Поиск по творчеству и критике
Cлово "CROW"
Входимость: 7. Размер: 115кб.
Входимость: 4. Размер: 128кб.
Входимость: 2. Размер: 56кб.
Входимость: 2. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 7. Размер: 115кб.
Часть текста: которых отдельные буквы языка (и звуки, которые они представляют) могут приобретать самостоятельный смысл. Благодаря врожденным психологическим ассоциациям (цвет, фактура и т. д.) или визуальному сходству (V — летящая птица), алфавитные символы обретают прямое значение вне набора условностей, которые осуществляют посредничество между звуком и смыслом. Только в рамках конвенций, известных как английский и русский языки, слова «dog» и «собака» обозначают одно и то же животное. В языке семиотики связь между знаком (буквой, звуком, словом) и означаемым (смыслом) произвольна. Синестезия и иконизм — два способа соединения этого разрыва. В какой-то степени средство общения становится сообщением, хотя надо подчеркнуть, что уровень коммуникации, возможный благодаря таким явлениям, неизбежно останется весьма примитивным. Эти явления играют подчиненную роль, хотя на эстетическом уровне они эффективны. Синестетические и иконические значения привязываются к отдельным буквам и не могут «складываться»....
Входимость: 4. Размер: 128кб.
Часть текста: выдать этого человека за себя, убить его, затем с помощью жены получить страховку и начать жизнь заново. Изъян этого плана, очевидный всем, кроме повествователя от первого лица, заключается в том, что бродяга нисколько не похож на него. Антигерой Германн рассматривает свой страшный замысел и его литературное воплощение как истинное произведение искусства, хотя его план примитивен, а рассказ о нем пестрит отголосками темы двойника из русской классики. {9} В качестве сквозного символа романа Набоков выбрал вполне традиционный образ — зеркало. Более тонкое сплетение темы, сюжета и лейтмотива можно найти в романе «Камера обскура»: главный герой этого романа, не отличающийся проницательностью знаток живописи, мечтает оживить работы старых мастеров с помощью мультипликации. Его брак и вся жизнь рушатся, когда, в результате связи с корыстолюбивой девчонкой, помешанной на том, чтобы стать киноактрисой, он теряет зрение в автокатастрофе. Намеренно избитый сюжет книги...
Входимость: 2. Размер: 56кб.
Часть текста: непристойного, что присуще большинству англоязычных текстов Набокова. Это впечатление усиливается тем, что «Пнин» и «Лолита» создавались едва ли не одновременно; последняя словно лишила «Пнина» плоти, поглотив всю энергию либидо, какую Набоков способен был произвести за один раз. Однако же и «Пнин» — книга зачастую непристойная; более того, ее скрытая непристойность намекает на более глубокую, поэтическую перверсию, лежащую в основе почти всех набоковских текстов. В романах «Лолита», «Камера обскура» («Laughter in the Dark»), «Бледное пламя» и «Ада» фигура извращенца служит Набокову внутритекстовой репрезентацией герменевтической позиции автора — и его идеального читателя: чтобы добраться до сути текста, его нужно извратить, вывернуть наизнанку. «Пнин», казалось бы, стоит особняком среди англоязычных произведений Набокова — никого из его главных героев читатели «The New Yorker» 1950-х гг. не заклеймили бы как извращенца. И все же одним из важных признаков присутствия автора остается его плотоядный взгляд, и — что гораздо более важно — в «Пнине» перверсия, отвечая на герменевтические усилия проницательного читателя, обнажает свои приемы как нигде больше в набоковской прозе — до такой степени, что эту книгу можно прочесть как тайный манифест о необходимости извращенного прочтения. Озадачивает нежелание набоковедов осознать, что извращенный ум — необходимое (хотя и недостаточное) условие понимания набоковских текстов. «Лолиту» необходимо читать раздевающим взглядом, чтобы...
Входимость: 2. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: («De l'Allemagne», pt. II, сh. 23): «Мефистофель ведет Фауста к ведьме, которая командует зверями, наполовину обезьянами и наполовину котами». Весьма странно, что Шлегель, помогавший госпоже Сталь в ее трудах, не поправил этой странной ошибки. Животное, описанное Гете в сцене «Hexenküche» [614] , не имеет ничего общего ни с «котом», ни с «полу-котом»; это всего лишь африканская длиннохвостая обезьяна {119} (Cercopithecus), eine Meerkatze [615] . Варианты Судя по исправлениям в черновиках (2370, л. 83–83 об.) и в беловой рукописи (ПБ 14), у Пушкина были немалые сложности в выборе своих зверей. (См. также вариант XVII.) 9—10 Отвергнутые чтения (2370, л. 83): Иной в рогах с медвежьей мордой; Другой с мышиной головой… 10 Беловая рукопись: Другой с ослиной головой… 12 Отвергнутое чтение (там же): …тигра гривой [sic]… Там крысьи лапки… Там ястребиный нос… Там красный глаз… Беловая рукопись: Здесь шевелится хобот гордой… 13 Отвергнутое чтение (там же): Здесь рыба с лапками… 14 Черновик (там же): Полу-журавль и полу-крот. XVII Еще страшней, еще чуднее: Вот рак верхом на пауке, Вот череп на гусиной шее 4 Вертится в красном колпаке, Вот мельница вприсядку пляшет И крыльями трещит и машет; Лай, хохот, пенье, свист и хлоп, 8 Людская молвь и конский топ! 31 Но что подумала Татьяна, Когда узнала меж гостей Того, кто мил и страшен ей, 12 Героя нашего романа! Онегин за столом сидит И в дверь украдкою глядит. 1 Еще страшней, еще чуднее… — Этот стих обнаруживает забавное сходство с фразой «Curiouser and Curiouser» [616] из второй главы «Приключений Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла (1865). 3—4 Вот череп на гусиной шее /Вертится в красном колпаке… —...
