Поиск по творчеству и критике
Cлово "GUY"
Входимость: 4. Размер: 175кб.
Входимость: 3. Размер: 46кб.
Входимость: 2. Размер: 26кб.
Входимость: 2. Размер: 49кб.
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 152кб.
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 107кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 139кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 175кб.
Часть текста: с. 436-437. 3 Там же, с. 52. 4 “Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона”. Набоков относился к своим зубам на удивление равнодушно. 25 декабря 1943 г. он писал другу, Роману Гринбергу: “Дантист с треском вырвал у меня все верхние зубы. Я в продолжение месяца ходил с голым ртом, а потом старался привыкнуть к объемистому и хлюпающему ratelier (зубной протез - прим. перев .). Теперь привык - и только иногда замечаю, что собеседник украдкой вытирает то щеку, то бровь (когда слишком стремительно говорю что-нибудь) и перемигивает”. Здесь и далее письма Гринбергу цитируются по изданию: Рашит Янгиров “Друзья, бабочки и монстры: из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом. 1943-1967” // Диаспора: новые материалы. Альманах. 2001, №1. Париж, Atheneum - Спб., Феникс. 5 Pitzer, с. 173-174. Первый французский концлагерь для евреев, Дранси, появился в 1941 г. Рейс, которым уехали Набоковы, стал для “Шамплена” последним: по возвращении во Францию пароход подорвался на мине и затонул на рейде. 6 Bakh, письмо Веры Гольденвейзер, 26 июля 1941 г. 7 DBDV, c.52. 8 Даже в романе “Дар”, повествующем о трудной жизни эмигранта во враждебном немецком городе, слышны отголоски восхищения Набокова горами. Всякий раз, как заходит речь о радости, которую испытывает первооткрыватель, герой представляет себе покойного отца, исследователя Средней Азии, в горах, которые, кстати,...
Входимость: 3. Размер: 46кб.
Часть текста: scrawl was horribly transformed into the dull hand of one of my few correspondentsI used to recollect, with anguished amusement, the times in my trustful, pre-dolorian past when I would be misled by a jewel-bright window opposite wherein my lurking eye, the ever alert periscope of my shameful vice, would make out from afar a half-naked nymphet stilled in the act of combing her Alice-in-Wonderland hair. There was in the fiery phantasm a perfection which made my wild delight also perfect, just because the vision was out of reach, with no possibility of attainment to spoil it by the awareness of an appended taboo; indeed, it may well be that the very attraction immaturity has for me lies not so much in the limpidity of pure young forbidden fairy child beauty as in the security of a situation where infinite perfections fill the gap between the little given and the great promisedthe great rosegray never-to-be-had. Mes fentres! Hanging above blotched sunset and welling night, grinding my teeth, I would crowd all the demons of my desire against the railing of a throbbing balcony: it would be ready to take off in the apricot and black humid evening; did take offwhereupon the lighted image would move and Even would revert to a rib, and there would be nothing in the window but an obese partly clad man reading the paper. Since I sometimes won the race between my fancy and nature’s reality, the deception was bearable. Unbearable pain began when chance entered the fray and deprived me of the smile meant for me. “...
Входимость: 2. Размер: 26кб.
Часть текста: об «интеллектуальном романе». Огромный, тяжеловесный, с зачаточной фабулой, загроможденной ретроспекциями и внутренними монологами протагониста, он напоминает многопалубный пароход, под завязку нагруженный философскими проблемами и «Большими Идеями». У руля этого литературного «Титаника» – писатель Чарлз Ситрин, типичный для позднего Беллоу герой: пожилой интеллектуал, изъеденный рефлексией и замученный бракоразводным процессом (сам писатель разводился четыре раза, поэтому не стоит удивляться, что тема развода и связанных с ним моральных и финансовых издержек с пугающим постоянством повторяется едва ли не во всех его романах). Многие члены команды также знакомы нам по ранее переводившимся произведениям американского нобелиата: стерва-жена, с маниакальным упорством сокрушающая душевное здоровье и финансовое благополучие экс-супруга (в повести «Лови момент» это исчадие ада зовется Маргарет, в романе «Герцог» – Маделин, в «Подарке от Гумбольдта» – Дениза); целый выводок алчных адвокатов, всеми правдами и неправдами помогающих ей доконать «благоверного» (Симкин, Шатмар, Строул, Томчек, Пинскер – имя им легион); коварный друг протагониста, бонвиван и златоуст, эксплуатирующий его доверчивость в корыстных целях (предшественниками Пьера Текстера, беззастенчиво вытягивающего из героя деньги – якобы на издание высоколобого журнала, являются биржевой спекулянт Тамкин («Лови момент») и развратник Валентайн Герсбах («Герцог»)); старший братец главного героя, удачливый делец, дерзкими спекуляциями сколотивший миллионное состояние и посему испытывающий к горе-интеллектуалу чувство презрительной...
