Поиск по творчеству и критике
Cлово "FACTION"
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 118кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 145кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: Duke Nikolai Mikhailovich. The absence or utter inadequacy of "references" in the atlases ad usum Delphini, the tedious perusal of the index of names enclosed with an annual volume of a monthly journal, the sheer number of these journals and volumes (in my father's library there were more than a thousand of the latter alone, representing a good hundred journals) - all this had to be overcome in order to hunt down the necessary reference, if it existed at all. Nonetheless, even in my exceptionally propitious situation things were not easy: Russia, particularly in the north, dwelt in a mist, while the local lists, scattered through the journals, totally haphazard, scanty, and cruelly inaccurate in nomenclature, only maddened me when at last I ferreted them out. My father was the preeminent entomologist of his time, and very well off to boot, but the ordinary amateur, unable to dispatch his scouts throughout Russia, and denied the opportunity - or not knowing how - to gain access to specialized collections and libraries (and an accidental boon, the hasty inspection of collections at a lepidopterological society or in the cellar of some museum, does not satisfy the true enthusiast, who needs to have the boon always at hand), had no choice but to hope for a miracle. And that miracle dawned in 1912 with the appearance of my father's four-volume work The Butterflies and Moths of the Russian Empire. Although in a hall adjoining the library dark-red cabinets contained my father's supremely rich collections, consisting of specimens complete with thoroughly accurate names, dates, and places of capture, I personally belonged to the category of curieux who, in order to acquaint themselves properly with a butterfly and to visualize it, require three things; its artistic depiction, a compendium of all that has been written...
Входимость: 1. Размер: 118кб.
Часть текста: произведения представить стратифицированно по нескольким позициям: первого стихотворения, первого романа, а также первого перевода, позиционирующего те же принципиальные основы и приемы поэтики художника, как стихотворение и роман. Поскольку первые драмы Набокова трудно доступны , а также на том основании, что драма в отличие от лирики не находит продолжения в англоязычном творчестве писателя, а кроме того и потому, что сам феномен театральности и театрализации мира своих книг был в полной мере развернут в эпосе В. Набокова 32 33 34 , мы представим анализ драматургии писателя в целом. 2.1. СТИХОТВОРЕНИЕ «ДОЖДЬ ПРОЛЕТЕЛ» Поэтическое наследие В.В. Набокова, по справедливому замечанию Н.Анастасьева может стать объектом самостоятельного исследования, но только как одна из граней сложного единого целого - творчества В.В.Набокова, в контексте создаваемого Набоковым художественного космоса и собственно онтологического и эстетического феномена личности писателя . Хотя уже современники отмечали традиционность набоковской лирики, подчеркивая, что по мастерству она значительно уступает его прозе. «Его современники, - пишет, в частности, Г. Струве, - смотрели на него как на поэтического старовера» 35 36 . Современный писатель и критик, восторженный ценитель дара В. Набокова, А. Битов, сравнивая стихи и прозу мастера, даже задается вопросом: «... почему он не переставал их (стихи) писать, пусть и более слабые» . Думается, ...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: Humbert was fond of "little girls"-- not simply "young girls." Nymphets are girl-children, not starlets and "sex kittens." Lolita was twelve, not eighteen, when Humbert met her. You may remember that by the time she is fourteen, he refers to her as his "aging mistress." One critic has said about you that "his feelings are like no one else's. " Does this make sense to you? Or does it mean that you know your feelings better than others know theirs? Or that you have discovered yourself at other levels? Or simply that your history is unique? I do not recall that article; but if a critic makes such a statement, it must surely mean that he has explored the feelings of literally millions of people, in at least three countries, before reaching his conclusion. If so, lama rare fowl indeed. If, on the other hand, he has merely limited himself to quizzing members of his family or club, his statement cannot be discussed seriously. Another critic has written that your "worlds are static. They may become tense with obsession, but they do not break apart like the worlds of everyday reality. " Do you agree? Is there a static quality in your view of things? Whose "reality"? "Everyday" where? Let me suggest that the very term "everyday reality" is utterly static since it presupposes a situation that is permanently observable, essentially objective, and universally known. I suspect you have invented that expert on "everyday reality." Neither exists. He does (names him). A third critic has said that you "diminish" your characters "to the point where they become ciphers in a cosmic farce. " I disagree; Humbert, while comic, retains a touching and insistent quality-- that of the spoiled artist. I would put it differently: Humbert Humbert is a vain and cruel wretch who...
Входимость: 1. Размер: 145кб.
Часть текста: его любовью к искусству. После одного столкновения на романтической почве с каким-то офицером в Павловске, он однако принужден вернуться в Саратов, где делает предложение своей будущей невесте, на которой вскоре и женится. Он возвращается в Москву, занимается философией, участвует в журналах, много пишет (роман "Что нам делать"), дружит с выдающимися писателями своего времени. Постепенно его затягивает революционная работа, и после одного бурного собрания, где он выступает совместно с Добролюбовым и известным профессором Павловым, тогда еще совсем молодым человеком, Чернышевский принужден уехать заграницу. Некоторое время он живет в Лондоне, сотрудничая с Герценом, но затем возвращается в Россию и сразу арестован. Обвиненный в подготовке покушения на Александра Второго Чернышевский приговорен к смерти и публично казнен. Вот вкратце история жизни Чернышевского, и всё обстояло бы отлично, если б автор не нашел нужным снабдить свой рассказ о ней множеством ненужных подробностей, затемняющих смысл, и всякими длинными отступлениями на самые разнообразные темы. А хуже всего то, что, описав сцену повешения, и покончив со своим героем, он этим не удовлетворяется и на протяжении еще многих неудобочитаемых страниц рассуждает о том, что было бы, если бы - что, если бы Чернышевский, например, был не казнен, а сослан в Сибирь, как Достоевский. Автор пишет на языке, имеющем мало общего с русским. Он любит...