Поиск по творчеству и критике
Cлово "JOB"
Входимость: 2. Размер: 46кб.
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Входимость: 2. Размер: 205кб.
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 46кб.
Часть текста: the dull hand of one of my few correspondentsI used to recollect, with anguished amusement, the times in my trustful, pre-dolorian past when I would be misled by a jewel-bright window opposite wherein my lurking eye, the ever alert periscope of my shameful vice, would make out from afar a half-naked nymphet stilled in the act of combing her Alice-in-Wonderland hair. There was in the fiery phantasm a perfection which made my wild delight also perfect, just because the vision was out of reach, with no possibility of attainment to spoil it by the awareness of an appended taboo; indeed, it may well be that the very attraction immaturity has for me lies not so much in the limpidity of pure young forbidden fairy child beauty as in the security of a situation where infinite perfections fill the gap between the little given and the great promisedthe great rosegray never-to-be-had. Mes fentres! Hanging above blotched sunset and welling night, grinding my teeth, I would crowd all the demons of my desire against the railing of a throbbing balcony: it would be ready to take off in the apricot and black humid evening; did take offwhereupon the lighted image would move and Even would revert to a rib, and there would be nothing in the window but an obese partly clad man reading the paper. Since I sometimes won the race between my fancy and nature’s reality,...
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Часть текста: presupposes something beyond ithence the neutral illumination. And when you bear in mind that these were the raised eyebrows and parted lips of a child, you may better appreciate what depths of calculated carnality, what reflected despair, restrained me from falling at her dear feet and dissolving in human tears, and sacrificing my jealousy to whatever pleasure Lolita might hope to derive from mixing with dirty and dangerous children in an outside world that was real to her. And I have still other smothered memories, now unfolding themselves into limbless monsters of pain. Once, in a sunset-ending street of Beardsley, she turned to little Eva Rosen (I was taking both nymphets to a concert and walking behind them so close as almost to touch them with my person), she turned to Eva, and so very serenely and seriously, in answer to something the other had said about its being better to die than hear Milton Pinski, some local schoolboy she knew, talk about music, my Lolita remarked: “You know, what’s so dreadful about dying is that you are completely on your own”; and it struck me, as my automaton knees went up and down, that I simply did not know a thing about my darling’s mind and that quite possibly, behind the awful juvenile clichs, there was in her a garden and a twilight, and a palace gatedim and adorable regions which happened to be lucidly and absolutely forbidden to me, in my polluted rags and miserable convulsions; for I often noticed that living as we did, she and I, in a world...
Входимость: 2. Размер: 205кб.
Часть текста: он разбирал и оценивал «продукцию» советских авторов, ведущие тенденции, темы и приемы советской поэзии, прозы и драматургии. По крайней мере трижды, в 1926, 1930 и 1941 годах, Набоков принимался за обозрения советской литературы. Первый такой обзор для устного выступления в Берлине, «Несколько слов об убожестве советской беллетристики и попытка установить причины оного», он подготовил в 1926 году, разнеся в нем прогремевший в СССР роман Ф. Гладкова «Цемент» и кратко охарактеризовав произведения Сейфуллиной, Зощенко, П. Романова, Леонова, Федина, Вс. Иванова и Пильняка. В начале доклада Набоков предвещает краткость советского периода, который уместится на нескольких страницах учебника: Эта серая година, эта серая ночь России – которая, как мы увидим, обесцветила между прочим и русскую литературу – явленье не страшное, она пройдет, эта серая пора – и школьники грядущих веков особенно хорошо воспримут ее скуку, когда придется им зубрить те пять‑шесть страниц учебника для средних классов гимназий и прогимназий, те пять‑шесть страниц, которые буду[т] соответствовать серому году России [331]. Далее он высказывает мысль о единстве общего потока русской литературы и о таких же прошлых периодах упадка, «когда в наших толстых журналах обильно и неудержимо разливалась серая добродетельная муть общественно‑настроенной литературщины». Приведя несколько «колючих перлов» из советских беллетристических новинок, рассмотрев «новый тип романа <…> бульварно‑деревенский», отметив безграмотность, напыщенность, «самодовольную бездарность», «уморительное убожество», он называет пять причин «временного упадка российской литературы»: вера в исторические катаклизмы, классовое мировосприятие, узость поля зрения,...
