Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "COPY". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 142кб.

Часть текста: 2 Романтический век О, моя радость, когда же мы будем жить вдвоем, в прелестной местности, с видом на горы, с собачкой, тявкающей под окном? Мне так мало нужно: пузырек с чернилами, да пятно солнца на полу, да — ты; но последнее совсем не мало…# Набоков Вере Слоним, 19 августа 1924 г. 1 Ей надо было отдавать себе отчет, когда выходила за него замуж, что Набоков — одареннейший русский писатель своего поколения. Что этот человек неимоверно эгоцентричен. Что ему явно свойственно постоянно влюбляться. Что ему столь же явно не дано освоить практическую сторону жизни. Многое ли из этого понимала Вера, когда влюбилась в Набокова, сказать трудно. Из его привлекательных для себя черт она упоминала чаще всего лишь об одной. «Разве не ясно, что для меня гораздо больше значили его стихи, чем его внешность?» — риторически восклицала она. То, что для нее стихи способны заслонить все прочие достоинства, красноречиво говорит о литературной склонности Веры Слоним; двадцатичетырехлетний Набоков, юноша стройный и еще сохранивший щегольство и аристократизм, умел произвести впечатление. Женщины увивались за ним. В тот краткий период между исчезновением со сцены Светланы и последующим появлением Веры по крайней...

Входимость: 3. Размер: 160кб.

Часть текста: а попавший под руку домовладелец и подавно — первой ощутила на себе такое ее обращение. Осенний семестр 1952 года Набоковы провели в только что построенном, с застекленным фронтоном доме номер 106 по Хэмптон-роуд, по поводу которого у Веры на целый семестр хватило разговоров. Блох, слава Богу, там не оказалось; но как быть с назойливым лунным светом? (Профессор Вигендт с женой, сами только что въехавшие, предложили завесить окна шторами или на крайний случай простынями.) У Герберта Вигендта обнаружились и ответные претензии, которые, когда Набоковы переместились в Кембридж, он 10 февраля 1953 года без обиняков высказал Владимиру в письме. В основном претензии касались ущерба, причиненного только что положенному в кухне линолеуму, а также испарившегося набора ножей. С обратной почтой пришло объяснение: «Вашего столового серебра мы не трогали. Ножи ваши в глаза не видели. Ничем плитку в вашей ванной на первом этаже не терли, ни едким, никаким иным средством», — парирует Вера под именем Владимира и добавляет: «И совершенно не способствовали „задиранию“ вашего линолеума». Так называемое общение с большинством преподавателей и их женами могло, в зависимости от...

Входимость: 3. Размер: 53кб.

Часть текста: a couple of consecutive pages of my typescript were apparently lost in transit. Egreto perambis doribus! With the American publication of Lolita in 1958, your fame and fortune mushroomed almost overnight from high repute among the literary cognoscenti-- which you bad enjoyed for more than 30 years-- to both acclaim and abuse as the world-renowned author of a sensational bestseller. In the aftermath of this cause celebre, do you ever regret having written Lolita? On the contrary, I shudder retrospectively when I recall that there was a moment, in 1950, and again in 1951, when I was on the point of burning Humbert Humbert's little black diary. No, I shall never regret Lolita. She was like the composition of a beautiful puzzle-- its composition and its solution at the same time, since one is a mirror view of the other, depending on the way you look. Of course she completely eclipsed my other works-- at least those I wrote in English: The Real Life of Sebastian Knight, Bend Sinister, my short stories, my book of recollections; but I cannot grudge her this. There is a queer, tender charm about that mythical nymphet. Though many readers and reviewers would disagree that her charm is tender, few would deny that it is queer-- so much so that when director Stanley Kubrick proposed his plan to make a movie of Lolita,...

Входимость: 3. Размер: 63кб.

Часть текста: as he said) no tape recorder was used. Mr. Nabokov ei! ther wrote out his answers to the questions or dictated them to the interviewer; in some instances, notes from the conversation were later recast as formal questions-and-answers. The interviewer was Nabokov's student at Cornell University in 1954, and the references are to Literature 311-312 (MWF, 12), a course on the Masterpieces of European Fiction (Jane Austen, Gogol, Dickens, Flaubert, Tolstoy, Stevenson, Kafka, Joyce, and Proust). Its enrollment had reached four hundred by the time of Nabokov's resignation in 1959. The footnotes to the interview, except where indicated, are provided by the interviewer, Alfred Appel, Jr. For years bibliographers and literary journalists didn't know whether to group you under "Russian" or "American. "Now that you're living in Switzerland there seems to be complete agreement that you're American. Do you find this kind of distinction at all important regarding your identity as a writer? I have always...

