Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "DAR". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 113кб.

Часть текста: записки», кн. 55-я. Часть литературная // Последние новости. 1934. № 4809. 24 мая. Адамович 1934c – Адамович Г. Святые мечты // Последние новости. 1934. № 4907. 30 августа. Адамович 1935 – Адамович Г. Несостоявшаяся прогулка // Современные записки. 1935. Кн. LXIX. С. 288–296. Адамович 1936 – Адамович Г. Сумерки Достоевского // Последние новости. 1936. № 5655. 17 сентября. Адамович 1938 – Адамович Г. «Современные записки», кн. 67. Часть литературная // Последние новости. 1938. № 6437. 10 ноября. Адамович 1996 – Адамович Г. Одиночество и свобода. М., 1996. Адамович 1998 – Адамович Г. Собрание сочинений. Литературные беседы: В 2 кн. / Вступ. ст., сост. и примеч. О. А. Коростелева. СПб., 1998. Адамович 1999 – Адамович Г. Собрание сочинений: Стихи, проза, переводы / Вступ. ст., сост. и примеч. О. А. Коростылева. СПб., 1999. Адамович 2000 – Адамович Г. Собрание сочинений: Комментарии / Сост., послесл. и примеч. О. А. Коростелева. СПб., 2000. Адамович 2010 – «Я с Вами привык к переписке идеологической…»: Письма Г. В. Адамовича В. С. Варшавскому, 1951–1972 // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. М., 2010. С. 255–344. Азадовский 1991 – Азадовский К. М. Райнер...

Входимость: 2. Размер: 16кб.

Часть текста: the mental image of those cahiers laid edge to edge on Berthoud's desk blotter burned in my brain like a neon eidolon. Here was V. Sirin's first book of prose, in fair copy, before me. Curiously enough, one cannot read a book, one can only reread it, as the Master once wrote. And this I did, many times, savoring the turns of phrase and the shades of words, staunch in my belief that a careful rereader, forearmed with a knowledge of what is to come, is more apt to catch the glimpses of future greatness that the prose of a first novel allows. After having considered and discarded one by one a series of clever but clumsy titles for this chapter I settled on the pedestrian choice above. Engaging in verbal legerdemain while speaking of Nabokov is a perilous and perhaps foolhardy undertaking, given his own multilingual mastery over words--one might compare it to beginning a talk on Nijinsky by stepping from behind the lectern to attempt a jeté or two. While much, indeed too much, has been written about Nabokov's English novels, much less has been said about his earliest Russian fiction. It is to this I must now turn. My editor has chided me for diverging too frequently and too widely from my subject--but what is a life if not a series of diversions from some hidden, ineffable theme? Mashen'ka opens with the tongue-twisting name and patronymic of the protagonist Ganin, Lev Glebovich, which, complains the character Alferov,...

Входимость: 2. Размер: 18кб.

Часть текста: Chapter Seven. King, Queen, Knave Chapter Seven King, Queen, Knave "Kollektsiia duratskikh fizionomii i zamuchennykh veshchei." ( Korol', dama, valet , 242) 1 Rather than dwell on the unpleasant and, truth be told, unforeseen afteraffects of my visit to Madame Fat and the mysterious events pursuant thereto, I shall now discuss matters more literary, less metaphysical, partly in the interest of the maintenance of my own mental equilibrium, partly in response to what an impartial observer would certainly characterize as the overly vociferous behest of my good, but sometimes impatient, editor, who enjoined me, in a fax sent to the seedy but comfortable hotel in Villefranche-sur-Mer where I was recovering from recent scholarly labors, to "get on with it." (Incidentally, the sea softly plashing against the sandy edge of this charming townlet is, at noon, a deep azure hue, recalling a certain lake in my homeland, a distant northern land. And at night, I have noticed on my insomniac rambles, the moon casts slivers of silvery light upon the ink-black waters. Do remind me to say more of this later.) The original contract for this book (signed three years ago with a then noticeably more solicitous publisher whose name I am legally bound not to mention) stipulated that the text be comprised not...

Входимость: 2. Размер: 53кб.

