Поиск по творчеству и критике
Cлово "TWILIGHT"
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Часть текста: что в свою очередь существенно для решения спорного вопроса о примате формы или чувства, выдумки или реальности в творческом процессе писателя. Строгие рамки и несвобода, которыми обусловлена работа переводчика, стали для Набокова способом взаимодействия с другими писателями. Воспринимая жизненный опыт одних, он соотносил его изложение с тем, что читал у других. Темы, образность, стилистические обороты, которые он встречал у писателя, он вновь использовал в собственных ранних стихах и привносил в работу над переводом других поэтов. Учитывая, что впоследствии Набоков любил подчеркивать свою независимость и что современная критика пытается поместить его на пересечении модернизма и постмодернизма, заслуживает внимания тот факт, что первыми, кого он почтил, были романтики и неоромантики, то есть художники, чьи чувства часто оказывались на виду у всех и чьи необычные судьбы выбивались из ряда других, наравне с их творчеством. Таким писателем был Мюссе. Он был первой «маской», которой воспользовался Набоков, чтобы рассказать о своих самых глубоких чувствах и опыте, так и оставшихся главным источником для его творчества: о воспоминаниях первой любви, о смерти отца, об утрате России. Остается только добавить сюда невозможность пользоваться родным языком — и список утрат, которыми в дальнейшем питалось творчество Набокова, будет полным. «La Nuit de décembre» было не единственным стихотворением Мюссе, которым он увлекся на первых порах. В качестве эпиграфа к первому сборнику стихотворений он взял строчки из стихотворения «Souvenir», а в 1920-х годах перевел «La Nuit de mai» и часть «Lettre à M. de Lamartine». В середине творческого пути Набоков, однако, отставил Мюссе и использовал другие модели для...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: rushed out. The far side of our steep little street presented a peculiar sight. A big black glossy Packard had climbed Miss Opposite’s sloping lawn at an angle from the sidewalk (where a tartan laprobe had dropped in a heap), and stood there, shining in the sun, its doors open like wings, its front wheels deep in evergreen shrubbery. To the anatomical right of this car, on the trim turn of the lawn-slope, an old gentleman with a white mustache, well-dresseddouble-breasted gray suit, polka-dotted bow-tielay supine, his long legs together, like a death-size wax figure. I have to put the impact of an instantaneous vision into a sequence of words; their physical accumulation in the page impairs the actual flash, the sharp unity of impression: Rug-heap, car, old man-doll, Miss O.’s nurse running with a rustle, a half-empty tumbler in her hand, back to the screened porchwhere the propped-up, imprisoned, decrepit lady herself may be imagined screeching, but not loud enough to drown the rhythmical yaps of the Junk setter walking from group to groupfrom a bunch of neighbors already collected on the sidewalk, near the bit of checked stuff, and back to the car which he had finally run to earth, and then to another group on the lawn, consisting of Leslie, two policemen and a sturdy man with tortoise shell glasses. At this point, I should explain that the prompt appearance of the patrolmen, hardly more than a minute after the accident, was due to their having been ticketing the illegally parked cars in ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: fleecy clouds, ineffable bliss and inconsolable despair, ends, once and for all, merely as a consequence of the sudden cessation of a small series of mechanical events (beating heart, expanding lungs) is purely and simply unthinkable--in the literal sense of that term. As a late friend of mine liked to say when confronted by a particularly short-sighted variety of seize-the-day hedonist: Life is not a dress rehearsal, true; but neither is it the final act. Ladies and Gentlemen, I have a confession to make: since beginning this book, I have been haunted. By this I do not mean obsessed by my subject, nor beguiled by a dim whiff of literary fame, nor even the victim of an id?e fixe . I mean haunted, from the Old Zemblan heimte : to bring home, pull, fetch, claim. Someone or something has been haunting me: dogging my mental steps, hiding my pencils and note cards, tapping a disembodied fingernail against my cabin’s windowpanes, whispering seductive doom between gusts of March wind and endeavoring in every conceivable way to coax me through the looking glass. I think I know who it is. *** A colleague to whom I had unbosomed myself the morning after a particularly bad night mentioned, later in the conversation and quite offhandedly, that he had a friend (let’s call her LN) in Omaha who had recently consulted a psychic with the aim of contacting her spouse, who had died unexpectedly a few years prior. The psychic in question, a bony Asian lady with the odd name of Madame Fat, claimed to be a “channeler”, i.e. a medium skilled in acting as a conduit for disembodied spirits, including, of course, the dead, whom she referred to, in an amazingly opaque display of euphemism, as the others . My colleague’s friend, a professor of French lit and until then a hardened skeptic in all matters paranormal, was severely shaken by...
