Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "EMIGRATION". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 6. Размер: 41кб.

Часть текста: чтобы не допускать кровавых стычек между ними. Московская сеть в Берлине Московское руководство засылало тогда сотни агентов в Берлин. По сокращенному названию новой тайной полиции, которая официально именовалась Чрезвычайной комиссией (ЧК), их называли чекистами. Это название сохранялось за ними и после неоднократных переименований этой службы: ГПУ и ОГПУ в двадцатые годы, НКВД во времена «большой чистки» тридцатых годов, после этого НКГБ, МГБ и наконец КГБ. Русские эмигранты в Берлине, разумеется, знали это, как знали они и о той организации, которая скрывалась за безобидно звучащим названием «политическое управление». В одном из кроссвордов Владимира Набокова, составленных для ежедневной газеты «Руль», столь же безобидно задается вопрос об этом сокращении как «названии некой организации» [104] . И в берлинском романе Набокова «Дар» мы встречаемся с агентами ГПУ — «наганно-кожаные личности с револьверами», которые одновременно и борются со своими политическими противниками, и обворовывают их [105] . Советское посольство в Берлине превратилось в зарубежную резидентуру чекистов. Вожди партии Владимир Ленин, Лев Троцкий и Карл Радек, которые все отлично владели немецким языком, были едины в том, что взятие власти...

Входимость: 4. Размер: 44кб.

Часть текста: проспекта «Жизнь в этих поселениях была настолько полной и напряженной, что эти русские „интеллигенты“ не имели ни времени, ни причин обзаводиться какими-то связями вне своего круга» [1] . Такими словами коротко и метко описал Владимир Набоков существование рядом друг с другом немцев и русских в немецкой столице, в которой в начале 20-х годов после неурядиц революции и гражданской войны прибило к берегу сотни тысяч эмигрантов из канувшей в пучину небытия царской империи. Ровно два года — с 1921 по 1923 годы — Берлин играл выдающуюся роль в русской культурной и духовной жизни, пока масса эмигрантов не потянулась дальше, и прежде всего в Париж. Несколько десятков тысяч отправилось в Прагу, где правительство щедро поддерживало эмигрантов. Многие тысячи русских все-таки возвратились на свою ставшую советской родину. Лирический поэт Владислав Ходасевич, с которым позже подружится Набоков, в одном из стихотворений назвал тогда Берлин «мачехой городов русских» [2] . Писательская колония Какое-то время в немецкой столице жили самые крупные и известные русские писатели, имена которых вошли в мировую литературу нынешнего столетия. Один за другим селились они на берегах Хавеля и Шпрее. Максим Горький (Пешков, 1868–1936), имевший большое влияние и как публицист, появился здесь в ноябре 1921 года. До июля 1924 года он с несколькими перерывами жил в Берлине и его окрестностях. Потом он переселился в Италию. В 1933 году он, окруженный энергичными ухаживаниями Иосифа Сталина, вернулся в Москву. Он позволил злоупотреблять собой как вывеской социализма. Возможно, ослабленный ядом, подсыпанным ему по приказу Сталина, он умер от воспаления легких....

Входимость: 3. Размер: 13кб.

Часть текста: жизни берлинских русских. Он писал многочисленные скетчи и маленькие драмы для кабаре «Синяя птица». Первой вершиной его драматического творчества была премьера в Берлине пятиактной пьесы «Человек из СССР». Синяя птица Набоков не оставил почти никаких заметок или записей по поводу своих ранних коротких театральных пьес и скетчей, которые он сочинял для «Синей птицы». По программам эмигрантской прессы известны названия многих из них, а театральные рецензии позволяют делать косвенные выводы об их содержании. «Синяя птица» была основана в конце 1921 го-да актерами из Москвы и Петрограда. Сначала труппа устроилась в помещении бывшего кинотеатра во дворе дома на Гольцштрассе 9 и собиралась продолжить традиции русского кабаре. Директор театра Яков Южный, пользовавшийся в свое время известностью эстрадный актер из Санкт-Петербурга, стремился привлечь и немецкую публику. Поэтому программа в большинстве случаев включала и два-три номера на немецком языке. В театральных программках содержание русских пьес объяснялось по-немецки. Южный делал свои объявления на обоих языках, причем его сильный русский акцент и раскатистое «р» очень нравились берлинской публике [160] . Спектакли малой сцены соответствовали тем клише, которые господствовали в представлениях немецкой публики о России и русских. С окончанием войны, которая, как можно вспомнить, велась с этой стороны против русского варварства, вместе с множеством русских эмигрантов разлился поток русской одухотворенности, и новая немецкая буржуазия вдруг открыла для себя «русскую душу». Бедные богачи инфляции находили очарование в маленьких пестрых чудесах «Синей птицы», принимая их за «Россию как она есть» [161] . В «Синей птице» подавали то,...