Часть текста: in everyday life matter-of-fact and gregarious. Moreover, I discovered that although she could not control her heart or her cries, she was a woman of principle. Immediately after she had become more or less my mistress (despite the stimulants, her “nervous, eager chri a heroic chri ! had some initial trouble, for which, however, he amply compensated her by a fantastic display of old-world endearments), good Charlotte interviewed me about my relations with God. I could have answered that on that score my mind was open; I said, insteadpaying my tribute to a pious platitudethat I believed in a cosmic spirit. Looking down at her fingernails, she also asked me had I not in my family a certain strange strain. I countered by inquiring whether she would still want to marry me if my father’s maternal grandfather had been, say, a Turk. She said it did not matter a bit; but that, if she ever found out I did not believe in Our Christian God, she would commit suicide. She said it so solemnly that it gave me the creeps. It was then I knew she was a woman of principle. Oh, she was very genteel: she said “excuse me” whenever a slight burp interrupted her flowing speech, called an envelope and ahnvelope, and when talking to her lady-friends referred to me as Mr. Humbert. I thought it would...

Входимость: 2. Размер: 42кб.

Часть текста: and bride, imprisoned in her crystal sleep. Jurors! If my happiness could have talked, it would have filled that genteel hotel with a deafening roar. And my only regret today is that I did not quietly deposit key “342” at the office, and leave the town, the country, the continent, the hemisphere,indeed, the globethat very same night. Let me explain. I was not unduly disturbed by her self-accusatory innuendoes. I was still firmly resolved to pursue my policy of sparing her purity by operating only in the stealth of night, only upon a completely anesthetized little nude. Restraint and reverence were still my motto-even if that “purity” (incidentally, thoroughly debunked by modern science) had been slightly damaged through some juvenile erotic experience, no doubt homosexual, at that accursed camp of hers. Of course, in my old-fashioned, old-world way, I, Jean-Jacques Humbert, had taken for granted, when I first met her, that she was as unravished as the stereotypical notion of “normal child” had been since the lamented end of the Ancient World B. C. and its fascinating practices. We are not surrounded in our enlighted era by little slave flowers that can be casually plucked between business and bath as they used to be in the days of the Romans; and we do not, as dignified Orientals did in still more...

Входимость: 2. Размер: 11кб.

Часть текста: имени Чехова в Нью-Йорке. Очень любопытно вообразить себе режим, при котором «Дар» смогут читать в России. Я жил в Берлине с 1922 года, то есть одновременно с молодым героем этой книги, но ни это обстоятельство, ни кое-какие общие наши интересы, как, например, литература и лепидоптера {40} , не дают никаких оснований воскликнуть «ага!» и уравнять рисовальщика и рисунок. Я не Федор Годунов-Чердынцев и никогда им не был; мой отец не исследователь Центральной Азии, каковым я, быть может, еще когда-нибудь стану. Я не ухаживал за Зиной Мерц и не был озабочен мнением поэта Кончеева или любого другого писателя. Как раз, скорее, в Кончееве и в другом эпизодическом персонаже — романисте Владимирове — узнаю я кое-какие осколки самого себя, каким я был году этак в 25-м. В те дни, что я писал эту книгу, я еще не способен был пересоздать Берлин с его колонией беженцев так же радикально и безжалостно, как обошелся с некоторыми местами своего обитания в позднейшей, английской прозе. Кое-где сквозь ...

Входимость: 1. Размер: 90кб.

Часть текста: в романе «тетей», налицо в «Защите Лужина», где тетя способствует развитию в еще маленьком Лужине смертоносной страсти к шахматам, на которую можно смотреть как на патологическую или роковую. Согласно теории В. Александрова, шахматы связаны с моментом епифании космического рода. [1] Классические традиции в построении романа о прелюбодеянии Набоков строго соблюдает. Как у многих других мастеров этого жанра, в частности, — у Толстого в «Анне Карениной», развязка включает смерть главной героини. [2] В соответствии с идеями Толстого, телесная любовь ведет к катастрофе. Толстовские реминисценции как в «Камере обскура», [3] так и в «Короле, даме, валете» читатель найдет в изобилии. Любовь здесь — губительная, страсть — преимущественно телесная. Она разрушительна и для Марты, и для Франца, и для Драйера. Мотив транспорта, как и в других произведениях Набокова, занимает особое место в романе «Король, дама, валет», который начинается описанием путешествия на поезде — не в манере Толстого, но, безусловно, с ее учетом. Франц начинает свой путь в поезде, а в финале романа попадает в лодку. В противоположность ему Ганин, герой первого романа Набокова, сначала вспоминает о лодке, на которой он некогда...

Входимость: 1. Размер: 123кб.