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Часть текста: could be reached at last by my awkward, aching, timid clawswould have certainly landed me again in a sanatorium, had not the devil realized that I was to be granted some relief if he wanted to have me as a plaything for some time longer. The reader has also marked the curious Mirage of the Lake. It would have been logical on the part of Aubrey McFate (as I would like to dub that devil of mine) to arrange a small treat for me on the promised beach, in the presumed forest. Actually, the promise Mrs. Haze had made was a fraudulent one: she had not told me that Mary Rose Hamilton (a dark little beauty in her own right) was to come too, and that the two nymphets would be whispering apart, and playing apart, and having a good time all by themselves, while Mrs. Haze and her handsome lodger conversed sedately in the seminude, far from prying eyes. Incidentally, eyes did pry and tongues did wag. How queer life is! We hasten to alienate the very fates we intended to woo. Before my actual arrival, my landlady had planned to have an old spinster, a Miss Phalen, whose mother had been cook in Mrs. Haze’s family, come to stay in the house with Lolita and me, while Mrs. Haze, a career girl at heart, sought some suitable job in the nearest city. Mrs. Haze had seen the whole situation very clearly: the bespectacled, round-backed Herr Humbert coming with his Central-European trunks to gather dust in his corner behind a heap of old books; the unloved ugly little daughter firmly supervised by Miss Phalen who had already once had my Lo under her buzzard wing (Lo recalled that 1944 summer with an indignant shudder); and Mrs. Haze herself engaged as a receptionist in a great elegant city. But a not too complicated event interfered with that program. Miss Phalen broke her hip in...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: которыми Lowell, Ольга Carlisle и их сообщники оскорбляют тень Мандельштама и других бедных наших поэтов. В свое время я, конечно, грохну, но хорошо бы и Вам продолжить Вашу кампанию против этих шарлатанов» 1 . В публикации в журнале «Звезда» (1999. № 4) подготовленной Е. Б. Белодубровским, эти строки сопровождаются следующей историко-литературной справкой: «Роберт Лоуэлл (1917-1977) - американский поэт. Ольга Карлайл, урожд<енная> Андреева - внучка русского писателя Леонида Андреева, дочь его сына, эмигрантского поэта и прозаика Вадима Андреева, - переводчица, журналистка, автор мемуаров, в том числе о встречах с Борисом Пастернаком» 2 . Справка эта нуждается в существенных дополнениях. В частности, что такое те «мерзостны<е> “преображен- ии<я>”», о которых с таким гневом пишет своему адресату Набоков? Очевидно, что речь здесь идет об одной из тогдашних новинок - антологии “Poets on Street Corners” («Поэты на уличных углах») под редакцией О. В. Андреевой-Карлайль. В антологию эту вошли переводы из пятнадцати русских поэтов: А. Блока, Анны Ахматовой, Б. Пастернака, О. Мандельштама, М. Цветаевой, В. Маяковского, С. Есенина, Н. Заболоцкого, Б. Поплавского, Е. Евтушенко, А. Вознесенского, И. Холина, Г. Сапгира, Б. Ахмадулиной и И. Бродского 3 . Переводы из Мандельштама, выполненные Робертом Лоуэллом, лауреатом Bollingen Poetry Translation Prize 1962 г., помещены в антологии с указанием на их подчеркнуто вольный характер. Уже этого одного обстоятельства было достаточно для того, чтоб Набоков счел...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: its title for the present collection. You have mid your novels have 'no social purpose, no moral message. ' What is the function of your novels in particular and of the novel in general? One of the functions of all my novels is to prove that the novel in general does not exist. The book I make is a subjective and specific affair. I have no purpose at all when composing my stuff except to compose it. I work hard, I work long, on a body of words until it grants me complete possession and pleasure. If the reader has to work in his turn-- so much the better. Art is difficult. Easy art is what you see at modern exhibitions of things and doodles. In your prefaces you constantly mock Freud, the Viennese witchdoctor. Why should I tolerate a perfect stranger at the bedside of my mind? I may have aired this before but I'd like to repeat that I detest not one but four doctors: Dr. Freud, Dr. Zhivago, Dr. Schweitzer, and Dr. Castro. Of course, the first takes the fig, as the fellows say in the dissecting-room. I've no intention to dream the drab middle-class dreams of an Austrian crank with a shabby umbrella. I also...