Поиск по творчеству и критике
Cлово "PIS"
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 205кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Часть текста: была во всем мире запрещена, даже само название в семьях самой-самой высокой знати (в британском и бразильском понимании), к которой и Вины, и Дурмановы по рождению принадлежали, стало восприниматься как нечто непристойное, и образовалась уж замена усовершенствованными суррогатами, воплощенными исключительно в таких наиважнейших «предметах обихода», как телефон, автомобиль — что еще? — и еще ряде всяких новейших приспособлений, о которых только и мечтает простонародье, пялясь, разинув рот и дыша часто-часто, как гончая (шутка ли, такую длинную фразу вынести!), а магнитофоны, эти безделицы, любимые игрушки предков Вана и Ады (князь Земский поставил по магнитофону у кроватки каждой школьницы своего гарема), уже более не производятся, может, только в Татарии, где их тайно выпускают в новом виде — «minirechi» («спикоминареты»). Если бы бытующие правила приличия и хорошего тона позволили нашим эрудитам-любовникам, стукнув хорошенько, привести в движение таинственный механизм, который однажды разыскали на чердаке, они могли бы записать на пленку (а также через восемь десятков лет прослушать) арии в исполнении Джорджо Ванвителли, равно как и беседы Вана Вина со своей возлюбленной. К примеру, вот что...
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Часть текста: слюни и дыша учащеннее, чем охотничьи псы (ибо это довольно длинное предложение), – что, стало быть, по всем этим причинам даже такая ерунда, как магнитофоны, коими столь любили забавляться его и Адины предки (у князя Земского, державшего гарем из школьниц, стояло в нем по одному близ каждой кровати), нигде больше не производятся, разве только в Татарии, изготовляющей “миниречи” (говорящие минареты), устройство которых сохраняется в строжайшей тайне. Когда бы общественные приличия и общее право позволили нашим эрудированным влюбленным привести в рабочее состояние таинственный ларчик, однажды найденный ими на их волшебном чердаке, они смогли бы записывать (и слушать восемь десятилетий спустя) не только арии Джорджо Ванвителли, но и разговоры Вана Вина с его любимой. Ниже мы приводим образчик того, что им удалось бы ныне прослушать, – усмехаясь, смущаясь, печалясь, дивясь. (Рассказчик: летним днем, наступившим вскоре за тем, как их слишком ранний и роковой во многих смыслах роман вошел в поцелуйную фазу, Ван и Ада направлялись к Ружейному Павильону, alias Стрелковый Тир, на верхнем этаже которого они обнаружили крохотную, украшенную в восточном духе комнатку с мутными стеклянными ящиками, содержавшими некогда, – судя по очертаниям темных отпечатков на выцветшем бархате, – кинжалы и пистолеты; милый, меланхоличный приют, несколько затхловатый, с мягкой софой у окна и чучелом парлуганского филина на полке, соседствующим с пустой пивной бутылкой, оставленной каким-то прежним, уже покойным садовником, – сам этот сорт давно позабыт, на бутылке значилось: 1842.) – Только постарайся не звякать, –...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: запретят в Соединенных Штатах. Ведь то, что ее запретили в Англии и Австралии {73}, в порядке вещей. Однако весь парадокс в том, что ее разрешили в Соединенных Штатах и запретили во Франции {74}! С тех пор промах загладили. Да, полностью загладили. Какого рода успех сопутствовал «Лолите» в Соединенных Штатах? Художественный и философский. Ни в коем случае не скандальный успех. Как ни странно, американцы не причислили «Лолиту» к книгам того рода, которые следует держать подальше от любопытных глаз. Молодые люди читали ее так же, как читают все остальное. Затем они разыскивали меня — студенты, школьники, — и говорили: «Вот экземпляр «Лолиты». Я хочу подарить его папе на Пасху, маме на Рождество, не могли бы вы подписать его, господин Набоков?» Экземпляры я не подписывал, но главное тут — в их поступке. Потом и папа читал, но ко мне уже не обращался. Пример другого рода: религиозные объединения наперебой просили меня выступить с лекциями по «Лолите». Чего я не делал. И кроме того, со всех концов света я получил письма читателей, которым книга полюбилась и которые судят о ней с тонкой проницательностью. Многие ваши читатели восприняли «Лолиту» как потрясающую историю любви, взятую из жизни. Это входило в ваши планы? В «Лолите» есть какая-то полнота, наполненность до краев, как в яйце, что-то гармоническое. Мне кажется, что писатель рассматривает свою книгу как некий рисунок, который он желает воспроизвести, и я полагаю, что мне удалось достаточно точно воспроизвести этот рисунок. Все контуры на месте, и все детали целы. В одно прекрасное мгновение я подумал: «Ну, теперь все, мне больше нечего...
Входимость: 1. Размер: 205кб.
