Поиск по творчеству и критике
Cлово "DESIGNER"
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: этакую генитальную мышеловку, искаженную транспозицию шекспировского текста. Повествователь и его «источник», Джек Кокерелл, подобным же образом глумятся над Пниным. Однако содержание набоковского романа отнюдь не исчерпывается аналогией между Пниным и неким его прототипом из Шекспира. Нет, этот текст идет дальше: он доказывает, что перверсия — фундаментальный элемент искусства. Чтобы добраться до ядра перверсии в «Пнине», нужно покинуть филологическую раздевалку и обратиться… к белке. Центральная роль этого животного в романе не требует доказательств: белка появляется там неоднократно и в ключевые моменты. Этимологически слово «squirrel» (белка), как мы узнаем из открытки, отправленной Пниным Виктору, означает «shadow tail» («тенехвостая»); благодаря очевидной игре слов — tail / tale (хвост / рассказ) — этот зверек становится образом романа в целом, с его призрачными, как тени, повествователями и метатворческим сюжетом. Р. Олтер и Г. Барабтарло утверждали, что белка служит всего лишь репрезентацией принципа мотивного повторения, без которого, по Набокову, немыслим никакой литературный текст. «Имеет ли Тема Белки особую аллегорическую миссию, — спрашивает Барабтарло, — помимо того, что она включена в общую символику художественного выражения вообще? Уж, по крайней мере, не в романе Набокова» [647]. Излюбленный «мальчик для битья» набоковедов, У. У. Роу, утверждает, что белка — репрезентация призрака Миры Белочкиной, который неотступно преследует героя на протяжении всего текста [648]. С моей точки зрения, белка в романе служит репрезентацией чего-то совсем другого, а именно фундаментального принципа поэтической перверсии, столь любимого Набоковым. Рассмотрим последнее появление этого образа в романе — разговор о...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: erotic bits picked out of Lolita and Ada-- a process rather like looking for allusions to aquatic mammals in Moby Dick. But that is his own choice and concern. What I object to is Mr. Rowe's manipulating my most innocent words so as to introduce sexual "symbols" into them. The notion of symbol itself has always been abhorrent to me, and I never tire of retelling how I once failed a student-- the dupe, alas, of an earlier teacher-- for writing that Jane Austen describes leaves as "green" because Fanny is hopeful, and "green" is the color of hope. The symbolism racket in schools attracts computerized minds but destroys plain intelligence as well as poetical sense. It bleaches the soul. It numbs all capacity to enjoy the fun and enchantment of art. Who the hell cares, as Mr. Rowe wants us to care, that there is, according to his italics, a "man" in the sentence about a homosexual Swede who "had embarrassing man ners" (p. 148), and another "man" in " man ipulate" (passim)? "Wickedly folded moth" suggests "wick" to Mr. Rowe, and "wick," as we Freudians know, is the Male Organ. "I" stands for "eye," and "eye" stands for the Female Organ. Pencil licking is always a reference to you know what. A soccer goal hints at the vulval orifice (which Mr. Rowe evidently sees as square). I wish to share...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: -- Shakhmatnaia goriachka 1 Zashchita Luzhina [literally, Luzhin's Defense] was written in 1929 while the Master and his wife were vacationing and hunting butterflies in the Pyren?es Orientales and published serially, first in Rul' (one chapter), then in Sovremennye zapiski , nos. 40-42, and finally in book form later that same year by Slovo in Berlin. An English version, translated by the author in collaboration with Michael Scammell, was published in 1964 by Putnam as The Defenestration . This edition is true to the original with the exception of two references to Zembla that the author, or the translator, or an unnamed editor, or an inattentive typesetter, chose to remove, or happened to remove inadvertantly, from Chapters Two and Five. Zashchita Luzhina is a book about chess, "a game of skill played by two persons, each having sixteen pieces to move in different ways, on a board divided into 64 squares, alternately light and dark." (I owe this pithy definition to Webster.) If the reader does...