Поиск по творчеству и критике
Cлово "FOOTBALL"
Входимость: 7. Размер: 183кб.
Входимость: 3. Размер: 49кб.
Входимость: 2. Размер: 48кб.
Входимость: 2. Размер: 63кб.
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 7. Размер: 183кб.
Часть текста: 2002: 471–472). В том же сборнике 1916 года «Стихи», где была напечатана «Ласка», есть несколько вариантов рифмы к «поцелуя»: ликуя, танцуя, ревную, а также глагольная рифма «тоскуют – целуют» (Там же: 468, 478, 481, 491). Что же касается рифмы «лип – скрип», то в ученических опытах Набокова она не встречается, но обнаруживается во многих текстах поэтов Серебряного века – Брюсова, Бунина, С. М. Соловьева, Ахматовой и др. Из них на садово-парковую эротическую лирику Годунова-Чердынцева больше всего похожи «Летний бал» Брюсова (1910) и «Тихой ночью поздний месяц вышел…» Бунина (1916). 3–2 … тетя Ксения, та писала стихи только по-французски <… > ее излияния были очень популярны в петербургском свете, особенно поэма «La femme et la panthère»… – Название и тема поэмы «Женщина и пантера» ведут свое происхождение от французского изобразительного искусства второй половины XIX – начала ХХ века и, подобно многим живописным работам на этот сюжет, имеют отчетливые эротические коннотации. См., например, картину Камиля Коро (Jean-Baptiste-Camille Corot, 1796–1875) «La Bacchante à la...
Входимость: 3. Размер: 49кб.
Часть текста: очевидное сходство художественного механизма аллюзии и эротики. Являясь метафорически построенным намеком / отсылом, они маркируют отправное условие творческого действия, реализующегося в обнаружении и введении в пространство произведения текста-адресата. Традиционное сопоставление в системе культуры эротики и порнографии обнаруживает, что последняя исполняет роль такого текста-адресата, аллюзией на который является эротика. Художественный намек лежит в основе поэтики эротизма. Более того, аллюзивная природа эротики обеспечивает в произведении дополнительный ряд отсылок, творчески моторизует исходный прием литературной аллюзии. Одним из наиболее ярких и выразительных образцов этой техники в творчестве В. Набокова является роман «Дар», где литературная аллюзия обладает структурно-организующей функцией. Аллюзия-доминанта произведения – на живопись. Это обусловлено, в первую очередь, центральным образом книги, образом Н. Г. Чернышевского, которому живопись служила доступным образчиком и мерой искусства. Характерно, что его обращение к живописи мотивировано эротическими причинами: «любовные переживания», связанные с Лободовской, «терзания плоти», «похотливые мечты» толкают молодого героя к «витринам Юнкера и Дациаро на Невском» [206], где выставлены «препараты красоты […] женские портреты», и физическое влечение «подсказывало ему превосходство […] жизни над искусством». «Чернышевский, будучи лишен малейшего понятия об истинной сущности искусства, видел его венец в искусстве условном, прилизанном (т. е. в анти-искусстве)». Это условие...
Входимость: 2. Размер: 48кб.
Часть текста: романах В. Набокова литературной аллюзии как приема поэтики эротизма. Постановку задачи подкрепляет очевидное сходство художественного механизма аллюзии и эротики. Являясь метафорически построенным намеком/отсылом, они маркируют отправное условие творческого действия, реализующегося в обнаружении и введении в пространство произведения текста-адресата. Традиционное сопоставление в системе культуры эротики и порнографии обнаруживает, что порнография исполняет роль такого текста-адресата, аллюзией на который является эротика. Художественный намек лежит в основе поэтики эротизма. Более того, аллюзивная природа эротики обеспечивает в произведении дополнительный ряд отсылок, творчески моторизует исходный прием литературной аллюзии. Одним из наиболее ярких и выразительных образцов этой техники в творчестве В. Набокова является роман «Дар», в котором литературная аллюзия обладает структурно-организующей функцией. Аллюзия-доминанта романа — на живопись. Это обусловлено, в первую очередь, центральным образом книги, образом Н. Г. Чернышевского, которому живопись служила доступным образчиком и мерой искусства. Характерно, что обращение Чернышевского к живописи мотивировано эротическими причинами: «любовные переживания», связанные с Лободовской, «терзания плоти», «похотливые мечты» [269] толкают молодого героя к «витринам Юнкера и Дациаро на Невском» (с. 250) [270], где выставлены «препараты красоты […] женские портреты» (250), и физическое влечение «подсказывало ему превосходство […] жизни над искусством» (с. 250). «Чернышевский, будучи лишен малейшего понятия об истинной сущности искусства, видел его венец в искусстве...
Входимость: 2. Размер: 63кб.