Часть текста: Прочтение Набокова. Изыскания и материалы Сочетание стали и патоки. Владимир Набоков о советской литературе Сочетание стали и патоки Владимир Набоков о советской литературе После отъезда из России в апреле 1919 года Владимир Набоков в продолжение более чем полувека, в Европе, Америке и затем вновь в Европе, пристально следил за общественными метаморфозами своей родины и за ее новой литературой. В разные годы, по‑русски и по‑английски, с большей или меньшей основательностью, но неизменной проницательностью, он разбирал и оценивал «продукцию» советских авторов, ведущие тенденции, темы и приемы советской поэзии, прозы и драматургии. По крайней мере трижды, в 1926, 1930 и 1941 годах, Набоков принимался за обозрения советской литературы. Первый такой обзор для устного выступления в Берлине, «Несколько слов об убожестве советской беллетристики и попытка установить причины оного», он подготовил в 1926 году, разнеся в нем прогремевший в СССР роман Ф. Гладкова «Цемент» и кратко охарактеризовав произведения Сейфуллиной, Зощенко, П. Романова, Леонова, Федина, Вс. Иванова и Пильняка. В начале доклада Набоков предвещает краткость советского периода, который уместится на нескольких страницах учебника: Эта серая година, эта серая ночь России – которая, как мы увидим,...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: дрожащую руку). А она всего лишь искала одно дурацкое деловое письмо и вовсе не пыталась расшифровывать его таинственный манускрипт. [2] [2] Ах нет, это не роман какой-нибудь - тяп-ляп и готово, чтобы, знаете, кучу денег заработать; это показания сумасброда-невролога, что-то вроде вредоносного опуса, как в том фильме[5]. Оно отняло у него, и еще отнимет, годы трудов, но все это, само собой, держится в строжайшем секрете. Она вообще вспомнила об этом (прибавила она) потому только, что опьянела. Она желает, чтобы ее отвезли домой или, еще лучше, в какое-нибудь тихое прохладное место с чистой постелью и чтобы завтрак подавали в номер. [3] [3] На ней было платье без бретелек и черные замшевые туфли без пяток. Подъем голой ступни был той же самой белизны, что и ее молодые плечи. Казалось, вечеринка распалась на множество холодно-трезвых глаз, которые с гадким сочувствием глядели на нее из каждого угла, с каждого пуфа и пепельницы, даже с косогоров весенней ночи в раме открытой балконной двери. Какая жалость, еще раз сказала г-жа Карр, хозяйка, что Филипп не мог придти, вернее, что Флоре не удалось уговорить его придти! В следующий раз я его [4]...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: цветах (и вот так я вижу Лолиту). Позвольте мне поэтому в описании Аннабеллы ограничиться чинным замечанием, что это была обаятельная девочка на несколько месяцев моложе меня. Ее родители, по фамилии Ли (Leigh), старые друзья моей тетки, были столь же, как тетя Сибилла, щепетильны в отношении приличий. Они нанимали виллу неподалеку от "Мираны". Этого лыcoro, бурого господина Ли и толстую, напудренную госпожу Ли (рожденную Ванесса ван Несс) я ненавидел люто. Сначала мы с Аннабеллой разговаривали, так сказать, по окружности. Она то и дело поднимала горсть мелкого пляжного песочка и давала ему сыпаться сквозь пальцы. Мозги у нас были настроены в тон умным европейским подросткам того времени и той среды, и я сомневаюсь, чтобы можно было сыскать какую-либо индивидуальную талантливость в нашем интересе ко множественности населенных миров, теннисным состязаниям, бесконечности, солипсизму и тому подобным вещам. Нежность и уязвимость молодых зверьков возбуждали в обоих нас то же острое страдание. Она мечтала быть сестрой милосердия в какой-нибудь голодающей азиатской стране; я мечтал быть знаменитым шпионом. Внезапно мы оказались влюбленными друг в дружку - безумно, неуклюже, бесстыдно, мучительно; я бы добавил - безнадежно, ибо наше неистовое стремление ко взаимному обладанию могло бы быть утолено только, если бы каждый из нас в самом деле впитал и усвоил каждую частицу тела и души другого; между тем мы даже не могли найти места, где бы совокупиться, как без труда находят дети трущоб. После одного неудавшегося ночного свидания у нее в саду (о чем в следующей главке) единственное, что нам было разрешено, в смысле встреч, - это лежать в досягаемости взрослых, зрительной, если не слуховой, на той части пляжа, где было всего больше народу. Там, на мягком песке, в нескольких шагах от старших, мы валялись все утро в оцепенелом исступлении любовной муки и пользовались...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: was Dolores on the dotted line. But in my arms she was always Lolita. Did she have a precursor? She did, indeed she did. In point of fact, there might have been no Lolita at all had I not loved, one summer, a certain initial girl-child. In a princedom by the sea. Oh when? About as many years before Lolita was born as my age was that summer. You can always count on a murderer for a fancy prose style. Ladies and gentlemen of the jury, exhibit number one is what the seraphs, the misinformed, simple, noble-winged seraphs, envied. Look at this tangle of thorns. 