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Набоков В. В. - Добужинскому М. В., начало июня 1940 г. [начало июня 1940 г.] 1326 Madison ave. [10] N. Y. Дорогой Мстислав Валерьянович, страшно рад был получить ваше милое письмо. Непременно обращусь к Малицкому у Brentano. Видаю здесь множество людей, стараюсь найти какой-нибудь литературный или университетский джоб [11], но пока ничего не наклевывается. Милейший и добрейший Карпович [12] пригласил нас в Вермонт, и, кажется, туда едут через Бостон, так что, может быть, в первых числах июля увижу вас? Очень мне не терпится пожать вашу большую умную руку. Ваш В. Набоков. Примечания [10] По этому адресу Набоков поселился 30–31 мая 1940 г., прибыв в Америку тремя днями раньше, 28 мая, жил эти дни у Наталии Алексеевны Набоковой (ур. княжны Шаховской), первой жены своего кузена Н. Д. Набокова. Здесь он прожил до отъезда из Нью-Йорка месяц с небольшим. Только 30 мая Набоков получает предыдущее письмо Добужинского, датированное 19 ноября 1939 г. 31 мая он пишет М. М. Карповичу: "Вчера получил письмо от Добужинского". На этом основании письмо Набокова и датируется началом июня 1940 г. [11] Job - работа, приработок (англ.). [12] Михаил Михайлович Карпович (1888–1959) - историк, дипломат, с 1927 г. профессор русской истории в Гарвардском университете. Летом 1940 г. пригласил. Набокова с семьей к себе на дачу в Вермонт.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: О body swayed to music, o brightening glance, How can we know the dancer from the dance? W. B. Yeats. Among School Children Владимир Набоков однажды сказал, что «главное в биографии писателя — не рассказ о его приключениях, а история развития его стиля». [1] В случае самого Набокова у этой истории есть два варианта — русский и английский, и всякий, кто хочет рассказать эту историю, должен быть готов объяснить оба варианта, охарактеризовав не только их свойства по отдельности, но и их взаимосвязь. Конечно, из-за величины творческого наследия Набокова на обоих языках, множества произведений художественной и документальной прозы, поэтических произведений, а также автопереводов и переводов произведений других авторов, то есть всего, созданного Набоковым с 1923 года до его смерти в 1977 году, любое исследование его стиля натолкнется на лингвистические, текстологические и эстетические вопросы необычайной сложности. [2] Возможно, единственный выход в условиях ограниченного объема данной статьи...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: the National Institute of Arts and Letters), preferring a quiet life engaging in creation and Lepidoptera. Born on, or about, April 23, 1899 in St. Petersburg, Russia, Nabokov's childhood was spent in storybook fashion. The oldest of five children , he grew up in a wealthy and aristocratic family, shuttling between the family's two homes (one in St. Petersburg , and the other - an estate - 50 miles south in the countryside). He enjoyed playing tennis and soccer, but spent hours at a time embroiled in his passion - chasing and collecting butterflies, a hobby he apparently learned from his father . At the time, Russia was under the rule of Tsar Nicholas II, and Nabokov's father, Vladimir Dmitrievich Nabokov , was a respected (and to authorities, controversial) liberal politician. In fact, the elder Nabokov was imprisoned for 90 days in 1908 for signing a political manifesto. Nabokov's mother, Elena Ivanova , raised her three boys and two girls with the help of several governesses and...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: it consisted mainly of thinking up and editing perfume ads. I welcomed its desultory character and pseudoliterary aspects, attending to it whenever I had nothing better to do. On the other hand, I was urged by a war-time university in New York to complete my comparative history of French literature for English-speaking students. The first volume took me a couple of years during which I put in seldom less than fifteen hours of work daily. As I look back on those days, I see them divided tidily into ample light and narrow shade: the light pertaining to the solace of research in palatial libraries, the shade to my excruciating desires and insomnias of which enough has been said. Knowing me by now, the reader can easily imagine how dusty and hot I got, trying to catch a glimpse of nymphets (alas, always remote) playing in Central Park, and how repulsed I was by the glitter of deodorized career girls that a gay dog in one of the offices kept unloading upon me. Let us skip all that. A dreadful breakdown sent me to a sanatorium for more than a year; I went back to my workonly to be hospitalized again. Robust outdoor life seemed to promise me some relief. One of my favorite doctors, a charming cynical chap with a little brown beard, had a brother, and this brother was about to lead an expedition into arctic Canada. I was attached to it as a “recorder of psychic reactions.” With two young botanists and an old carpenter I shared now and then (never very successfully) the favors of one of our nutritionists, a Dr. Anita Johnsonwho was soon flown back, I am glad to say. I had little notion of what object the expedition was pursuing....