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: были известны цивилизованному человеку. Изобрели даже специальный термин для тоски Онегина («онегинство»), тысячи страниц были посвящены ему как «типу» того или иного (т. е. «лишнего человека» или метафизического «денди» и т. д.). Бродский (1950), стоя на демагогической трибуне, доставшейся ему, спустя столетие, от Белинского, Герцена и других, провозгласил, что причина «болезни» Онегина — «деспотический строй» царской России. Так характер, заимствованный из книг, но блистательно преображенный фантазией великого поэта (для которого жизнь и книга были одно), помещенный им в блистательно воссозданное окружение и обыгранный в целом ряде творческих образцов — лирических воплощений, гениальных чудачеств, литературных пародий и т. д., — оказался истолкован русскими педантами как социологический и исторический феномен, типичный для эпохи Александра I (увы, это стремление вульгаризировать и свести к общему месту уникальную фантазию гения имеет своих защитников и в Соединенных Штатах). 3 английскому сплину (см. также «roast-beaf» в XVI, 9 и «beef-steaks» в строфе XXXVII, 8). Диета, которую прописывает Пушкин Онегину, благоприятствует унынию последнего; я думаю, что здесь вполне допустимо предположить реминисценцию, восходящую к карамзинским «Письмам русского путешественника», где — в письме из Лондона, не датированном точно, ...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: carry a white orchid in a prayer book. The bride’s little daughter might have added to the ceremonies uniting H. and H. a touch of vivid vermeil; but I knew I would not dare be too tender with cornered Lolita yet, and therefore agreed it was not worth while tearing the child away from her beloved Camp Q. My soi-disant passionate and lonely Charlotte was in everyday life matter-of-fact and gregarious. Moreover, I discovered that although she could not control her heart or her cries, she was a woman of principle. Immediately after she had become more or less my mistress (despite the stimulants, her “nervous, eager chri a heroic chri ! had some initial trouble, for which, however, he amply compensated her by a fantastic display of old-world endearments), good Charlotte interviewed me about my relations with God. I could have answered that on that score my mind was open; I said, insteadpaying my tribute to a pious platitudethat I believed in a cosmic spirit. Looking down at her fingernails, she also asked me had I not in my family a certain strange strain. I countered by inquiring whether she would still want to marry me if my father’s maternal grandfather had been, say, a Turk. She said it did not matter a bit; but that, if she ever found out I did not believe in Our Christian...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: a look on her face… that look I cannot exactly describe… an expression of helplessness so perfect that it seemed to grade into one of rather comfortable inanity just because this was the very limit of injustice and frustrationand every limit presupposes something beyond ithence the neutral illumination. And when you bear in mind that these were the raised eyebrows and parted lips of a child, you may better appreciate what depths of calculated carnality, what reflected despair, restrained me from falling at her dear feet and dissolving in human tears, and sacrificing my jealousy to whatever pleasure Lolita might hope to derive from mixing with dirty and dangerous children in an outside world that was real to her. And I have still other smothered memories, now unfolding themselves into limbless monsters of pain. Once, in a sunset-ending street of Beardsley, she turned to little Eva Rosen (I was taking both nymphets to a concert and walking behind them so close as almost to touch them with my person), she turned to Eva, and so very serenely and seriously, in answer to something the other had said about its being better to die than hear Milton Pinski, some local schoolboy she knew, talk about music, my Lolita remarked: “You know, what’s so dreadful about dying is that you are completely on your own”; and it struck me, as my automaton knees went up and down, that I simply did not know a thing about my darling’s mind and that quite possibly, behind the awful juvenile clichs, there was in her a garden and a twilight, and a palace gatedim and adorable regions which happened to be lucidly and absolutely forbidden to me, in my polluted rags and miserable convulsions; for I often noticed that living as we did, she and I, in a world of total evil, we would become strangely embarrassed whenever I tried to discuss something she and an older friend, she and a parent, she and ...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Persevering, I still pick up your damsel's earring, Still travel with your sullen rake; I find another man's mistake; I analyze alliterations That grace your feasts and haunt the great Fourth stanza of your Canto Eight. This is my task: a poet's patience And scholiastic passion blent — The shadow of your monument. (Дословный перевод: Что есть перевод? На блюде Бледная, сияющая голова поэта, Хриплый крик попугая, лопотание обезьяны, И профанация мертвых. Паразиты, с которыми ты был столь суров, Прощены, если мне дано твое прощенье, О Пушкин, за мою хитрость. Я спустился по твоему тайному стеблю, Добрался до корня и напитался от него; Затем, используя этот новый язык, Я вырастил другой стебелек и превратил Твою строфу, созданную по образцу сонета, В свою честную придорожную прозу — Сплошь колючки, но сродни твоей розе. Отраженные слова могут лишь дрожать Подобно удлиненным огонькам, извивающимся В черном зеркале реки Меж городом и туманом. Ускользающий Пушкин! С неизменным упорством, Я все еще подбираю сережку твоей барышни, Все еще путешествую с твоим угрюмым повесой; Обнаруживаю чужую ошибку; Анализирую аллитерации Которые украшают твои пиры и...