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Часть текста: clear that all those identical detectives in prismatically changing cars were figments of my persecution mania, recurrent images based on coincidence and chance resemblance. Soyons logiques , crowed the cocky Gallic part of my brainand proceeded to rout the notion of a Lolita-maddened salesman or comedy gangster, with stooges, persecuting me, and hoaxing me, and otherwise taking riotous advantage of my strange relations with the law. I remember humming my panic away. I remember evolving even an explanation of the “Birdsley” telephone call… But if I could dismiss Trapp, as I had dismissed my convulsions on the lawn at Champion, I could do nothing with the anguish of knowing Lolita to be so tantalizingly, so miserably unattainable and beloved on the very even of a new era, when my alembics told me she should stop being a nymphet, stop torturing me. An additional, abominable, and perfectly gratuitous worry was lovingly prepared for me in Elphinstone. Lo had been dull and silent during the last laptwo hundred mountainous miles uncontaminated by smoke-gray sleuths or zigzagging zanies. She hardly glanced at the famous, oddly shaped, splendidly flushed rock which jutted above the mountains and had been the take-off for nirvana on the part of a temperamental show girl. The town was newly built, or rebuilt, on the flat floor of a seven-thousand-foot-high valley; it would soon bore Lo, I hoped, and we would spin on to California, to the Mexican border, to mythical bays, saguaro desserts, fatamorganas. Jos Lizzarrabengoa, as you remember, planned to take his Carmen to the Etats Unis. I conjured up a Central American tennis competition in which Dolores Haze and various Californian schoolgirl champions would dazzlingly participate. Good-will tours on that smiling level eliminate the distinction...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: хвостом. Джонатан Свифт. Сказка бочки (раздел VII) [233] Витийство, будто преломленный свет, Все в радужный окрашивает цвет… <…> Как царский пурпур не к лицу шуту, Так слог не скроет мысли пустоту; И как имеешь много платьев ты: Для дома, бала, верховой езды, Так стили различаются, затем, Что нужен разный стиль для разных тем. Александр Поуп. Опыт о критике [234] Творчество Шекспира служит литературным местом встречи Шейда и Кинбота. Комментарий Кинбота переносит нас в прошлое: предшественники Шекспира представлены в земблянских вариациях на связанные с областью ученых занятий Кинбота темы викингов, англосаксов и шотландцев. Шейд в своей поэме начинает там, где остановился Кинбот: присутствие наследников Шекспира в «Бледном огне» обусловлено профессиональной деятельностью Шейда как преподавателя английской литературы, специализирующегося на XVIII веке, а также как современного американского литератора, работающего в контексте англо-американской традиции. В «Бледном огне» Набоков прямо упоминает около тридцати больших и малых фигур английской литературы, роль которых в романе варьируется от центральной (Шекспир) до периферийной (Мэтью Арнольд) и едва заметной (Флэтман). Некоторые писатели названы по имени, другие вводятся в текст через упоминание их произведений, еще бо́льшая часть — через скрытые цитаты. Само обилие вовлеченного в орбиту «Бледного огня» литературного материала говорит о том, что анализ конкретных произведений каждого из этих авторов вряд ли способен дать ключ к пониманию набоковского замысла, и никто из критиков не...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: the scholarly version of lèche-culisme (or back-slapping, for those readers of delicate sensibilities or who have no French), in which the author, feigning humility, lists the names of the people and institutions he has had occasion to consult, implying, or, more often, stating explicitly, that although all these fine folks were instrumental in establishing the book's final form, none of them can be held responsible for any of the lapses or idiocies to be found therein; for these the author alone must answer. I have opted, against the protestations of my editor, to forego this tiresome ritual. Every word, every thought, every mark of punctuation in this work is my own, except where stated otherwise according to the dictates of careful scholarship. Certainly the comments (solicited or not) of many persons have guided me in perfecting my book, but only insofar as they served as signposts of exactly the type of tired tripe I wished to avoid. The most common of these was a chilly "You can't do that," as if my book were violating some immemorial cosmic law. For all their carping about institutional constraints on the freedom of their thought and work, my fellow academicians (and even many of you, self-styled "Nabokovians") have revealed themselves to be virulently censorial when confronted by the weird fruit of my research. Few things are more depressing to an intelligent person than the revelation that a whole league of supposedly enlightened literati is in fact a mob of petulant nitwits. Chapter One On Visiting Nabokov's Tomb "Biography is a form of murder." -- J. Tenier The cemetery of the Centre...