Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "EYED". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 6. Размер: 54кб.

Часть текста: for the former. There is nothing more atrociously cruel than an adored child. Did I mention the name of that milk bar I visited a moment ago? It was, of all things, The Frigid Queen. Smiling a little sadly, I dubbed her My Frigid Princess. She did not see the wistful joke. Oh, d not scowl at me, reader, I do not intend to convey the impressin that I did not manage to be happy. Readeer must understand that in the possession and thralldom of a nymphet the enchanted traveler stands, as it were, beyond happiness. For there is no other bliss on earth comparable to that of fondling a nymphet. It is hors concours , that bliss, it belongs to another class, another plane of sensitivity. Despite our tiffs, despite her nastiness, despite all the fuss and faces she made, and the vulgarity, and the danger, and the horrible hopelessness of it all, I still dwelled deep in my elected paradisea paradise whose skies were the color of hell-flamesbut still a paradise. The able psychiatrist who studies my caseand whom by now Dr. Humbert has plunged, I trust, into a state of leporine...

Входимость: 4. Размер: 49кб.

Часть текста: down to create a morning illusion of Venice and sunshine when actually it was Pennsylvania and rain. We came to know nous connmes, to use a Flaubertian intonationthe stone cottages under enormous Chateaubriandesque trees, the brick unit, the adobe unit, the stucco court, on what the Tour Book of the Automobile Association describes as “shaded” or “spacious” or “landscaped” grounds. The log kind, finished in knotty pine, reminded Lo, by its golden-brown glaze, of friend-chicken bones. We held in contempt the plain whitewashed clapboard Kabins, with their faint sewerish smell or some other gloomy self-conscious stench and nothing to boast of (except “good beds”), and an unsmiling landlady always prepared to have her gift (“…well, I could give you…”) turned down. Nous connmes (this is royal fun) the would-be enticements of their repetitious namesall those Sunset Motels, U-Beam Cottages, Hillcrest Courts, Pine View Courts, Mountain View Courts, Skyline Courts, Park Plaza Courts, Green Acres, Mac’s Courts. There was sometimes a special line in the write-up, such as “Children welcome, pets allowed” ( You are...

Входимость: 4. Размер: 53кб.

Часть текста: matter-of-fact and gregarious. Moreover, I discovered that although she could not control her heart or her cries, she was a woman of principle. Immediately after she had become more or less my mistress (despite the stimulants, her “nervous, eager chri a heroic chri ! had some initial trouble, for which, however, he amply compensated her by a fantastic display of old-world endearments), good Charlotte interviewed me about my relations with God. I could have answered that on that score my mind was open; I said, insteadpaying my tribute to a pious platitudethat I believed in a cosmic spirit. Looking down at her fingernails, she also asked me had I not in my family a certain strange strain. I countered by inquiring whether she would still want to marry me if my father’s maternal grandfather had been, say, a Turk. She said it did not matter a bit; but that, if she ever found out I did not believe in Our Christian God, she would commit suicide. She said it so solemnly that it gave me the creeps. It was then I knew she was a woman of principle. Oh, she was very genteel: she said “excuse me” whenever a slight burp interrupted her flowing speech, called an envelope and ahnvelope, and when talking to her lady-friends referred to me as Mr. Humbert. I thought it would please her if I entered the community trailing some glamour after me. On the day of our wedding a little interview with me appeared in the Society Column of the Ramsdale Journal , with a photograph of Charlotte, one eyebrow up and a misprint in her name (“Hazer”). Despite this contretempts, the publicity warmed the porcelain cockles of her heartand made my rattles shake with awful glee. by engaging in church work as...

Входимость: 3. Размер: 59кб.

Часть текста: of words; their physical accumulation in the page impairs the actual flash, the sharp unity of impression: Rug-heap, car, old man-doll, Miss O.’s nurse running with a rustle, a half-empty tumbler in her hand, back to the screened porchwhere the propped-up, imprisoned, decrepit lady herself may be imagined screeching, but not loud enough to drown the rhythmical yaps of the Junk setter walking from group to groupfrom a bunch of neighbors already collected on the sidewalk, near the bit of checked stuff, and back to the car which he had finally run to earth, and then to another group on the lawn, consisting of Leslie, two policemen and a sturdy man with tortoise shell glasses. At this point, I should explain that the prompt appearance of the patrolmen, hardly more than a minute after the accident, was due to their having been ticketing the illegally parked cars in a cross lane two blocks down the grade; that the fellow with the glasses was Frederick Beale, Jr., driver of the Packard; that his 79-year-old father, whom the nurse had just watered on the green bank where he laya banked banker so to speakwas not in a dead faint, but was comfortably and methodically recovering from ...

