Поиск по творчеству и критике
Cлово "EDEN"
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: me with a dull pain in the very root of my being. I knew exactly what I wanted to do, and how to do it, without impinging on a child’s chastity; after all, I had had some experience in my life of pederosis; had visually possessed dappled nymphets in parks; had wedged my wary and bestial way into the hottest, most crowded corner of a city bus full of straphanging school children. But for almost three weeks I had been interrupted in all my pathetic machinations. The agent of these interruptions was usually the Haze woman (who, as the reader will mark, was more afraid of Lo’s deriving some pleasure from me than of my enjoying Lo). The passion I had developed for that nymphetfor the first nymphet in my life that could be reached at last by my awkward, aching, timid clawswould have certainly landed me again in a sanatorium, had not the devil realized that I was to be granted some relief if he wanted to have me as a plaything for some time longer. The reader has also marked the curious Mirage of the Lake. It would have been logical on the part of Aubrey McFate (as I would like to dub that devil of mine) to arrange a small treat for me on the promised beach, in the presumed forest. Actually, the promise Mrs. Haze had made was a fraudulent one: she had not told me that Mary Rose Hamilton (a dark little beauty in her own right) was to come too, and that the two nymphets would be whispering apart, and playing apart, and having a good time all by themselves, while Mrs. Haze and her handsome lodger conversed sedately in the seminude, ...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: на протяжении нескольких лет, по частям публикуясь в различных американских журналах. Начало всей серии публикаций было положено еще до отъезда Набокова в США. В 1936 г. он написал по-французски небольшой рассказ "Mademoiselle О", который был посвящен детским воспоминаниям, связанным с Сесиль Миотон — глуповатой и обидчивой швейцарской гувернанткой Набокова. Этот рассказ сначала появился на страницах журнала "Мезюр" (Mesures. 1936. № 2), а затем, уже в авторском переводе на английский, — в бостонском ежемесячнике "Атлантик" (1943. № 1). После того как у Набокова, благодаря стараниям Эдмунда Уилсона, завязались тесные отношения с "Нью-Йоркером", почти все автобиографические очерки, писавшиеся Набоковым в сороковые-пятидесятые годы, были опубликованы в этом журнале. Впрочем, все необходимые библиографические сведения имеются в авторском предисловии к третьей версии автобиографии «Моя связь с "Нью-Йоркером" началась (при посредстве Эдмунда Уилсона) с напечатанного в апреле 1942 года стихотворения, за которым последовали другие перемещенные стихи, однако первое прозаическое сочинение появилось здесь только 3 января 1948 года, им был "Портрет моего дяди" (глава третья в окончательной редакции книги), написанный в июне 1947 года в Коламбайн Лодж, Эстес-Парк, Колорадо, где мы с женой и сыном вряд ли смогли бы задержаться надолго, если бы призрак моего прошлого не произвел на Гарольда Росса столь сильного впечатления. Тот же самый журнал напечатал главу четвертую ("Мое английское образование", 27 марта 1948), главу шестую ("Бабочки", 12 июня 1948), главу седьмую ("Колетт", 31 июля 1948) и главу девятую ("Мое русское образование", 18 сентября...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: в двух корзинах фрукты. В кабачке по-вечернему тускловато, — и от этого лицо Федор Федоровича и его белый китель кажутся особенно бледными. Ему лет двадцать пять, светлые волосы очень гладко прилизаны, профиль — острый, движенья не лишены какой-то молодцеватой небрежности. Виктор Иванович Ошивенский, хозяин кабачка, пухловатый, тяжеловатый, опрятного вида старик с седой бородкой и в пенснэ, прибивает к задней стене справа от окна большущий белый лист, на котором можно различить надпись «Цыганский Хор». Изредка в полосе окна слева направо, справа налево проходят ноги. На желтоватом фоне вечера они выделяются с плоской четкостью, словно вырезанные из черного картона{2}. Ошивенский некоторое время прибивает, затем судорожно роняет молоток. ОШИВЕНСКИЙ: Чорт!.. Прямо по ногтю… ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ: Что же это вы так неосторожно, Виктор Иванович. Здорово, должно быть, больно? ОШИВЕНСКИЙ: Еще бы не больно… Ноготь, наверно, сойдет. ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ: Давайте я прибью. А написано довольно красиво, правда? Нужно заметить, что я очень старался. Не буквы, а мечта. ОШИВЕНСКИЙ: В конце концов, эти цыгане только лишний расход. Публики не прибавится. Не сегодня завтра мой кабачишко… — как вы думаете, может быть, в холодной воде подержать? ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ: Да, помогает. Ну вот, готово! На самом видном месте. Довольно эффектно. ОШИВЕНСКИЙ: …не сегодня завтра мой кабачишко лопнет. И опять изволь рыскать по этому проклятому Берлину, искать, придумывать что-то… А мне как-никак под семьдесят. И устал же я, ох как устал… ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ: Пожалуй, красивей будет, если так: белый...