Поиск по творчеству и критике
Cлово "DEJA"
Входимость: 2. Размер: 138кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 138кб.
Часть текста: Владимиру Набокову Борисом Ивановичем Щёголевым, не слишком интеллигентным персонажем одного из его «русских» романов ("Дар"), написанного в 1934–1937 годах. Ниже приводится соответствующий пассаж. "Эх, кабы у меня было времячко, я бы такой роман накатал… Из настоящей жизни. Вот представьте себе такую историю: старый пес, — но еще в соку, с огнем, с жаждой счастья, — знакомится с вдовицей, а у нее дочка, совсем еще девочка, — знаете, когда еще ничего не оформилось, а уже ходит так, что с ума сойти. Бледненькая, легонькая, под глазами синева, — и конечно на старого хрыча не смотрит. Что делать? И вот, недолго думая, он, видите ли, на вдовице женится. Хорошо-с. Вот, зажили втроем. Тут можно без конца описывать — соблазн, вечную пыточку, зуд, безумную надежду. И в общем — просчет. Время бежит-летит, он стареет, она расцветает — и ни черта. Пройдет, бывало, рядом, обожжет презрительным взглядом. А? Чувствуете трагедию Достоевского? Эта история, видите ли, произошла с одним моим большим приятелем, в некотором царстве, в некотором самоварстве, во времена царя Гороха. Каково?" — и Борис Иванович, обратя в сторону темные глаза, надул губы и издал меланхолический лопающийся звук {1}. Из-за этого Бориса и трагедии Достоевского я нахожу эксцентричное описание генезиса лучшего набоковского романа самим автором намеренно сбивающим ...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: Набоков, писатель. Манифест Главы 43-49 43. БЕЗ ВОЗМУЩЕНЬЯ, БЕЗ СОДРОГАНЬЯ Если бы только недоноски человеческого рода тиранствовали над бедными поэтами, о чем идет речь в "Облаке, озере, башне", "Истреблении тиранов", если бы только принуждали жить по своим законам - это было бы как-то преодолимо - одиночеством, в конце концов. Но дело в том, что выхода из этого земного мира нет, и тот, кто стремится уже здесь найти потребное сердцу, тот, кто доходит до самых горных вершин, - ничего не обретает, либо обмораживаясь, либо срываясь в пропасть. Когда мучающийся - потерей ли жены, онтологическим ли неверием или невесть чем (что убедительней любых фабул) - персонаж Набокова хочет понять, что же лежит там, там, где на здешние мучительные вопросы будет дан тихий внятный ответ, - его мягко останавливают, или дают абсурдный ответ, или, по особому настоянию, пропускают - но уже без права возвращения. Так защитник Крыма "летел на вражеский пулемет, близился, близился и вдруг ненароком проскочил за черту, в еще звеневшую отзвуком земной жизни область, где нет ни пулеметов, ни конных атак". Мартын совершает свой подвиг, уходит, как в детстве в картину, в глубь Ultima Thule, Лужин узнает, "какое именно бессмертие раскинулось перед ним", Пильграм отправляется на охоту за бабочками, к которой готовился всю жизнь. Что увидели они, получили ли они ответ на свои вопросы в иной области - мы не узнаем: они скрываются из нашего виду. Прямое постижение инобытия, по Набокову, совпадает со смертью. Но смерть не есть гибель. Мир Набокова - это мир предельных вещей. Смерть сопутствует всякому повествованию Набокова. Немецкий исследователь подсчитал, что у Набокова нет такого текста, где не было бы слова смерть. Действительно, если пролистать тексты Набокова со счетчиком в руке - какими щелкают девушки-полицейские на трапах и старухи-контролерши на конвейере, - то они окажутся просто криминальной хроникой....