Входимость: 2. Размер: 39кб.

Часть текста: острым смычком. Смотри, солнце перевалилось через стену, словно сияющий парусник. Ты выдыхаешь туманом всё обволакивающий дым. Пылинки начинают кружиться в твоих глазах, миллионы золотых миров. Ты улыбнулась! Мы выходим на балкон. Весна. Внизу, посреди улицы, жёлто-кудрявый малыш быстро-быстро рисует бога. Бог растянулся от одной стороны улицы до другой. Малыш сжимает в руке кусок мела, маленький кусок белого угольного карандаша, и сидя на корточках, поворачивается, вычерчивая широкую линию. У этого белого бога большие белые пуговицы и развёрнутые наружу ступни. Распятый на асфальте он смотрит в небеса круглыми глазами. Белой дугой рот. Бревно-образная сигара появилась у него во рту. Винтовыми толчками малыш изображает спиралевидный дым. Руки в боки, он созерцает свою работу. Добавляет ещё одну пуговицу. Громыхнула оконная рама через дорогу; женский голос, огромный и счастливый позвал его. Малыш зафутболил подальше мел и помчался домой. На фиолетовом асфальте остался белый, геометрический бог, вглядывающийся в небо. Твой взгляд опять мрачнеет. Я знаю, конечно, что тебе припоминается. В углу нашей спальни, под иконой, цветной резиновый мячик. Иногда он мягко и печально прыгает со стола и тихо катится по полу. Положи его на место, под икону, и потом, почему бы нам не прогуляться? Весенний воздух. Слегка пушистый. Посмотри на эти липы, равняющие улицу. Чёрные их ветви покрыты мокрыми зелёными блёстками. Все деревья в мире бредут куда-то. Вечные пилигримы. Помнишь, когда мы ехали сюда, в этот город, деревья бежали мимо окон нашего вагона? А помнишь те двенадцать тополей, совещающихся о том, как перейти реку? Давно, ещё в Крыму, я однажды видел, как кипарис склонился над цветущим миндалевым деревом Жил да был кипарис, большой высокий трубочист...

Входимость: 2. Размер: 53кб.

Часть текста: excruciating desires and insomnias of which enough has been said. Knowing me by now, the reader can easily imagine how dusty and hot I got, trying to catch a glimpse of nymphets (alas, always remote) playing in Central Park, and how repulsed I was by the glitter of deodorized career girls that a gay dog in one of the offices kept unloading upon me. Let us skip all that. A dreadful breakdown sent me to a sanatorium for more than a year; I went back to my workonly to be hospitalized again. Robust outdoor life seemed to promise me some relief. One of my favorite doctors, a charming cynical chap with a little brown beard, had a brother, and this brother was about to lead an expedition into arctic Canada. I was attached to it as a “recorder of psychic reactions.” With two young botanists and an old carpenter I shared now and then (never very successfully) the favors of one of our nutritionists, a Dr. Anita Johnsonwho was soon flown back, I am glad to say. I had little notion of what object the expedition was pursuing. Judging by the number of meteorologists upon it, we may have been tracking to its lair (somewhere on Prince of Wales’ Island, I understand) the wandering and wobbly north magnetic pole. One group, jointly with the Canadians, established a weather station on Pierre Point in Melville Sound. Another group, equally misguided, collected plankton. A third studied tuberculosis in the tundra. Bert, a film photographeran insecure fellow with whom at one time I was made to partake in a good deal of menial work (he, too, had some psychic troubles)maintained that the big men on our team, the real leaders we never saw, were mainly engaged in checking the influence of climatic amelioration on the coats of the arctic fox. We lived in prefabricated timber cabins amid a Pre-Cambrian world of granite. We had...

Входимость: 1. Размер: 58кб.

Часть текста: опубликованных в России, [2] он написал много новых стихотворений во время 16-месячного изгнания в Крыму. Ностальгическое воссоздание «своей» России является самой распространенной темой его стихотворений 1918–1922 годов. Набокова настолько поглотило творчество, что для Англии и Кембриджа оставалось мало эмоциональной энергии. Первый биограф Набокова, Эндрю Филд, приводит его слова, в которых он описывает свои годы в Кембридже как «длинную череду неловкостей, ошибок и всякого рода неудач и глупостей, включая романтические». [3] В «Память, говори» автор даже настаивает на том, что кембриджские годы оставили в его душе «отпечаток столь незначительный, что продолжать его описание было бы просто скучно». [4] Понимая все величие истории Кембриджа, молодой поэт «был совершенно уверен, что Кембридж никак не действует» (IV, 548) на его душу. Позднее Набоков смягчает это высказывание, признавая, что «Кембридж снабжал меня и мое русское раздумье не только рамой, но и красками, и внутренним ритмом» (IV, 548). Только к концу своего трехлетнего пребывания там, завершив свою реконструкцию России, Набоков почувствовал некую привязанность к окружавшей его...