Входимость: 2. Размер: 29кб.

Часть текста: were submitted by Herbert Gold, during a visit to Montreux in September, 1966. The rest (asterisked) were mailed to me by George A. Plimpton. The combined set appeared in The Paris Review of October, 1967. Good morning. Let me ask forty-odd questions. Good morning. I am ready. Your sense of the immorality of the relationship between Humbert Humbert and Lolita is very strong. In Hollywood and New York, however, relationships are frequent between men of forty and girls very little older than Lolita. They marry-- to no particular public outrage; rather, public cooing. No, it is not my sense of the immorality of the Humbert Humbert-Lolita relationship that is strong; it is Humbert's sense. He cares, I do not. I do not give a damn for public morals, in America or elsewhere. And, anyway, cases of men in their forties marrying girls in their teens or early twenties have no bearing on Lolita whatever. Humbert was fond of "little girls"-- not simply "young girls." Nymphets are girl-children, not starlets and "sex kittens." Lolita was twelve, not eighteen, when Humbert met her. You may ...

Входимость: 2. Размер: 16кб.

Часть текста: Three. Mashen'ka Chapter Three Mashen'ka For three years the mental image of those cahiers laid edge to edge on Berthoud's desk blotter burned in my brain like a neon eidolon. Here was V. Sirin's first book of prose, in fair copy, before me. Curiously enough, one cannot read a book, one can only reread it, as the Master once wrote. And this I did, many times, savoring the turns of phrase and the shades of words, staunch in my belief that a careful rereader, forearmed with a knowledge of what is to come, is more apt to catch the glimpses of future greatness that the prose of a first novel allows. After having considered and discarded one by one a series of clever but clumsy titles for this chapter I settled on the pedestrian choice above. Engaging in verbal legerdemain while speaking of Nabokov is a perilous and perhaps foolhardy undertaking, given his own multilingual mastery over words--one might compare it to beginning a talk on Nijinsky by stepping from behind the lectern to attempt a jeté or two. While much, indeed too much, has been written about...

Входимость: 2. Размер: 162кб.

Часть текста: где она проводила лето 1941 года. Чем и объясняется то обстоятельство, что всякий, кто встречался с Верой в первые годы пребывания Набоковых в Америке, прежде всего поражался ее замкнутости. Всего через несколько месяцев после знакомства с Верой Слоним Набоков уже предлагал ей уехать с ним в Америку. Все еще полуреальная, как и те ранние мечты 1923 года, нынешняя жизнь оказалась куда сложнее, чем ожидалось. Набоков был беден, когда они с Верой поженились, беден, но знаменит. А теперь впервые в жизни слава не летела впереди него. Семейство бежало из Европы в полном составе, но это происходило крайне стремительно, среди (по выражению Набокова) «охваченных паникой разверстых чемоданов и взметнувшихся ураганом старых газет», не говоря о наступавших немцах. Все Верины документы и большая часть ранних изданий мужа были спрятаны в подвале у Ильи Фондаминского, и из этого имущества после удалось отыскать лишь малую толику. В тридцать восемь лет Вера оказалась с шестилетним сыном на руках [85], примерно с сотней долларов, а также с мужем без особых перспектив на долгосрочную работу. Но никакие невзгоды не способны были поколебать неизбывный оптимизм Владимира — остается надеяться, что это обстоятельство более или менее облегчало и Верино существование. «Свершилось чудо: мы с женой и сыном сумели повторить подвиг Колумба», — писал Набоков одному известному ученому в надежде, что тот поможет ему подыскать место в каком-нибудь...

Входимость: 2. Размер: 125кб.