2 I was born in 1910, in Paris. My father was a gentle, easy-going person, a salad of racial genes: a Swiss citizen, of mixed French and Austrian descent, with a dash of the Danube in his veins. I am going to pass around in a minute some lovely, glossy-blue picture-postcards. He owned a luxurious hotel on the Riviera. His father and two grandfathers had sold wine, jewels and silk, respectively. At thirty he married an English girl, daughter of Jerome Dunn, the alpinist, and granddaughter of two Dorset parsons, experts in obscure subjectspaleopedology and Aeolian...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: вратами в толпе других лысоватых ангелов...” Карикатура, фольклорный сор, смешное атавистическое почтение к драгоценным минералам! И все-таки... И все-таки я понимаю, что за три недели общего полупаралича (если то был полупаралич) я приобрел некоторый опыт; что когда моя ночь настанет всерьез, я не буду уже совершенно неподготовленным. Проблему личности удалось если не решить, то хотя бы поставить. Мне было даровано художническое озарение. Мне было дозволено взять мою палитру с собой в весьма удаленные области смутного и сомнительного бытия. Скорость! Если б я мог дать свое определение смерти остолбенелому рыболову, косарю, замершему, вытирая косу пучком травы; мотоциклисту, в ужасе хватающемуся за ивовое деревце на луговом бережку, и все равно улетающему вместе с подружкой и мотоциклом на верхушку стоящего за рекой куда более высокого дерева; вороным лошадям, которые, совсем как люди с наставными зубами, пялились на меня, пока я стремительно мчал над ними, я бы выкрикнул одно только слово: Скорость! Не то, чтобы эти сельские зрители и вправду существовали. Ощущение огромной, невыразимой и по правде сказать довольно глупой и унизительной скорости (смерть глупа, смерть унизительна) пришлось бы передавать в совершенную пустоту – без единого удаляющегося удильщика, без единой травинки, окровавленной его уловом, вообще без единой зацепки. Представьте себе, как я, старый господин, знаменитый...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: Николаевичу Топорову. Оно было озаглавлено: "Diabolically Evocative": An Inquiry into the Meaning of a Metaphor. Сочиняя предлагаемую читателю русскую версию, авторы испытали заминку, когда искали точный перевод вынесенной в заглавие краткой цитаты из романа Набокова "Прозрачные вещи". В оригинале контекст ее был такой: "... yet, at its best ("the gray rainbow of the fog-dogged moon"), it [the style] was diabolically evocative". Российские переводчики романа встретили те же трудности, что и мы, подбирая соответствие термину evocative, которого очень не хватает русскому литературно-критическому словарю. Мы вынуждены были прибегнуть к парафразе, как, впрочем, и в переводе идиоматического английского выражения "fog-dog", которое означает, согласно толковому словарю Merriam-Webster, "мглистую дугу или круг белого или желтоватого света, иногда видимые в тумане", и остановились на следующем варианте: "... однако в лучших случаях ("серая радуга лунного пятна сквозь мглу") он [слог] был дьявольски способен вызывать изображаемое к жизни". Слово "evoke" значит по-английски также и "вызывать духов или нечистую силу", отсюда прямой, а не только переносный смысл в мотивировке наречия "дьявольски". Что касается зрительного образа луны, то Набоков, вероятно, помнил выражение Кольриджа в "Стихах о старом мореходе": "the star-dogged moon", "загнанная звездами луна". Но то, что по-английски выражалось в двух словах, потребовало бы в русском переводе заглавия шесть: "дьявольская способность вызвать изображаемое к жизни". Поскольку нас интересовало только смысловое наполнение и развитие метафоры "дьявольски" в сюжетах Набокова, представилось возможным пожертвовать первоначальным названием статьи...
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Часть текста: но…» Тут, разведя руками, он заодно потянулся к пепельнице [548]; основательно, аккуратно, даже с каким‑то черным шиком обкусанные ногти говорили о долгих часах [549] ужасного досуга. «А дяде Борису я писал, и неоднократно [550]. Между прочим, вот умница! Я всегда поражался, сколько этот человек знает, и как интересно, как внушительно… С вашей мамой зато я, к сожалению, не встречался [551]. Да и вообще , все это было весьма и весьма давно. Работа у вас есть?» «Какую же вы ищете работу?» [552] – спросила Зина, усиленно стараясь побороть брезгливость и заставить себя предложить ему чаю [553]. Он вдохнул последнюю порцию дыма и, испустив его, занялся истреблением окурка, причем все черты его страшно худого испитого лица [554] исказились бессмысленным минутным напряжением. «Всякую и всяческую, – сказал он. – Но это не важно. Есть у меня одна страсть и даже, если хотите, профессия. Это – политика. Кое‑что я уже наладил, имеются у меня даже… ну не последователи, а, скажем скромно, единомышленники… Но, увы, нет ни органа, ни помещенья, ни средств… Я...