Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "DECISION". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 205кб.

Часть текста: но неизменной проницательностью, он разбирал и оценивал «продукцию» советских авторов, ведущие тенденции, темы и приемы советской поэзии, прозы и драматургии. По крайней мере трижды, в 1926, 1930 и 1941 годах, Набоков принимался за обозрения советской литературы. Первый такой обзор для устного выступления в Берлине, «Несколько слов об убожестве советской беллетристики и попытка установить причины оного», он подготовил в 1926 году, разнеся в нем прогремевший в СССР роман Ф. Гладкова «Цемент» и кратко охарактеризовав произведения Сейфуллиной, Зощенко, П. Романова, Леонова, Федина, Вс. Иванова и Пильняка. В начале доклада Набоков предвещает краткость советского периода, который уместится на нескольких страницах учебника: Эта серая година, эта серая ночь России – которая, как мы увидим, обесцветила между прочим и русскую литературу – явленье не страшное, она пройдет, эта серая пора – и школьники грядущих веков особенно хорошо воспримут ее скуку, когда придется им зубрить те пять‑шесть страниц учебника для средних классов гимназий и прогимназий, те пять‑шесть страниц, которые буду[т] соответствовать серому году России [331]. Далее он высказывает мысль о...

Входимость: 3. Размер: 30кб.

Часть текста: мира" для "Decision" и предполагал сделать разбор поэзии и романа для "New Republic"; но то, что я успел прочесть, так меня подкосило, что я не могу себя заставить двинуться дальше… У меня уже написано про "характеры в советской драме",{18} - довольно ли этого? Мне бы очень хотелось увидеть Вас перед моей поездкой в Уэлсли Колледж на две недели с лекциями. Я уезжаю 15 марта. Передайте от нас с женой привет миссис Уилсон. Крепко жму Вашу руку; кажется, скоро разучусь писать по-русски, так много пишу на своем "пиджин"'е. {19} Преданный Вам В. Набоков. __________________________ Уэллсли-колледж Уэллсли, Массачусетс 27 марта 1941 Дорогой Уилсон, Вы - истинный чародей. Я чудесно пообедал с Уиксом,{20} он принял мой рассказ, а заодно и меня с трогательной теплотой. Я уже прочел гранки и получил предложение написать им еще несколько маленьких шедевров. Рассчитывал лицезреть Вас под раскидистыми дубами Новой Англии. Где Вы? Здешняя атмосфера временами напоминает мой дорогой старый колледж в Англии (Уикс, кстати, тоже учился в Тринити), где я был столь несчастлив - в перерывах между светлыми промежутками. Мои лекции пользуются обнадеживающим успехом. Я между делом разделался с Максимом Горьким,...

Входимость: 3. Размер: 15кб.

Часть текста: 50 долл. и хотелось бы — через надежное лицо. Не знаете ли вы кого-нибудь? Или Керенский {9} знает? С Тумаркиным {10} у моей кузины Шаховской {11} вышла какая-то невязка, — потому предпочел бы я кого-нибудь другого. А главное, это становится чрезвычайно смешно ввиду полит-<ического> положения. Живем мы здесь по-старосвитски. Наняли домик, Митя {12} жарит на велосипеде. У меня две лекции в день. Продал «New Directions» роман, {13} который написал по-английски в Париже, когда жили на Этуали, в одной комнате, — писал его на bidet в ванной. {14} Пропасть перевел и прозы и стихов на англ<ийский> и написал о паршивых переводчиках в New Republic. {15} Скажем, нужно знакомить студентов с «Шинелью», а перевод пердовый — и приходилось заново переводить. {16} Бабочек я собрал дивнейших и продолжаю тут, по конечнедельникам. Солнце постоянное и пишу нагишом в саду. Вера вам очень кланяется. Есть ли весть от Ильюши? {17} Обнимаю вас, дорогой. Напишите, пожалуйста. Ваш В. Набоков Примечания {2} На письме помета рукой Зензинова о получении: «28/VII». {3} С июня по сентябрь 1941 г. Набоков читал два летних факультативных курса в Стэнфордском университете: по технике художественного творчества и по русской литературе. {4} Tournure (франц.) — поворот, оборот (дел). {5} В период войны СССР с Финляндией (1939–1940) Зензинов в качестве парижского корреспондента находился в Финляндии. Материал, собранный им за это ...

Входимость: 2. Размер: 53кб.

