1
Единый путь — и множество дорог;
тьма горестей — и стон один: когда же?..
Чту город мой? Я забываю даже
названья улиц... Тонет. Изнемог.
Безлюдие. Остались только Бог,
рябь под мостом да музы в Эрмитаже,
да у ворот луна блестит всё та же
на мраморных ногтях гигантских ног.
И это все. И это все на свете...
В зеркальные туманы двух столетий
гляделся ты, мой город, мой Нарцисс...
Там, над каналом, круглыми камнями
взбухал подъем и — с дребезжаньем — вниз...
Терзаем я утраченными днями...
2
Терзаем я утраченными днями,
и тленом тянет воздух не родной.
Я сжал в алмаз невыплаканный зной,
я духом стал прозрачней и упрямей.
Но сны меня касаются краями
— и снова, в час ночной,
Нева чернеет, вздутая весной,
и дышит маслянистыми огнями.
Гранит шероховат. Внизу вода
чуть хлюпает под баржами, когда
к их мирному прислушаешься тренью.
Вот ветерок возник по волшебству —
и с островов как будто бы сиренью
повеяло... Прошедшим я живу.
3
Повеяло прошедшим... Я живу
Под аркою мелькает луч плавучий —
плеснув веслом, выходит на Неву.
Гиганты ждут... Один склонил главу,
все подпирая мраморные тучи.
звездистую пронзает синеву.
Чего им ждать? Что под мостами плещет?
Какая сила в воздухе трепещет,
проносится?.. О чем мне шепчет Бог?
— а дух стоит на страже;
единый путь — и множество дорог;
тьма горестей — и стон один: когда же?