Входимость: 2. Размер: 49кб.
Часть текста: that such honest promiscuity suggested (two young couples merrily swapping mates or a child shamming sleep to earwitness primal sonorities) made me bolder, and every now and then I would take a bed-and-cot or twin-bed cabin, a prison cell or paradise, with yellow window shades pulled down to create a morning illusion of Venice and sunshine when actually it was Pennsylvania and rain. We came to know nous connmes, to use a Flaubertian intonationthe stone cottages under enormous Chateaubriandesque trees, the brick unit, the adobe unit, the stucco court, on what the Tour Book of the Automobile Association describes as “shaded” or “spacious” or “landscaped” grounds. The log kind, finished in knotty pine, reminded Lo, by its golden-brown glaze, of friend-chicken bones. We held in contempt the plain whitewashed clapboard Kabins, with their faint sewerish smell or some other gloomy self-conscious stench and nothing to boast of (except “good beds”), and an unsmiling landlady always prepared to have her gift (“…well, I could give you…”) turned down. Nous connmes (this is royal fun) the would-be enticements of their repetitious namesall those Sunset Motels, U-Beam Cottages, Hillcrest Courts, Pine View Courts, Mountain View Courts, Skyline Courts, Park Plaza Courts, Green Acres, Mac’s Courts. There was sometimes a special line in the write-up, such as “Children welcome, pets allowed” ( You are welcome, you are allowed). The baths were mostly tiled showers, with an endless variety of spouting mechanisms, but with one definitely non-Laodicean characteristic in common, a propensity, while ...
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Часть текста: PARS»: К ПРОБЛЕМЕ «НАБОКОВ И ЛОУЭЛЛ» 1 Г. М. Утгоф (Таллин) 9 марта 1969 г. В. Набоков-Сирин писал Г. П. Струве: «Вместо нападок на Фильдовы переводы занялись бы Вы лучше основательным разбором мерзостных “преображений”, которыми Lowell, Ольга Carlisle и их сообщники оскорбляют тень Мандельштама и других бедных наших поэтов. В свое время я, конечно, грохну, но хорошо бы и Вам продолжить Вашу кампанию против этих шарлатанов» 1 . В публикации в журнале «Звезда» (1999. № 4) подготовленной Е. Б. Белодубровским, эти строки сопровождаются следующей историко-литературной справкой: «Роберт Лоуэлл (1917-1977) - американский поэт. Ольга Карлайл, урожд<енная> Андреева - внучка русского писателя Леонида Андреева, дочь его сына, эмигрантского поэта и прозаика Вадима Андреева, - переводчица, журналистка, автор мемуаров, в том числе о встречах с Борисом Пастернаком» 2 . Справка эта нуждается в существенных дополнениях. В частности, что такое те «мерзостны<е> “преображен- ии<я>”», о которых с таким гневом пишет своему адресату Набоков? Очевидно, что речь здесь идет об одной из тогдашних новинок - антологии “Poets on Street Corners” («Поэты на уличных углах») под редакцией О. В. Андреевой-Карлайль. В антологию эту вошли переводы из пятнадцати русских поэтов: А. Блока, Анны Ахматовой, Б. Пастернака, О. Мандельштама, М. Цветаевой, В. Маяковского, С. Есенина, Н. Заболоцкого, Б. Поплавского, Е. Евтушенко, А. Вознесенского, И. Холина, Г. Сапгира, Б. Ахмадулиной и И. Бродского 3 . Переводы из Мандельштама, выполненные Робертом Лоуэллом, лауреатом Bollingen Poetry Translation Prize 1962 г., помещены в антологии с указанием на их подчеркнуто вольный характер. Уже этого одного обстоятельства было достаточно для того, чтоб Набоков счел Лоуэлла оскорбителем тени покойного Мандельштама - поэта, который...