Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "С"

1. Сакун С. В.: Гамбит Сирина (сборник статей). Блез Паскаль в метафизическом подтексте романа В. Набокова "Защита Лужина"

Входимость: 1. Размер: 174кб.

Часть текста: Лужина». Рассматривается роль и характер обращенных к судьбе и учению Блеза Паскаля образов и деталей в набоковском романе «Защита Лужина». Анализируются связанные с ними тематические ряды. Показано, что тема Паскаля в романе Набокова представлена в контексте философских размышлений его старшего современника – Л. Шестова, и является частью набоковского с ним диалога-полемики. Мы показали, что лейтмотивом, «ведущей мелодией», связанной с композиционным узлом произведения можно рассматривать комплекс тем трактующих аллегорически-психологическое превращение автора шахматной защиты Лужина в её жертвенного персонажа – черного шахматного коня. Соответственно в области подтекста эти темы раскрываются, подсвечиваются и дополняются введением в текст аллюзий на такие произведения-претексты как: - книга Л. Кэрролла «Алиса в зазеркалье» с её образом Белого шахматного рыцаря (White Knight) – аллегорического авторского двойника, - или «Медный Всадник» Пушкина, рассмотренный в контексте, или сквозь призму критических и художественных текстов Мережковского, Брюсова, Белого, представляющих эволюцию символа Медного Всадника, - или история рыцаря-безумца в «Дон Кихоте» Сервантеса. Вместе с тем, когда мы переходим к рассмотрению в произведении философского, смыслового подтекста мы видим, что в построении выразительной целостности этого совокупно-единого высказывания, вместе с «ведущей мелодией», разворачивающимся «лейтмотивом», автором задействуется целая гамма...

2. Событие. Пьеса в прозе. Действие 3

Входимость: 1. Размер: 45кб.

Часть текста: Любовь. Тут опять мышка. Марфа. А на кухне тараканы. Все одно к одному. Любовь. Что с вами? Марфа. Да что со мной может быть... Если вам больше сегодня ничего не нужно, Любовь Ивановна, я пойду. Любовь. Куда это вы собрались? Марфа. Переночую у брата, а завтра уж отпустите меня совсем на покой. Мне у вас оставаться страшно. Я старуха слабая, а у вас в доме нехорошо. Любовь. Ну, это вы недостаточно сочно сыграли. Я вам покажу, как надо. "Уж простите меня... Я старуха слабая, кволая... Боязно мне... Дурные тут ходют...". Вот так. Это, в общем, очень обыкновенная роль... По мне, можете убираться на все четыре стороны. Марфа. И уберусь, Любовь Ивановна, и уберусь. Мне с помешанными не житье. Любовь. А вам не кажется, что это большое свинство? Могли бы хоть эту ночь остаться. Марфа. Свинство? Свинств я навидалась вдосталь. Тут кавалер, там кавалер... Любовь. Совсем не так, совсем не так. Больше дрожи и негодования. Что-нибудь с "греховодницей". Марфа. Я вас боюсь, Любовь Ивановна. Вы бы доктора позвали. Любовь. Дохтура, дохтура, а не "доктора". Нет, я вами решительно недовольна. Хотела вам дать рекомендацию: годится для роли сварливой служанки, а теперь вижу, не могу дать. Марфа. И не нужно мне вашей рукомандации. Любовь. Ну, это немножко лучше... Но теперь - будет. Прощайте. Марфа. Убивцы ходют. Ночка недобрая. Любовь. Прощайте! Марфа. Ухожу, ухожу. А завтра вы мне заплатите за два последних месяца. (Уходит.) Любовь. Онегин, я тогда моложе... я лучше, кажется... Какая мерзкая старуха! Нет, вы видели что-нибудь подобное! Ах, какая... Справа входит Трощейкин. Трощейкин. Люба, все кончено! Только что звонил Баумгартен: денег не будет. Любовь. Я прошу тебя... Не волнуйся все время так. Это напряжение невыносимо. Трощейкин. Через неделю обещает. Очень нужно! Для чего? На том свете на чаи раздавать? Любовь. Пожалуйста, Алеша... У меня голова трещит. Трощейкин. Да, но что делать? Что делать? Любовь. Сейчас половина...