Часть текста: was used. Mr. Nabokov ei! ther wrote out his answers to the questions or dictated them to the interviewer; in some instances, notes from the conversation were later recast as formal questions-and-answers. The interviewer was Nabokov's student at Cornell University in 1954, and the references are to Literature 311-312 (MWF, 12), a course on the Masterpieces of European Fiction (Jane Austen, Gogol, Dickens, Flaubert, Tolstoy, Stevenson, Kafka, Joyce, and Proust). Its enrollment had reached four hundred by the time of Nabokov's resignation in 1959. The footnotes to the interview, except where indicated, are provided by the interviewer, Alfred Appel, Jr. For years bibliographers and literary journalists didn't know whether to group you under "Russian" or "American. "Now that you're living in Switzerland there seems to be complete agreement that you're American. Do you find this kind of distinction at all important regarding your identity as a writer? I have always maintained, even as a schoolboy in Russia, that the nationality of a worthwhile writer is of secondary importance. The more distinctive an insect's aspect, the less apt the taxonomist is to glance first of all at the locality label under the pinned specimen in order to decide which of several vaguely described races it should be assigned to. The writer's art is his real passport. His identity should be immediately recognized by a special pattern or unique coloration. His habitat may confirm the correctness of the determination but should not lead to it. Locality labels are known to have been faked by unscrupulous insect dealers. Apart from these considerations I think of myself today as an American writer who has once been a Russian o! ne. The Russian writers you have translated and written about all precede the so-called "age of...
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Часть текста: Football Football Я видел, за тобой шел юноша, похожий на многих; знал я все: походку, трубку, смех. Да и таких, как ты, немало ведь, и что же, люблю по-разному их всех. Вы проходили там, где дружественно-рьяно играли мы, кружась под зимней синевой. Отрадная игра! Широкая поляна, пестрят рубашки; мяч живой то мечется в ногах, как молния кривая, то - выстрела звучней - взвивается, и вот подпрыгиваю я, с размаху прерывая его стремительный полет. Увидя мой удар, уверенно-умелый, спросила ты, следя вращающийся мяч: знаком ли он тебе - вон тот, в фуфайке белой, худой, лохматый, как скрипач. Твой спутник отвечал, что, кажется, я родом из дикой той страны, где каплет кровь на снег, и, трубку пососав, заметил мимоходом, что я - приятный человек. И дальше вы пошли. Туманясь, удалился твой голос солнечный. Я видел, как твой друг последовал, дымя, потом остановился и трубкой стукнул о каблук. А там все прыгал мяч, и ведать не могли вы, что вот один из тех беспечных игроков в молчанье, по ночам, творит, неторопливый, созвучья для иных веков. 26 февраля 1920, Кембридж * Футбол (англ.).
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: my written answers accompanied by the following note. When preparing interviews I invariably write out my replies (and sometimes additional questions) taking great care to make them as concise as possible. My replies represent unpublished material, should be printed verbatim and in toto, and copyrighted in my name. Answers may be rearranged in whatever order the interviewer car the editor wishes: for example, they may be split, with insertion of the questioner's comments or bits of descriptive matter (but none of the latter material may be ascribed to me). Unprepared remarks, quips, etc., may come from me during the actual colloquy but may nut be published without my approval. The article will be shown to me before publication so as to avoid factual errors {e. g., in names, dates, etc.). Mr. Oakes' article appeared in The Sunday Times on June 22, 1969. As a distinguished entomologist and novelist do you find that your two main preoccupations condition, restrict, or refine your view of the world? What world? Whose world? If we mean the average world of the average newspaper reader in Liverpool, Livorno, or Vilno, then we are dealing in trivial generalities. If, on the other hand, an artist invents his own world, as I think I do, then how can he be said to influence his own understanding of what he has created himself? As soon as we start defining such terms as "the writer," "the world," "the novel," and so on, we slip into a solipsismal abyss where general ideas dissolve. As to butterflies-- well, my taxonomic papers on lepidoptera were published mainly in the nineteen forties, and can be of interest to only a few specialists in certain groups of American butterflies. In itself, an aurelian's passion is not a particularly unusual sickness; but it stands outside the limits of a novelist's world, and I...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: пребывания в английском университете есть история моих потуг удержать Россию. У меня было чувство, что Кембридж и все его знаменитые особенности — величественные ильмы, расписные окна, башенные часы с курантами, аркады, серорозовые стены в пиковых тузах плюща — не имеют сами по себе никакого значения, существуя только для того, чтобы обрамлять и подпирать мою невыносимую ностальгию. В.