Поиск по творчеству и критике
Cлово "TAPER"
Входимость: 3. Размер: 67кб.
Входимость: 2. Размер: 74кб.
Входимость: 2. Размер: 127кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 67кб.
Часть текста: Лицея Я безмятежно расцветал, Читал охотно Апулея, 4 А Цицерона не читал, В те дни в таинственных долинах, Весной, при кликах лебединых, Близ вод, сиявших в тишине, 8 Являться муза стала мне. Моя студенческая келья Вдруг озарилась: муза в ней Открыла пир младых затей, 12 Воспела детские веселья, И славу нашей старины, И сердца трепетные сны. 1 В те дни… — Интересно отметить, что эта первая строфа (точно так же, как и последующие опущенные строфы; см. Ia, b и е), написанная в конце 1829 г., начинается тем же самым оборотом и содержит в себе ту же интонацию, что и стихотворение Пушкина «Демон» (1823), которое я анализирую в комментарии к гл. 8, XII, 7, где оно упоминается. 1 …в садах Лицея… — имеется в виду Александровский Лицей, Lycée de l'Empereur Alexandre I, основанный этим царем 12 августа 1810 г. в Царском Селе (ныне город Пушкин) в двадцати двух верстах от Санкт-Петербурга. В августе 1811 г. Пушкин сдал вступительные экзамены. Лицей открылся 19 октября 1811 г. с первым курсом в тридцать учащихся. Двадцать раз (1817–1836) годовщина этой даты будет благоговейно отмечаться Пушкиным как с друзьями, так и в одиночестве. По современным меркам Лицей представлял собой закрытое учебное заведение для юношей благородного происхождения, программа которого включала три года подготовительной школы и трехгодичный курс средней школы. У каждого из тридцати мальчиков была своя собственная комната. Применение каких бы то ни было телесных наказаний категорически запрещалось, что являлось несомненным прогрессом по сравнению с жестоким обращением,...
Входимость: 2. Размер: 74кб.
Часть текста: наследия Набокова на обоих языках, множества произведений художественной и документальной прозы, поэтических произведений, а также автопереводов и переводов произведений других авторов, то есть всего, созданного Набоковым с 1923 года до его смерти в 1977 году, любое исследование его стиля натолкнется на лингвистические, текстологические и эстетические вопросы необычайной сложности. [2] Возможно, единственный выход в условиях ограниченного объема данной статьи — обобщающее сокращение; в данном случае замещение творчества писателя одним репрезентативным текстом, охватывающим два языка, и анализ существенно важного аспекта этого текста на конкретных примерах. Текст, выбранный мною, — автобиографический диптих «Speak, Memory»/ «Другие берега», а стилистический аспект, который я собираюсь рассматривать, — образование звуковых повторов, или инструментовка. [3] Автобиография Набокова представляется произведением репрезентативным и даже парадигматическим по двум главным причинам. Первая причина заключается именно в том, что речь идет об автобиографии, которая как произведение документальной прозы претендует на достоверное, хотя и очень сложное, изображение самого автора. Это означает, что любой вывод о стиле данного произведения будет относиться не только к рассказчику, сформированному внутри текста в качестве первичного эстетического объекта (как в лирической...
Входимость: 2. Размер: 127кб.
Часть текста: Набоков: американские годы Глава 15. "Евгений Онегин" ГЛАВА 15 «Евгений Онегин» Мой метод, возможно, неверен, но это метод. «Ответ моим критикам» …измученный, неловкий буквалист, отчаянно нащупывающий смутное слово, которое удовлетворило бы страстное стремление к точности, и накапливающий по ходу дела множество сведений, заставляющих приверженцев красивого камуфляжа лишь трепетать или глумиться. «Ответ моим критикам» 1 I «Меня будут помнить благодаря „Лолите“ и моему труду о „Евгении Онегине“», — предсказал в 1966 году Набоков 2 . По объему и затраченным усилиям его вызвавший столько споров перевод пушкинского шедевра и тысяча двести страниц сопроводительного комментария обращают остальные его работы в карликов. На то, чтобы сделать Пушкина доступным англоязычному читателю, он потратил столько же времени, сколько ушло на создание всех трех собственных его англоязычных шедевров: «Лолиты», «Бледного огня» и «Ады». Стоила ли затея подобных усилий? Насколько четыре тома его «Евгения Онегина» приближают нас к Пушкину — и к самому Набокову? Как смог писатель, которого, предположительно, в первую очередь занимает прежде всего стиль, а затем уж содержание, создать перевод, нарочито жертвующий каким бы то ни было стилистическим изяществом, чтобы с безжалостной верностью передать буквальное значение пушкинских строк — даже ценой всего их волшебства? И как удалось человеку, последовательно старающемуся отделить художественную литературу от «реальной жизни», предоставить больше, чем любой другой критик, сведений касательно тончайших деталей — времени и места, флоры и фауны, блюд и напитков, одежды и жестов — пушкинской и онегинской эпохи? Пушкин стоил всех этих хлопот. Вполне возможно, — а...
