей мелодией», разворачивающимся «лейтмотивом», автором задействуется целая гамма сопутствующих тематических звучаний. И в качестве поясняющей музыкальной аллегории хотел бы использовать образ симфонического звучания тем в самом романе и в актуализируемых в нем подтекстах....

Входимость: 1. Размер: 88кб.

Часть текста: следующий всем требованиям современного коммерческого театра драматург по своей природе далек от искусства; в том же направлении мыслей Набоков полагал, к примеру, что Достоевский по натуре был несостоявшимся драматургом . Те короткие стихотворные драмы, которые Набоков публиковал в начале 20‑х годов («Скитальцы», «Смерть», «Полюс» и др.), относились к жанру пьес для чтения (Lesedrama) и не предназначались для постановки; большая «Трагедия господина Морна» (1924) вопреки его надеждам не только не была поставлена, но и не была издана при его жизни. Дебют Набокова‑драматурга состоялся в 1927 году, когда Юрий Офросимов поставил в Берлине его драму из эмигрантской жизни «Человек из СССР» [150], и после ее единственного представления Набоков к драматургии не обращался десять лет. Неожиданный успех Сирина‑драматурга связан с постановкой «Русским театром» в Париже «драматической комедии» «Событие» (1937), за которой вскоре последовала технически самая совершенная его драма «Изобретение Вальса», не попавшая на подмостки из‑за начавшейся войны [151]. Неожиданность успеха «События», разумеется, мнимая. Освоенные Набоковым в тридцатых годах художественные приемы и методы не только предопределили его зрелую драматургию, обусловили и оправдали ее, но, в свою очередь, и две последние его пьесы отбросили неожиданно яркий свет на лучшие его романы 30‑х годов, «Приглашение на казнь» (1936) и «Дар» (1938), и их отсвет заметен в последующих английских книгах Набокова. Постановка «События» в Париже в марте 1938 года, осуществленная талантливым художником и режиссером Юрием Анненковым, учеником известного драматурга и теоретика...

Входимость: 1. Размер: 83кб.

Часть текста: театре» его «драматической комедии» «Событие» (далее — Соб ). [3] Ко времени переезда Набокова из Германии во Францию в 1937 году театральными центрами русской эмиграции в Париже были «Театр Русской Драмы» (организованный Н. Н. Евреиновым, Е. Н. Рощиной-Инсаровой и Ю. П. Анненковым) и «Русский Драматический Театр в Париже» (основатель Н. Ф. Балиев). [4] В 1936-м в Париже был создан «Русский театр», для которого И. Фондаминский, входивший в состав «Общества друзей русского драматического искусства» (наряду с М. Алдановым, И. Буниным и председателем Общества А. Коноваловым) и активно поддерживавший новое начинание, предложил Набокову сочинить пьесу. [5] Шумный успех постановки Соб «Русским театром» вызвал целый ряд откликов и оценок, из которых самым последовательным и глубоким был разбор пьесы в сопоставлении с «Ревизором», проведенный В. Ходасевичем, утверждавшим, что Соб «можно рассматривать как вариант к „Ревизору“». [6] Однако некоторые драматургические приемы Набокова оказались непонятны и такому соприродному ему читателю, как Ходасевич, который в первом отзыве на Соб писал, что «ни в театре, ни в чтении не понял, чем мотивирована рифмованная речь Вагабундовой» (Возрождение. 1938. 22 июля). Важное замечание о природе Соб сделала Ю. Сазонова, оценившая пьесу как «попытку создания нового сценического жанра». «Попытки в таком роде уже делались на французской сцене молодыми авторами, стремившимися передать в сценическом плане не внешние, а внутренние события, — писала она, — но до сих пор полностью осуществить такой замысел не удавалось». [7] Вскрытие этого внутреннего события позволяет, на наш взгляд, выявить некоторые...

Входимость: 1. Размер: 30кб.

Часть текста: в общем понятной удачи (от неудачи русской истории), выпавшей ему на долю, попробуем пройти путь тенденций русской литературы обозримого, коснувшегося Набокова времени. Дмитрий Мережковский некогда удачно заметил, что в России функционально на месте Ницше (для Германии) оказался и далее в главном был близок ему Василий Розанов [795] . До Набокова и как бы совсем иной, этот мыслитель освобождал от пут традиции свое видение развития литературы в России. Он заметил, что смерть юного Лермонтова означала, что «срезана была самая кронка нашей литературы», которой развитие пошло затем из боковых ветвей ствола, «и дерево пошло в суки» [796] . Заметим, что вдруг в 40-е годы исчезла античная тема — как образ, как ракурс видения. Weltschmerz, мировая скорбь, после Лермонтова, в перегонном чане России превратилась в культ импотенции, именуемой «история лишнего человека». Опустошенность души — из формы, за которой обнаруживается и боль, и страсть байронизма, «лермонтовизма», — в середине XIX века получает подлинный смысл. Весьма неумный эксперимент — «тварь ли я дрожащая, или право имею», которым отмечен дидактический по сути персонаж Достоевского, затягивается во времени и затягивает в свое насильственное и произвольное морализаторство всю нашу литературу — с ее историзмом и психологизмом национального толка. С середины века в России искореняется любовная тема как радость жизни, как «амор»; она выталкивается каритативностью Катюши Масловой (ее третьего, «послесудейного» периода), животным, самочным Наташи Безуховой, самотерзаниями Анны Карениной. Свобода...

Входимость: 1. Размер: 1кб.

Входимость: 1. Размер: 106кб.