В. Набоков. «Другие берега» (4, 274) Прежде чем стать студентом Тринити-колледжа престижнейшего университета в Кембридже, чтобы впоследствии принести ему славу наряду с такими выдающимися выпускниками, как Исаак Ньютон, Френсис Бэкон, Джордж Гордон Байрон и Бертран Рассел, Владимир Набоков некоторое время предавался рассеянному образу жизни в английской столице. Отменное англофильское воспитание в полной мере получило практическую подпитку. Молодой человек убедился, что свободно владеет английским языком, что манеры его вполне соответствуют здешним стандартам, что здесь одинаково востребованы благоприобретенные им навыки игры в теннис и бальных танцев, что в конце концов, кроме запойного творчества, есть еще множество других приятных удовольствий, которым может предаваться молодой человек его круга. Появлялись новые знакомства, возобновлялись старые, менялись места проживания семьи; все лето и сентябрь 1919 г. Набоков провел в Лондоне, с видимым удовольствием знакомясь с новым для него городом и не воспринимая его в полной мере как...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: в самых разных жанрах, степень его самостоятельности при их выборе. Некоторые такие пробелы в казалось бы хорошо изученной истории раннего Сирина, относящиеся к кембриджско-берлинскому периоду (1919-1923), неожиданно оказываются весьма значительными, как, например, в случае недавно опубликованной нами большой поэмы «Солнечный сон» (февраль 1923 года), послужившей предварительным приближением Набокова к замыслу его первого по-настоящему удачного крупного произведения, стихотворной «Трагедии господина Морна» (окончена в январе 1924 года), и проложившей начальные пути к его первому значительному роману «Защита Лужина» [1] ; другие неизвестные вещи если и не символизируют начало нового этапа его творчества, то показывают недооцененную исследователями интенсивность его поисков оригинальной поэтики внутри этих периодов. К таким выпавшим из творческой биографии Набокова сочинениям относится эпикурейская поэма «Olympicum», написанная кембриджским студентом-словесником в половине сентября 1921 года во время его берлинских вакаций. «Олимпийской» поэме, славящей победу человека над гравитацией и радость состязаний, предшествовало короткое изложение темы в стихотворениях «Football» (февраль 1920 года), с тем же переходом от описания спортивной игры к фигуре...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: на дачу паровоз") Весна ("Взволнован мир весенним дуновеньем") Весна ("Ты снишься миру снова, снова") Вечер Вечер на пустыре Видение Властелин Власти Влюбленность Возвращение Воздушный остров Волчонок Воскресение мертвых Всепрощающий Встреча Вьюга Гаданье Гекзаметры ("Смерть - это утренний луч") Гексаметры ("В жизни чудес не ищи") Герб Глаза Годовщина Горний путь Господства Гость Грибы Гроза Два корабля Два отрывка из "Гамлета" (Шекспир, перевод) Движенье Двое Декабрьская ночь (Альфред де Мюссе, перевод) Детство Дождь пролетел Домой Достоевский Жемчуг Жизнь Жук Журавли Зеркало Зима Знаешь веру мою? И. А. Бунину Из Калмбрудовой поэмы "Ночное путешествие" Из романа "Дар" Изгнанье Исход Итальянке К Кн. С. М. Качурину К России ("Мою ладонь географ строгий") К России ("Отвяжись, я тебя умоляю!") К музе К переводу "Евгения Онегина" К Родине К свободе Как я люблю тебя Каким бы полотном Какое сделал я дурное дело Каштаны Кимоно Кинематограф Кипарисы Кирпичи Комната Кони Конькобежец Костер Крестоносцы Крушение Крым Крымский полдень Кубы Ласточки Легенда о луне Легенда о старухе, искавшей плотника Лес Лестница Лилит Лунная ночь Лыжный прыжок М. Ш. Майская ночь (Альфред де Мюссе, перевод) Мать Моей...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: those cheap money boxes called for some reason “luizettas” that you buy in Algiers and elsewhere, and wonder what to do with afterwards. It turned out to be much too flat for holding my bulky chessmen, but I kept itusing it for a totally different purpose. In order to break some pattern of fate in which I obscurely felt myself being enmeshed, I had decideddespite Lo’s visible annoyanceto spend another night at Chestnut Court; definitely waking up at four in the morning, I ascertained that Lo was still sound asleep (mouth open, in a kind of dull amazement at the curiously inane life we all had rigged up for her) and satisfied myself that the precious contents of the “luizetta” were safe. There, snugly wrapped in a white woolen scarf, lay a pocket automatic: caliber. 32, capacity of magazine 8 cartridges, length a little under one ninth of Lolita’s length, stock checked walnut, finish full blued. I had inherited it from the late Harold Haze, with a 1938 catalog which cheerily said in part: “Particularly well adapted for use in the home and car as well as on the person.” There it lay, ready for instant service on the person or persons, loaded and fully cocked with the slide lock in safety position, thus precluding any accidental discharge. We must remember that a pistol is the Freudian symbol of the Ur-father’s central forelimb. I was now glad I had it with meand even more glad that I had learned to use it two years before, in the pine forest around my and Charlotte’s glass lake. Farlow, with whom I had roamed those remote woods, was an admirable marksman, and with his. 38 actually managed to hit a hummingbird, though I must say not much of it could...