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Часть текста: "Быстро все превращается в человеке; не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь, самовластно обративший к себе все жизненные соки. И не раз только широкая страсть, но ничтожная страстишка к чему-нибудь мелкому разрасталась в рожденном на лучшие подвиги, заставляла его позабывать великие и святые обязанности и в ничтожных побрякушках видеть великое и святое. Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти, и все непохожи одна на другую, и все они, низкие и прекрасные, вначале покорны человеку и потом уже становятся страшными властелинами его " Гоголь Н. В. «Мертвые души»[1] Роман В. Набокова «Защита Лужина» поднимает целый пласт проблем психологического характера. Веером раскрывающиеся темы психологии творчества, детской психологии, психологии личности, психологии конфликтной деятельности в шахматах, психопатологии сходятся в одной точке, в акте самоубийства главного героя. Этот неизбежный финал выражает авторскую оценку всего этого спектра проблем и представляет собой итог художественными средствами проведённого их анализа. Ни в коей мере нельзя утверждать, что проблемы и...
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: В. НАБОКОВА “ЗАЩИТА ЛУЖИНА" Статья в сокращенном виде была опубликована в Набоковском сборнике: Искусство как прием / Под ред. М. А. Дмитровской. - Калининград: Изд-во КГУ, 2001 г. стр. 72 Статья посвящена анализу календарно-временной последовательности событий в романе "Защита Лужина". Устанавливается, что действие романа в целом укладывается в период с конца августа 1909 года по середину марта-апреля 1929 года. Выявляется пасхально-апрельская разметка судьбы главного героя, которая в сочетании с прочтением жертвенно-аллегорической структуры романа в статье "Шахматный секрет романа "Защита Лужина" , сообщает произведению звучание ранее не отмечавшейся темы христианского жертвоприношения. Анализ календарно-временной последовательности происходящих в романе “Защита Лужина” событий мог бы показаться излишним на фоне более крупных проблем, поднимаемых в произведении, если бы не два фактора. Известно, какое большое значение придавал писатель подобным “мелочам”. В его лекциях по литературе отражено, что необходимым условием понимания таких романов, как “Анна Каренина” Л. Толстого или “Улисс” Дж. Джойса, В. Набоков считал знание схемы пассажирского...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: и прочем Франкенштейниана Лоренса Даррелла: от абсурдного к банальному ФРАНКЕНШТЕЙНИАНА ЛОРЕНСА ДАРРЕЛЛА: ОТ АБСУРДНОГО К БАНАЛЬНОМУ Шарж Хэнка Хинтона «Как ужасно – снискать успех у публики: все ждут, что ты повторишь его, еще раз написав то же самое» 382, – жаловался «Ларри» в письме Генри Миллеру, сообщая о работе над новым романом и желании отойти от «александрийской» модели. Отчасти писатель осуществил свое намерение и сотворил вещь, по многим параметрам предвосхитившую ныне популярные техно-триллеры. Хотя полностью избежать самоповторов ему не удалось. Во всяком случае, меня при чтении «Бунта Афродиты» 383 не оставляло ощущение deja lu 384: слишком много старых ингредиентов здесь использовано. Вероятно, нечто подобное случилось и с Лоренсом Дарреллом в середине шестидесятых, когда он, всемирно известный автор «Александрийского квартета», едва-едва не получивший Нобелевскую премию, засел за сочинение очередного шедевра. В жизни любого, даже самого даровитого писателя неизбежно случаются периоды творческого застоя: «бесплодное проходит вдохновенье», свежих идей нет, ничего нового своему читателю он уже не может сказать, но в силу инерции и ради поддержания профессионального статуса по-прежнему пишет – пишет, по известной боборыкинской формуле, «много и хорошо», пишет, перепевая самого себя и выдавая на-гора тысячи тонн второсортной словесной руды. Как и в «Александрийском квартете», нас до отвала потчуют пряной средиземноморской экзотикой (действие «Tunc» (1968) разворачивается главным образом в Афинах и Стамбуле), приперченной разного рода пикантными мерзостями: к нашим услугам и братоубийство, и мазохистские услады посетителей афинского борделя, и приправленный садистическими забавами инцест («Джулиан сказал: “Раздвинь ноги, хочу тебя...