3. Интервью Николасу Гарнхэму, cентябрь 1968

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: социальных целей, ни моральных задач». Какова же функция романов — конкретно ваших и вообще романа? Одна из функций всех моих романов — доказать, что роман как таковой не существует вообще. Книга, которую я создаю, — дело личное и частное. Когда я работаю над ней, я не преследую никаких целей, кроме одной — создать книгу. Я работаю трудно, работаю долго над словом, пока оно в конце концов не подарит мне ощущение абсолютной власти над ним и чувство удовольствия. Если читателю, в свою очередь, приходится потрудиться — еще лучше. Искусство дается трудно. Легкое искусство — это то, что вы видите на современных художественных выставках ремесленных поделок и бессмысленной мазни. В своих предисловиях вы постоянно высмеиваете Фрейда, венского шарлатана. Чего ради я должен пускать чужака на порог своего сознания? Может быть, я раньше говорил об этом, но намерен повторить: терпеть не могу не одного, а четырех докторов — доктора Фрейда, доктора Живаго, доктора Швейцера и доктора Кастро. Конечно, первый «снимает с тебя одежды», как говорят в прозекторской. Я не хочу, чтобы меня посещали серые, скучные сны австрийского маньяка со старым зонтиком. Считаю также, что фрейдистская теория ведет к серьезным этическим последствиям, например, когда грязному убийце с мозгами солитера смягчают приговор только потому, что в детстве его слишком много — или слишком мало — порола мать, причем и тот и другой «довод» срабатывает. Фрейдистский рэкет представляется мне таким же фарсом, как и гигантский кусок полированного дерева с дыркой посередине, ровным счетом ничего не выражающий, разве что рожу обывателя с разинутым от удивления ртом, когда ему говорят, что перед ним работа величайшего скульптора, здравствующего и поныне пещерного человека. Роман, над...

4. Бабиков А. А.: Прочтение Набокова. Изыскания и материалы. Сочетание стали и патоки. Владимир Набоков о советской литературе

Входимость: 2. Размер: 205кб.

Часть текста: и по‑английски, с большей или меньшей основательностью, но неизменной проницательностью, он разбирал и оценивал «продукцию» советских авторов, ведущие тенденции, темы и приемы советской поэзии, прозы и драматургии. По крайней мере трижды, в 1926, 1930 и 1941 годах, Набоков принимался за обозрения советской литературы. Первый такой обзор для устного выступления в Берлине, «Несколько слов об убожестве советской беллетристики и попытка установить причины оного», он подготовил в 1926 году, разнеся в нем прогремевший в СССР роман Ф. Гладкова «Цемент» и кратко охарактеризовав произведения Сейфуллиной, Зощенко, П. Романова, Леонова, Федина, Вс. Иванова и Пильняка. В начале доклада Набоков предвещает краткость советского периода, который уместится на нескольких страницах учебника: Эта серая година, эта серая ночь России – которая, как мы увидим, обесцветила между прочим и русскую литературу – явленье не страшное, она пройдет, эта серая пора – и школьники грядущих веков особенно хорошо воспримут ее скуку, когда придется им зубрить те пять‑шесть страниц учебника для средних классов гимназий и прогимназий, те пять‑шесть страниц, которые буду[т] соответствовать серому году России [331]. Далее он высказывает мысль о единстве общего потока русской литературы и о таких же прошлых периодах упадка, «когда в наших толстых журналах обильно и...

5. Толстой Ив.: Ходасевич в Кончееве

Входимость: 1. Размер: 30кб.

Часть текста: только бесспорно, но исполнено фундаментального эстетического значения. Это значение определено главными темами романа — взглядом на русскую литературу XIX века, судьбой эмигранта, назначением художника. Автор таких статей, как «Колеблемый треножник», «Кровавая пища», «Литература в изгнании», «О горгуловщине», «Кризис поэзии», «Ниже нуля», «Белого коридора» и других мемуарных очерков, «Тяжелой лиры» и «Европейской ночи» был для Набокова кумиром с ранних 1920-х годов. Редко кто в связи с Ходасевичем не цитирует торжественных набоковских слов: «Крупнейший поэт нашего времени, литературный потомок Пушкина по тютчевской линии, он останется гордостью русской поэзии, пока жива последняя память о ней», — и вместе с тем совершенно необъяснимым остается молчание пишущих о «Даре» относительно места Ходасевича в этом «романе о русской литературе». Не участвуя в спорах о литературе в эмиграции прямо, Набоков в «Даре» преобразил свою невысказанную публицистическую позицию в литературные картины двух веков и в этой форме коснулся практически...