Часть текста: dare be too tender with cornered Lolita yet, and therefore agreed it was not worth while tearing the child away from her beloved Camp Q. My soi-disant passionate and lonely Charlotte was in everyday life matter-of-fact and gregarious. Moreover, I discovered that although she could not control her heart or her cries, she was a woman of principle. Immediately after she had become more or less my mistress (despite the stimulants, her “nervous, eager chri a heroic chri ! had some initial trouble, for which, however, he amply compensated her by a fantastic display of old-world endearments), good Charlotte interviewed me about my relations with God. I could have answered that on that score my mind was open; I said, insteadpaying my tribute to a pious platitudethat I believed in a cosmic spirit. Looking down at her fingernails, she also asked me had I not in my family a certain strange strain. I countered by inquiring whether she would still want to marry me if my father’s maternal grandfather had been, say, a Turk. She said it did not matter a bit; but that, if she ever found out I did not believe in Our Christian God, she would commit...

Входимость: 2. Размер: 7кб.

Часть текста: the discretion in all matters pertaining to the preparation of “Lolita” for print. Mr. Clark’s decision may have been influenced by the fact that the editor of his choice had just been awarded the Poling Prize for a modest work (“Do the Senses make Sense?”) wherein certain morbid states and perversions had been discussed. My task proved simpler than either of us had anticipated. Save for the correction of obvious solecisms and a careful suppression of a few tenacious details that despite “H. H.”‘s own efforts still subsisted in his text as signposts and tombstones (indicative of places or persons that taste would conceal and compassion spare), this remarkable memoir is presented intact. Its author’s bizarre cognomen is his own invention; and, of course, this maskthrough which two hypnotic eyes seem to glowhad to remain unlifted in accordance with its wearer’s wish. While “Haze” only rhymes with the heroine’s real surname, her first name is too closely interwound with the inmost fiber of the book to allow one to alter it; nor (as the reader will perceive for himself) is there any practical necessity to do so. References to...

Входимость: 2. Размер: 42кб.

Часть текста: обаяние писателя, - что колледж предложил ему контракт с окладом 3000 долларов в год (ставка штатного преподавателя). К 18 сентября Набоковы поселились в Уэлсли в 32 км от Бостона . “Мы только что возвратились на Восточное побережье, - писал Набоков Уилсону. - В течение года я буду здесь читать курс сравнительного изучения литературы. Очень хочется повидать Вас” . Когда читаешь о разрыве двух писателей, приключившемся два десятилетия спустя - жестоком, с публичными взаимными обвинениями (пожалуй, последняя подобная битва педантов в истории Америки - хотя кто знает?), - удивляешься, как же до такого дошло, как могла разрушиться такая дружба? “Дорогой Кролик, - писал Набоков Уилсону в начале 1940х, - я получил гуггенхаймовскую стипендию. Спасибо, дорогой друг. У тебя удивительно легкая рука. Я заметил, что всякий раз, когда ты принимаешь участие в моих делах, успех мне обеспечен... В Нью-Йорке буду проездом в среду и четверг, 14 и 15 апреля. Позвоню в среду днем, если дашь мне свой телефон” 4 . Уилсон уговорил Набокова подать заявку на стипендию фонда Гуггенхайма и даже написал рекомендательное письмо 36 . В итоге грант Набоков получил, причем едва ли ему дали бы его без помощи Уилсона: писателю на тот момент уже исполнилось 43 года, а прежде среди стипендиатов фонда не было никого старше 40 лет. Набоков писал ему в 1941 году: Дорогой Уилсон, большое spaseebo за то, что “свели” меня с Decision и New Direction. Мы очень мило пообщались с Клаусом Манном [сыном писателя Томаса Манна и редактором журнала Decision ]: он предложил мне написать для них статью в 2000 слов. Я получил письмо от Джеймса Лафлина и посылаю...

Входимость: 1. Размер: 53кб.

Часть текста: prose style. Ladies and gentlemen of the jury, exhibit number one is what the seraphs, the misinformed, simple, noble-winged seraphs, envied. Look at this tangle of thorns. 2 I was born in 1910, in Paris. My father was a gentle, easy-going person, a salad of racial genes: a Swiss citizen, of mixed French and Austrian descent, with a dash of the Danube in his veins. I am going to pass around in a minute some lovely, glossy-blue picture-postcards. He owned a luxurious hotel on the Riviera. His father and two grandfathers had sold wine, jewels and silk, respectively. At thirty he married an English girl, daughter of Jerome Dunn, the alpinist, and granddaughter of two Dorset parsons, experts in obscure subjectspaleopedology and Aeolian harps, respectively. My very photogenic mother died in a freak accident (picnic, lightning) when I was three, and, save for a pocket of warmth in the darkest past, nothing of her subsists within the hollows and dells of memory, over which, if you can still stand my style (I am writing under observation), the sun of my infancy had set: surely, you all know those redolent remnants of day suspended, with the midges, about some hedge in bloom or suddenly entered and traversed by the...