Часть текста: доли, только речь в нем шла о Лолите.) Если допытывались, при каких обстоятельствах она встретилась с человеком, с которым впоследствии проживет пятьдесят два года, Вера уклонялась от ответа, иногда любезно, а иногда и нет. «Не помню!» — такова была шаблонная отговорка, весьма сомнительная, если учесть, что исходит от женщины, которая знала наизусть чуть ли не все стихи мужа. Бывало, Вера парировала: «Вы что, из КГБ?» Как-то один из немногих почтенных исследователей загнал ее в угол: вот тут ваш муж описывает, что происходило 8 мая 1923 года, не хотите внести свои уточнения? «Нет!» — резко бросила миссис Набоков. В ушах биографа явственно прозвучал лязг грянувшей вниз крепостной решетки. Так все ее и считали миссис Набоков от природы. Но это не так. По версии Владимира Набокова, более или менее последовательно отстаиваемой им, он встретился с последней из своих невест в Германии [2]. Набоков говорил так: «Я встретил мою жену, Веру Слоним, на одном из благотворительных эмигрантских балов в Берлине, на которых у русских барышень считалось модным продавать пунш, книги, цветы и игрушки». Стоило одному из биографов лишь упомянуть об этом, приписав, что вскоре после этого Набоков отбыл на юг Франции, — и миссис Набоков не удержалась от вмешательства. «Все это чушь!» — пишет она на полях. По поводу поездки Набокова во Францию в 1923 году другой исследователь замечал: «Находясь там, он писал письма молодой особе по имени Вера Слоним, с которой познакомился на благотворительном балу перед отъездом». Миссис Набоков холодно изрекла, что в одной лишь этой фразе содержатся три погрешности, но какие именно, не уточнила. По всей вероятности, тот бал явился «воспоминанием… более позднего времени» у Набокова, окрестившего дату 8 мая днем, когда он...

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: James Mossman submitted on September 8, 1969, for Review, BBC-2 (October 4) some 40 were answered and recorded by me from written cards in Montreux. The Listener published the thing in an incomplete form on October 23 of that year. Printed here from my final typescript. You have said that you explored time's prison and have found no way out. Are you still exploring, and is it inevitably a solitary excursion, from which one returns to the solace of others? I'm a very poor speaker. I hope our audience won't mind my using notes. My exploration of time's prison as described in the first chapter of Speak, Memory was only a stylistic device meant to introduce my subject. Memory often presents a life broken into episodes, more or less perfectly recalled. Do you see any themes working through from one episode to another? Everyone can sort out convenient patterns of related themes in the past development of his life. Here again I had to provide pegs and echoes when furnishing my reception halls. Is the strongest tie between men this common captivity in time? Let us not generalize. The common captivity in time is felt differently by different people, and some people may not feel it at all. Generalizations are full of loopholes and traps. I know elderly men for whom "time" only means "timepiece." What distinguishes us from animals? Being aware of being aware of being. In other words, if I not only know that I am but also know that I know it, then I belong to the human species. All the rest follows-- the glory of thought, poetry, a vision of the universe. In that...

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: Nabokov: The American Years, and of Nabokov's Ada: The Place of Consciousness and the just-released Nabokov's Pale Fire: The Magic of Artistic Discovery, is a scholar who changed his mind. Writing in The New York Observer on Boyd's 'remarkable, obsessive, delirious, devotional study, Nabokov's Pale Fire,' Ron Rosenbaum called him 'an ornament of the accidents and possibilities of Nabokov scholarship' and praised him 'for having the courage and humility to retract an earlier conjecture and the imaginative daring' to (as Boyd himself might put it) re-re-reread Pale Fire. Nabokov's 1962 novel takes the form of an introduction by a scholar named Charles Kinbote; a lucid 999-line poem by an American poet named John Shade; and a commentary and index by Kinbote, whose attention veers continually from the poem to his own unsatisfactory life, from John Shade's homely metaphysics and painful autobiography to what must be his own entirely irrelevant fantasy—unless he really is Charles the Beloved, the deposed King of Zembla; and that unless unlocks only the first in a series of secret passages. From the dedication copy of Pale Fire, inscribed by Nabokov for his wife Vera. Image from Vera's Butterflies (NY: Glenn Horowitz Bookseller, 1999). Courtesy the Estate of Vladimir Nabokov. Has Boyd's book-length study, written in response to an online discussion, produced a robust thesis or the shadow of a madman's fancy? All I can say now is that reading Nabokov's Pale Fire and then Nabokov's Pale Fire is like being immersed in a medium that clarifies, but not without some shifting and spill of glare, what was before all ooze and squid-ink cloud. Or, at the very least, a different story. Brian Boyd has edited...

Поиск по творчеству и критикеCлово "COPY"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "COPY"