Часть текста: говорю. И в разговоре каждой ночи сама душа не разберет, мое ль безумие бормочет, твоя ли музыка растет… (52) [642] На наших глазах поэтический текст проходит все стадии своего «онтогенеза» — от первотолчка рифмы «признан / отчизна», промелькнувшей в сознании героя и породившей «лирическую возможность» (28), до того момента, когда поэт ночью пробует на слух только что законченные — «хорошие, теплые, парные» — стихи, «поняв, что в них есть какой-то смысл», и решает их наутро записать. Именно это стихотворение вводит одну из основных тем романа — тему благоДАРности за ДАРы (здесь и далее выделено мною. — А. Д.), которые посылает судьба (ср. в последней главе: «Куда мне девать все эти поДАРки, которыми летнее утро нагРАжДает меня — и только меня?.. <…> И хочется благоДАРить, а благоДАРить некого. Список уже поступивших пожертвований: 10 000 дней от Неизвестного» (294–295)); именно в связи с этим стихотворением или, вернее, в одном из отброшенных героем черновых вариантов, в романе во второй раз появляется его ключевое слово, давшее ему заглавие и многократно звучащее в самом имени ФеДОР: «Благодарю тебя, отчизна, за чистый и какой-то ДАР» (28) [643] . Интратекстуальная роль стихотворения Федора столь велика, а иллюзия полной спонтанности его возникновения столь сильна, что вопрос о его интертекстуальных связях может показаться излишним. А между тем, как всегда бывает у Набокова, разговор художника с родной страной, «разговор с тысячью собеседников, из которых лишь один настоящий, и этого настоящего надо ловить и не упускать из слуха» (51), есть диалог с русской литературой, с предшественниками и, прежде всего, с Пушкиным [644] . Ловитва пушкинского голоса начинается уже на самой ранней стадии рождения стихотворения, когда Федор пытается подобрать эпитет к слову «дар»: «Благодарю тебя, ...

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: keen on fatidic dates, I note that this was the 2nd of July.) Nowadays I drive a powerful white Volvo station wagon, and the trip from Cedarn to Lincoln, pleasantly free from state troopers and jack-knifed semis, was effected beneath cloudless skies in under five hours. In keeping with her name, and contrary to the description I had received of her as frailly skeletal, Madame Fat was fat. When she answered her door, this fact created a burst of cognitive dissonance that momentarily struck me dumb: I would have had no problem referring to a bony Asian lady as Madame Fat to her face, but calling a fat woman Fat strayed well beyond the bounds of my personal sense of decorum. I quickly began considering a series of alternative pronunciations, Faht, Fate, Fuht, when she beamed at me and said: “You Doktah Keenbote! Come een, come een, welcome!” Her speech was a weird blend of lazy American vowels and razor-sharp “e’”s that made the skin of her ample amber-colored face assume a series of bizarre distortions. I guessed that this had to be she and settled, sounding like some inept grandee, for plain “Madame.” She ushered me unceremoniously into her parlor, identical to her Omaha one, to judge by the bamboo blinds and corny Oriental fixtures. “Seet, seet” she said, patting the back of a cane chair, beside the small round table, that looked much...

Входимость: 1. Размер: 78кб.

Часть текста: век русской культуры Заключение Набоков и Серебряный век русской культуры Были ли правы критики-эмигранты, отказавшие набоковскому искусству в «русскости»? Впрямь ли не было у Набокова предшественников в русской литературе и культуре? В интервью, лекциях, предисловиях к книгам Набоков вполне откровенно говорил о весьма многих своих ясно выраженных литературных симпатиях и не менее определенных, но куда более многочисленных антипатиях. В своих произведениях он также отзывался, нередко пародийно или даже сатирически, на многие явления русской и мировой культуры. И насколько мне известно, за вычетом лаконичных и двусмысленных высказываний о Пушкине и Гоголе, он не признавал ничьего влияния и всегда протестовал, когда над его головой поднимали знамена с чужими именами. {218} Такая установка была частью его общественного лица. Но в частной переписке маска спадает. Я имею в виду одно письмо (1949 года) Эдмунду Уилсону, в котором Набоков возражает против явно некомпетентного высказывания своего адресата, будто после 1905 года русская литература вступила в полосу упадка. «Упадок русской литературы периодов 1905–1917 годов, — пишет он, — есть советская выдумка. Блок, Белый, Бунин, да и другие пишут лучшие свои вещи. И никогда — даже во времена Пушкина — не была поэзия так популярна. Я рожден этой эпохой, я вырос в этой атмосфере» (курсив мой. — В. А. ). {219} Это весьма Красноречивое высказывание, из него явствует, что своей колыбелью Набоков считал так называемый русский Серебряный век. {220} Но что Именно в этом многоцветном феномене было Набокову особенно близко? Знаменательно, конечно, то, что Набоков называет двух символистов —...

Поиск по творчеству и критикеCлово "DAR"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "DAR"