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: вольер в “Аде” Набокова В своем изящном и трогательном эссе “Вновь в комнате отца” Дмитрий Набоков описывает книжные полки с изданиями об искусстве и о бабочках. В жизни Набокова бабочки по своей значимости уступали только литературе. Доказательство тому — годы, отданные Гарвардскому музею сравнительной зоологии, и двадцать с лишним статей в лепидоптерологических журналах. Его таксономическая работа, посвященная южноамериканским Lycaenidae (бабочки семейства “голубянок”), остается фундаментом современных изысканий в этой области[1]. Но Природа едина, и невозможно знать все о бабочках, ничего не зная о многом другом. На тех же книжных полках — богатая коллекция разнообразных справочников: “Здесь есть Американский словарь, на оливково-коричневой обложке которого орел с национального герба превращается в великолепного сфинкса. Есть и орнитологические и ботанические тексты, поскольку он гордился тем, что мог опознать каждое растение и каждую птицу, с которыми ему доводилось сталкиваться”[2]. Русские названия впервые обнаруженных видов часто карандашом вписывались в его справочники, тогда как соответствующие латинские обозначения вставлялись на поля рукописей его переводчиков, чтобы облегчить перемещение книги на новую территорию[3]. Как говорит Дмитрий: “Отец любил и птицу, и слово”[4]. Набоков тщательно обустраивал флору и фауну своей прозы, хотя редко обременял специальной информацией читателя. Несмотря на то, что бабочки и их цветущие “хозяева” — растения — были первой любовью Набокова, птицы также занимают значимое место в его прозе. Как и бабочки, птицы летают; как и цветы, они замечательны по форме и...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: пёстрые папиросные коробки, с именами облечёнными в глянцевые международные диалекты, которые с таким же успехом служат названиями гостиниц; повыше располагались ряды папирос, ухмыляющиеся в их легковесных домиках. В своё время Мартын был обеспеченным помещиком. Он был славен в моих детских воспоминаниях замечательным трактором, во времена, когда я и его сын Петя одновременно стали жертвами Майн Рида и скарлатины, так, что теперь, после пятнадцати лет битком набитых всяческими вещами, я с удовольствием останавливался у этой табачной лавки, на этом оживленном углу, где Мартын продавал свой товар. Но с прошлого года нас связывало больше чем общие воспоминания. У Мартына была тайна, и я участвовал в этой тайне. “Ну, всё как обычно?” Спрашивал я шёпотом, и он, глянув поверх плеча, отвечал так же тихо, “да, слава богу, всё спокойно”. Эта тайна была совершенно необычайной. Я вспомнил, как уезжал в Париж и как за день до отъезда просидел до вечера у Мартына. Душу человека можно сравнить с универсальным магазином, а его глаза с двумя витринными окнами. Прицениваясь к глазам Мартына, отметим, что тёпло-коричневые тона были в моде. Судя по глазам, товар в этой душе был отменного качества. А какая пышная борода довольно поблёскивала здоровой русской сединой. А его плечи, его рост, его выражение лица. ... Одно время даже говорили, что он мог разрубить платок мечём, - один из подвигов Ричарда Львиное Сердце. И теперь ещё всякий эмигрант мог бы сказать с завистью, “Этот не сдастся”. Его жена была пухлой, тихой пожилой женщиной с родинкой у левой ноздри. Со времён революционных испытаний её лица коснулся тик: она бросала быстрый...