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: story is no less exceptional: Brian Boyd, author of the prize-winning two-volume biography, Vladimir Nabokov: The Russian Years and Vladimir Nabokov: The American Years, and of Nabokov's Ada: The Place of Consciousness and the just-released Nabokov's Pale Fire: The Magic of Artistic Discovery, is a scholar who changed his mind. Writing in The New York Observer on Boyd's 'remarkable, obsessive, delirious, devotional study, Nabokov's Pale Fire,' Ron Rosenbaum called him 'an ornament of the accidents and possibilities of Nabokov scholarship' and praised him 'for having the courage and humility to retract an earlier conjecture and the imaginative daring' to (as Boyd himself might put it) re-re-reread Pale Fire. Nabokov's 1962 novel takes the form of an introduction by a scholar named Charles Kinbote; a lucid 999-line poem by an American poet named John Shade; and a commentary and index by Kinbote, whose attention veers continually from the poem to his own unsatisfactory life, from John Shade's homely metaphysics and painful autobiography to what must be his own entirely irrelevant fantasy—unless he...

Входимость: 1. Размер: 58кб.

Часть текста: comfortable inanity just because this was the very limit of injustice and frustrationand every limit presupposes something beyond ithence the neutral illumination. And when you bear in mind that these were the raised eyebrows and parted lips of a child, you may better appreciate what depths of calculated carnality, what reflected despair, restrained me from falling at her dear feet and dissolving in human tears, and sacrificing my jealousy to whatever pleasure Lolita might hope to derive from mixing with dirty and dangerous children in an outside world that was real to her. And I have still other smothered memories, now unfolding themselves into limbless monsters of pain. Once, in a sunset-ending street of Beardsley, she turned to little Eva Rosen (I was taking both nymphets to a concert and walking behind them so close as almost to touch them with my person), she turned to Eva, and so very serenely and seriously, in answer to something the other had said about its being better to die than hear Milton Pinski, some local schoolboy she knew, talk about music, my Lolita remarked: “You know, what’s so dreadful about dying is that you are completely on your own”; and it struck me, as my...

Входимость: 1. Размер: 91кб.

Часть текста: дворце. О русских романах Владимира Набокова Глава I. Звуки и запахи Глава I. Звуки и запахи Полная достоверность — в мечтах. Эдгар По Первый роман В. Набокова-Сирина «Машенька» был опубликован в 1926 году в Берлине [2]. Научная литература об этом произведении многочисленна и интересна. Исследователи отмечали «чеховский дух» романа [3], аналогию встреч/расставаний Ганина и Машеньки — Онегина и Татьяны [4], автобиографические черты в образах главных героев [5], основные структурные мотивы «Машеньки»: поезда и трамваи, свет и тени [6]. Особого внимания заслуживают работы о методе креативной памяти у Набокова [7], структурных принципах организации текста [8], а также о свойстве «полигенетичности» набоковской прозы [9], проявившемся уже в его первом крупном произведении. В данной главе предлагается новое прочтение романа. 1 Произведение молодого Набокова, несмотря на кажущуюся бесхитростность и традиционность, обнаруживает черты поэтики его зрелой прозы. Текст «вырастает» из центральной метафоры, элементы которой разворачиваются в романе в самостоятельные тематические мотивы. Указанием на метафору служит прием литературной аллюзии, доведенный в более поздних произведениях Набокова до изысканной потаенности, но в «Машеньке» реализованный с уникальной авторской откровенностью — с прямым называнием адресата. Отсылка размещена в условной сердцевине текста, в точке высокого лирического напряжения, в момент символического обретения героем души (подробнее об этом мотиве — см. ниже), в сцене на подоконнике «мрачной дубовой уборной», когда 16-летний Ганин мечтает о Машеньке. «И эту минуту, когда он сидел… и тщетно ждал, чтобы в тополях защелкал фетовский соловей, — эту минуту Ганин теперь справедливо считал самой важной и возвышенной во всей его жизни» (с. 73). Стихотворение А. Фета «Соловей и роза» (1847) [10] не...

Поиск по творчеству и критикеCлово "DECISION"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "DECISION"