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: 4 onto the inundated fields. With a serene smile, nature greets through her sleep the morning of the year. Bluing, the heavens shine. 8 The yet transparent woods as if with down are greening. The bee flies from her waxen cell after the tribute of the field. 12 The dales grow dry and varicolored. The herds are noisy, and the nightingale has sung already in the hush of nights. II How sad your apparition is to me, spring, spring, season of love! What a dark stir there is 4 in my soul, in my blood! With what oppressive tenderness I revel in the whiff of spring fanning my face 8 in the lap of the rural stillness! Or is enjoyment strange to me, and all that gladdens, animates, all that exults and gleams, 12 casts spleen and languishment upon a soul long dead and all looks dark to it? III Or gladdened not by the return of leaves that perished in the autumn, a bitter loss we recollect, 4 harking to the new murmur of the woods; or with reanimated nature we compare in troubled thought the withering of our years, 8 for which there is no renovation? Perhaps there comes into our thoughts, midst a poetical reverie, some other ancient spring, 12 which sets our heart aquiver with the dream of a distant clime, a marvelous night, a moon.... IV Now is the time: good lazybones, epicurean sages; you, ...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: Russian circles) who wished to acquire from books a general notion of the fauna of Europe, including Russia, was compelled to scrabble for his crumbs of information in entomological journals in six languages and in multivolume, hard-to-find editions such as the Oberthьr books or those of Grand Duke Nikolai Mikhailovich. The absence or utter inadequacy of "references" in the atlases ad usum Delphini, the tedious perusal of the index of names enclosed with an annual volume of a monthly journal, the sheer number of these journals and volumes (in my father's library there were more than a thousand of the latter alone, representing a good hundred journals) - all this had to be overcome in order to hunt down the necessary reference, if it existed at all. Nonetheless, even in my exceptionally propitious situation things were not easy: Russia, particularly in the north, dwelt in a mist, while the local lists, scattered through the journals, totally haphazard, scanty, and cruelly inaccurate in nomenclature, only maddened me when at last I ferreted them out. My father was the preeminent entomologist of his time, and very well off to boot, but the ordinary amateur, unable to dispatch his scouts throughout Russia, and denied the opportunity - or not knowing how - to gain access to specialized collections and libraries (and an accidental boon, the hasty inspection of collections...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: и неисполненных замыслов, движения тем и сюжетов, соотношения автобиографической и фиктивной составляющих. Неудивительно поэтому, что каждая новая архивная публикация, тем более сопровождаемая обстоятельным историко‑литературным исследованием, вызывает острое внимание читателей и специалистов. Выдвинутые ранее гипотезы относительно того или иного произведения и сопутствующих ему материалов (писем, дневниковых записей, заметок) могут быть признаны несостоятельными, может быть подтверждена или опровергнута та или иная точка зрения. Здесь важно, прежде всего, отказаться от мысли, что раз возникшее предположение не может быть отменено самим набором новых фактов. Даже после сорока лет интенсивного изучения Набокова, после детальной аналитической биографии писателя, созданной Брайаном Бойдом, в жизни и трудах Набокова остается несколько важных пробелов (назову лишь два из них, выявленных по письмам Набокова к Михаилу Чехову и к Михаилу Карповичу: инсценировка «Дон Кихота» Сервантеса и коммерческий детективный роман, за который Набоков взялся по приезде в Америку, «стараясь не слишком калечить свою музу» [724]). Одним из самых сложных для реконструкции периодов писательской жизни Набокова является время с середины 1939 года – последние месяцы во Франции – и до конца 1942 года – его первые годы в Америке. Во многом тому виной начавшаяся новая мировая война, оборвавшая связи между корреспондентами, уничтожившая ценные архивы, прекратившая выпуск газет и журналов. Очевидно сходство этого времени с ранними, крымским и...