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: impression: Rug-heap, car, old man-doll, Miss O.’s nurse running with a rustle, a half-empty tumbler in her hand, back to the screened porchwhere the propped-up, imprisoned, decrepit lady herself may be imagined screeching, but not loud enough to drown the rhythmical yaps of the Junk setter walking from group to groupfrom a bunch of neighbors already collected on the sidewalk, near the bit of checked stuff, and back to the car which he had finally run to earth, and then to another group on the lawn, consisting of Leslie, two policemen and a sturdy man with tortoise shell glasses. At this point, I should explain that the prompt appearance of the patrolmen, hardly more than a minute after the accident, was due to their having been ticketing the illegally parked cars in a cross lane two blocks down the grade; that the fellow with the glasses was Frederick Beale, Jr., driver of the Packard; that his 79-year-old father, whom the nurse had just watered on the green bank where he laya banked banker so to speakwas not in a dead faint, but was comfortably and methodically recovering from a mild heart attack or its possibility; and, finally, that the laprobe on the sidewalk (where she had so often...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: В. Амфитеатров и В. И. Иванов: переписка / Публ. Дж. Мальмстада // Минувшее. Исторический альманах. СПб.: Atheneum—Феникс, 1997. Вып. 22. С. 518. Александр Гладков. «Я не признаю историю без подробностей…» (Из дневниковых записей 1945—1973) / Публ. С. Шумихина // In memoriam . С. 531, 601. Аренский К . Письма в Холливуд / По материалам архива С. Л. Бертенсона. Монтерей, 1968. С. 161—162. Арьев А. Жизнь Георгия Иванова. Документальное повествование. СПб.: Журнал «Звезда», 2009. С. 395. Бенуа А. Н. Мой дневник. 1916—1917—1918. М.: Русский путь, 2003. С. 34. Бонгард-Левин Г. Набоков и Добужинский // Русская мысль. 1999. 16—22 декабря (№ 4297). С. 19. Бунин И. А. Письма М. В. Карамзиной / Публ. А. К. Бабореко // Литературное наследство. Т. 84. Иван Бунин: В 2 кн. Кн. 1. М.: Наука, 1973. С. 680. В. В. Набоков и И. А. Бунин. Переписка / Публ. Р. Дэвиса и М. Шраера // С Двух берегов. С. 174, 180, 182, 186, 204—206. «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда». Письма Ю. К. Терапиано к В. Ф. Маркову (1953—1956) / Публ. О. Коростелева // Минувшее. Исторический альманах. СПб.: Atheneum: Феникс, 1998. Вып. 24. С. 273, 281, 313, 354. Вернадский Г. В. Русская историография. М.: Аграф, 1998. С. 405, 407, 432. «Верной дружбе глубокий поклон»: Письма Георгия Адамовича Ирине Одоевцевой (1958—1965) / Публ. Ф. А. Черкасовой // Диаспора. 2003. Вып. 5. С. 452. Вести из провинции: Письма Сергея Горного Александру...
Входимость: 1. Размер: 152кб.
Часть текста: Монтрё была свойственна застывшая напряженность, характерная для полотен голландского мастера. Все драматическое спрятано внутри: глубоко личное; полное страстей; приглушенное. И такая жизнь во многом — не считая совместных с мужем принятия пищи и прогулок, шахматной партии или игры в скрабл по вечерам, более длительного, чем принято, сидения у телевизора, а также скудноватого общения с окружающими — составляла незавидное существование женщины, постоянно в одиночестве корпевшей дома за письменным столом [290]. Вдобавок прослеживается некая связь между колоритными письмами Веры 1960-х годов и мастерскими полотнами Вермера 1660-х. Почтение, с каким Вермер способен отнестись к любому явлению, свойственно и Вере. Она нисколько не сомневалась в том, что целые миры зависят от микроскопической детали, что тени не всегда следуют законам природы. Она разделяла увлеченность голландского мастера перспективой, при критическом отклонении от которой внешний мир приближается к царству сокровенного. Если бы альпийская ворона, взлетев на балкон, прислонила свой желтый клюв к набоковскому окну на шестом этаже в определенное, но не летнее, утро, она бы увидела, как супруги...