Часть текста: «Russian Literature Triquarterly», выходившем тогда в Анн Арборе. Статья, действительно, была написана в 1973 году [94] и замысел ее состоял в том, чтобы две рецензии составляли единую и концептуальную работу: первая рецензия, на книгу Дж. Т. Локрантц, обсуждала в связи с этой книгой теоретические вопросы, а рецензия на статью К. Р. Проффера — их приложение к наиболее в тот момент [95] актуальному и сложному тексту Набокова. В 1973 г. эта статья была отдана Карлу Профферу, редактору журнала «Russian Literature Triquarterly», но не появилась в книге под его редакцией [96] и долго не появлялась в журнале. В конце концов, лет через пять она (т. е. только первая ее половина) была напечатана в № 14, на котором стояла дата 1976, но реально он вышел значительно позже [97] — и напечатана в искаженном виде. Во-первых, анонимно, во-вторых — пропала вторая половина статьи [98] . Я написал язвительное (или, может быть, просто злобное) предисловие, в котором обвинил редактора во всех смертных грехах, включая плагиат...

Входимость: 1. Размер: 30кб.

Часть текста: Н.: Истоки романа Набокова "Ада" и роман Жермены де Сталь "Коринна" Истоки романа Набокова «Ада» и роман Жермены де Сталь «Коринна» Часто цитируемые слова Ходасевича: «Сирин <…> показывает лабораторию своих чудес» [1] — без сомнения, справедливы. Но вход в эту лабораторию не открыт — туда дозволяется только заглянуть, причем на виду стоит не главное, обманное, пускающее по ложному следу, который вскоре обрывается. Иное, стержневое начало Набоков не обнажает, он лишь намекает на него — или цитатой, или одним словом. Это может быть название места, но чаще — имя. И только такое слово должно повести к источнику, зачастую измененному до неузнаваемости. Так, мертвенность серединно-серого Йозефа К. в «Процессе» Кафки, его внутренняя несвобода, закомплексованность превращается в художнически перенасыщенную жизнь души и разума внутренне свободного, но внешне скованного и обреченного обществом Цинцинната. Прямо...

Входимость: 1. Размер: 139кб.

Часть текста: [598]. Тема искусства-власти соединяет и разделяет Набокова с символистами. Наследник восстанавливает подорванную «родителями» незыблемость авторской дистанции, но не отменяет присутствия автора в тексте, хотя, в отличие от Белого, это присутствие тайное, осуществляемое в знаках и намеках, которые могут быть опознаны, но чаще всего остаются невнятны набоковским персонажам. Иной в сравнении с символистами предстала у Набокова художественная космогония. В отличие от предшественников он обожествлял человеческое: силу чувственного восприятия, магию воображения. Предельное обострение чувственного дара, а не преодоление его в пользу метафизического опыта, волшебная комбинаторика фантазии, а не теургическое действо. Творение эстетического бытия, соперничающего в своих деталях и красках с физическим мирозданием, но пребывающего в измерении вечной, внесоциальной, внеисторической гармонии. Вместе с Набоковым искусство возвращается в свои берега: «дионисийское вино», как сказал бы Л. Пумпянский, перебродило [599]. Мир, сотворенный гением, совершенен и вечен в силу его отделенности от «так называемой реальности». Новый аполлонический творец [600] говорит, что искусство – только «божественная игра» [601], ее гений – «антропоморфное божество» [602], по капризу и прихоти созидающее и разрушающее мир...

Входимость: 1. Размер: 72кб.

Часть текста: of pied chapters: half droll, half sad, 12 plain-folk, ideal, the careless fruit of my amusements, insomnias, light inspirations, unripe and withered years, 16 the intellect's cold observations, and the heart's sorrowful remarks. CHAPTER ONE To live it hurries and to feel it hastes. Prince Vyazemski I “My uncle has most honest principles: when he was taken gravely ill, he forced one to respect him 4 and nothing better could invent. To others his example is a lesson; but, good God, what a bore to sit by a sick person day and night, not stirring 8 a step away! What base perfidiousness to entertain one half-alive, adjust for him his pillows, 12 sadly serve him his medicine, sigh — and think inwardly when will the devil take you?” II Thus a young scapegrace thought as with post horses in the dust he flew, by the most lofty will of Zeus 4 the heir of all his kin. Friends of Lyudmila and Ruslan! The hero of my novel, without preambles, forthwith, 8 I'd like to have you meet: Onegin, a good pal of mine, was born upon the Neva's banks, where maybe you were born, 12 or...

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: through from one episode to another? Everyone can sort out convenient patterns of related themes in the past development of his life. Here again I had to provide pegs and echoes when furnishing my reception halls. Is the strongest tie between men this common captivity in time? Let us not generalize. The common captivity in time is felt differently by different people, and some people may not feel it at all. Generalizations are full of loopholes and traps. I know elderly men for whom "time" only means "timepiece." What distinguishes us from animals? Being aware of being aware of being. In other words, if I not only know that I am but also know that I know it, then I belong to the human species. All the rest follows-- the glory of thought, poetry, a vision of the universe. In that respect, the gap between ape and man is immeasurably greater than the one between amoeba and ape. The difference between an ape's memory and human memory is the difference between an ampersand and the British Museum library. Judging from your own awakening consciousness as a child, do you think that the capacity to use language, syntax, relate ideas, is something we learn from adults, as if we were computers being programed, or do we begin to use a unique, built-in capability of our own-- call it imagination? The stupidest person in the world is an all-round genius compared to the cleverest computer. How we learn to imagine and express things is ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "AMOR"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "AMOR"