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: Humberland, with rash curiosity; she surveyed it with a shrug of amused distaste; and it seemed to me now that she was ready to turn away from it with something akin to plain repulsion. Never did she vibrate under my touch, and a strident “what d’you think you are doing?” was all I got for my pains. To the wonderland I had to offer, my fool preferred the corniest movies, the most cloying fudge. To think that between a Hamburger and a Humburger, she wouldinvariably, with icy precisionplump for the former. There is nothing more atrociously cruel than an adored child. Did I mention the name of that milk bar I visited a moment ago? It was, of all things, The Frigid Queen. Smiling a little sadly, I dubbed her My Frigid Princess. She did not see the wistful joke. Oh, d not scowl at me, reader, I do not intend to convey the impressin that I did not manage to be happy. Readeer must understand that in the possession and thralldom of a nymphet the enchanted traveler stands, as it were, beyond happiness. For there is no other bliss on earth comparable to that of fondling a nymphet. It is hors concours , that bliss, it belongs to another class, another plane of sensitivity. Despite our tiffs, despite her nastiness, despite all the fuss and faces she made, and the vulgarity, and the danger, and the horrible hopelessness of it all, I still dwelled deep in my elected paradisea paradise whose skies were the color of hell-flamesbut still a paradise. The able psychiatrist who studies...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: на стоянке блестящие части автомобилей; старый шотландский терьер, принадлежащий мисс Динглдон, некая цилиндрическая помесь пса с кабанчиком, уже начал свой ежедневный обход - вверх по улице Уоррена, вниз по проспекту Спелмана, снова вверх, снова вниз; впрочем, ни дух добрососедства, ни красота пейзажной планировки, ни колокольный перезвон не могли смягчить суровости зимней погоды; через две недели, после раздумчивой паузы должна была начаться наиболее зимняя часть учебного года, так называемый весенний семестр, и Клементсам было грустно, тревожно и одиноко в их милом, старом, продуваемом сквозняками доме, который словно бы стал велик и болтался на них, вроде того как болтается отвислая кожа или обвислая одежда на каком-нибудь безумце, который скинул зараз треть своего веса. Изабел была еще так молода, так рассеянна, и они ведь понастоящему даже не видели семью мужа, если не считать той отборной свадебной коллекции марципановых лиц, что предстала в снятой напрокат зале, где воздушная невеста казалась такой беспомощной без очков. Колокольные звоны под вдохновенным управлением д-ра Роберта Дисканта, энергичного педагога музыкального отделения, все еще сотрясали райское небо, и, склоняясь над спартанским завтраком из лимонов и апельсинов, Лоренс, светловатый, лысоватый и болезненно тучный, все прохаживался на счет главы французского отделения, одного из гостей, приглашенных к ним на вечеринку в честь профессора Энтсвистла из Голдвинского университета. "На кой черт, - кипятился Лоренс, - тебе надо было звать этого Блоренджа, эту мумию, эту зануду, одного...
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Часть текста: отца: Изабелла, не закончив курса, вышла замуж за окончившего Уэйндель инженера, служившего в отдаленном западном штате. Звон колоколов был как музыка при серебристом солнце. Обрамленный широким окном городок Уэйндель - белые дома, черный узор веток - был, как на детском рисунке, вдвинут в примитивную перспективу, лишенную пространственной глубины, посреди грифельно-серых холмов; все было красиво убрано инеем; блестящие части запаркованных машин блестели; старый скотч-терьер, принадлежавший мисс Дингволь, похожий на цилиндрического кабанчика, отправился на свою обычную прогулку по Воррен Стрит, вниз по Спелман Авеню и обратно; однако никакие добрососедские отношения, ни выхоженный ландшафт, ни переливы звона не могли скрасить времени года; через две недели, переварив паузу, академический год вступал в самую зимнюю фазу - весенний семестр, и Клементсы испытывали чувство уныния, тревоги и одиночества в своем милом, старом, насквозь продуваемом доме, который теперь, казалось, висел на них, как дряблая кожа и болтающаяся одежда на каком-нибудь дураке, который вдруг потерял треть своего веса. В конце концов Изабелла была так молода, и так рассеянна, и они в сущности не знали о ее новой родне ничего, если не считать свадебного набора марципанных физиономий в наемном зале, с воздушной невестой, такой беспомощной без своих очков. Колокола под энергичным управлением д-ра Роберта Треблера, активного сотрудника музыкального отделения, все еще в полную силу звучали в райской вышине, а Лоренс, светловолосый, лысоватый, с нездоровой полнотой мужчина, за скудным завтраком из апельсинов и лимонов бранил главу Французского отделения, одного из приглашенных Джоаною к ним на вечер гостей в честь профессора Энтвисла из Гольдвинского университета. "Почему, собственно,- кипел он,- тебе понадобилось звать этого скучнейшего Блоренджа, эту мумию, этот штукатурный ...