Входимость: 1. Размер: 58кб.

Часть текста: tripour first circle of paradisewhen in order to enjoy my phantasms in peace I firmly decided to ignore what I could not help perceiving, the fact that I was to her not a boy friend, not a glamour man, not a pal, not even a person at all, but just two eyes and a foot of engorged brawnto mention only mentionable matters. There was the day when having withdrawn the functional promise I had made her on the eve (whatever she had set her funny little heart ona roller rink with some special plastic floor or a movie matinee to which she wanted to go alone), I happened to glimpse from the bathroom, through a chance combination of mirror aslant and door ajar, a look on her face… that look I cannot exactly describe… an expression of helplessness so perfect that it seemed to grade into one of rather comfortable inanity just because this was the very limit of injustice and frustrationand every limit presupposes something beyond ithence the neutral illumination. And when you bear in mind that these were the raised eyebrows and parted lips of a child, you may better appreciate what depths of calculated carnality, what reflected despair, restrained me from falling at her dear feet and dissolving in human tears, and sacrificing my jealousy to whatever pleasure Lolita might hope to derive from mixing with dirty and dangerous children in an outside world that was...

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: собою акт самоубийства со стороны младенца» («theory of birth being an act of suicide on the part of the infant») (Pnin. 183) [663]. Однако степени поражения бывают разные — Пнину удалось бежать из одного сюжета в другой, из мира просто извращенного в мир поэтический. Удалось ли?.. У Набокова оппозиция между перверсией и поэзией постоянно подвергается деконструкции: существование одной и другой может быть обосновано — более того, обусловлено — только отражением одной в другой. Когда Пнина-лектора представляют аудитории, его фамилию произносят как «Professor Pun-neen» (Pnin. 26), и можно подумать, что он — воплощение каламбура («pun»). Ведь что есть каламбур, как не вербальный взгляд искоса, искажение смысла посредством наложения двух смыслов — текста и теневого текста? Каламбур — это поэзия (и зачастую плохая поэзия) в миниатюре; фамилия героя обнаруживает существенную, неразрывную связь с исследованием искусства — и извращения, без которого искусство невозможно; извращения как главной метатворческой темы романа. Взаимосвязь между поэзией и перверсией с особой силой выражена в отношении к искусству Виктора — и к его, Виктора, влиянию на повествование о жизни Пнина. Дочитав роман до конца, мы в состоянии увидеть, что именно в момент...

Входимость: 1. Размер: 78кб.

Часть текста: белянки черноокой Младой и свежий поцелуй, В первом стихе (верно переведенном Тургеневым — Виардо как «La promenade, la lecture, un sommeil profond et salutaire»), прогулки нельзя перевести очевидными «walks», поскольку это русское слово может означать и верховые прогулки, предпринимаемые как в виде спортивных упражнений, так и для удовольствия. В своем переводе я отказался от «promenades» и остановился на «rambles», поскольку это слово с равным успехом может быть употреблено для обозначения как пеших, так и верховых прогулок. Следующее слово означает «reading», а далее идет головоломка: «сон глубокой» подразумевает не только «deep sleep», но и «sound sleep» — «целительный сон» (откуда и двойной эпитет во французском переводе), а также, конечно, и «sleep by night» — «ночной сон» (и в самом деле, в черновике стоит отвергнутое: Прогулки, ночью сон глубокой… ). Появляется искушение воспользоваться словом «slumber» — «дремота», что было бы славным эхом (хоть и в иной тональности) аллитераций подлинника ( прогулки — глубокой, «rambles» — «slumber»), но подобных изысков переводчику следует остерегаться. Самое верное переложение этого стиха, скорее всего: Rambles, and reading, and sound sleep… — что сравнимо с «Sound sleep by night; study and ease» («Ночной целебный сон, занятья и свобода») в «Оде на одиночество» Поупа («Ode on Solitude», 1717) или с томсоновским «Retirement, rural quiet, friendship, books»...

Поиск по творчеству и критикеCлово "EYED"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "EYED"