Входимость: 3. Размер: 139кб.

Часть текста: персонажам. Иной в сравнении с символистами предстала у Набокова художественная космогония. В отличие от предшественников он обожествлял человеческое: силу чувственного восприятия, магию воображения. Предельное обострение чувственного дара, а не преодоление его в пользу метафизического опыта, волшебная комбинаторика фантазии, а не теургическое действо. Творение эстетического бытия, соперничающего в своих деталях и красках с физическим мирозданием, но пребывающего в измерении вечной, внесоциальной, внеисторической гармонии. Вместе с Набоковым искусство возвращается в свои берега: «дионисийское вино», как сказал бы Л. Пумпянский, перебродило [599]. Мир, сотворенный гением, совершенен и вечен в силу его отделенности от «так называемой реальности». Новый аполлонический творец [600] говорит, что искусство – только «божественная игра» [601], ее гений – «антропоморфное божество» [602], по капризу и прихоти созидающее и разрушающее мир своих игрушек. В своем уединенном высокомерии и даже эстетическом самолюбовании этот гений куда скромнее символистского «я», с его христоподобием или...

Входимость: 2. Размер: 33кб.

Часть текста: духовный предок — Гоголь. Но Гоголь огромное, сложнейшее в русской литературе явление, и нитей от него исходит множество: есть, между прочим, среди них и нить „безумная“ <…>. Мне кажется, что Сирин продолжает именно „безумную“, холостую, холодную гоголевскую линию, до него подхваченную Сологубом. От „Отчаяния“ до „Мелкого беса“ расстояние вовсе не велико — если только сделать поправку на разницу в эпохе, в среде и культуре… Мне именно потому „Отчаяние“ и представляется вершиной сиринских писаний, что в нем Сирин становится, наконец, самим собой, то есть человеком, полностью живущим в каком-то диком и страшном мире одинокого и замкнутого воображения, без выхода куда бы то ни было, без связи с чем бы то ни было». [1] Адамович невысоко оценивал знаменитый роман Сологуба: «тяжелая, механическая и поистине больная выдумка». [2] Идея родства прозвучала скорее приговором молодому писателю, которого критик обвинил в метафизической посредственности и слепоте, нежели попыткой объективно проследить истоки его художественного мира. Вместе с тем проблема соотнесения «Отчаяния» и «Мелкого беса», безусловно, имеет право на существование и может быть представлена в двух аспектах: в аспекте восприятия Набоковым сологубовской традиции и шире — традиции русского символизма — и в аспекте воспроизведения сологубовского романа в тексте «Отчаяния». Известно, что Набоков отзывался о Сологубе как об «очень маленьком писателе, к которому Англия и Америка испытывают столь неизъяснимое пристрастие». [3] Можем ли мы говорить о близости картины мира и поэтики писателей? Пожалуй, лишь на самом общем уровне — на уровне близости Набокову...

Входимость: 2. Размер: 82кб.

Часть текста: Большая часть времени, затраченного мной на сбор материалов для этой биографии, была посвящена работе с опубликованными произведениями Набокова, а также с неопубликованными материалами из его архива в Монтрё. Однако представляется важным перечислить и другие оказавшиеся полезными источники. С этой целью в библиографии приведены все письменные источники, к которым я обращался в поисках фактов из жизни Набокова и его предков при подготовке обоих томов — «Владимир Набоков: Русские годы» и «Владимир Набоков: Американские годы», а также все посвященные набоковским произведениям критические работы, на которые я ссылаюсь. В Разделе I перечислены архивные, библиотечные и музейные собрания, к которым я обращался; в Разделе II — периодические издания, использованные в ходе работы; в Разделе III — книги и статьи, содержащие информацию о членах семьи Набокова, в особенности о его отце, Владимире Дмитриевиче Набокове, и деде, Дмитрии Николаевиче Набокове; в Разделе IV перечислены произведения Набокова; в Разделе V — книги и статьи, имеющие касательство к биографии Набокова либо цитировавшиеся при анализе его произведений. Дефинитивной библиографией произведений Набокова является работа Майкла Джулиара «Владимир Набоков: описательная библиография» (Vladimir Nabokov: A Descriptive Bibliography. New York: Garland, 1986), к которой журнал «The Nabokovian» ежегодно публикует приложения и дополнения. В том же журнале печатаются дополнения к куда менее подробной библиографии Сэмюэля Шумана, посвященной набоковедческой критике (S. Schuman. Vladimir...

Входимость: 2. Размер: 25кб.

Часть текста: наряду с отцом одной из важнейших фигур его окружения. «Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе — таково было ее простое правило… Как будто предчувствуя, что вещественная часть ее мира должна скоро погибнуть, она необыкновенно бережно относилась ко всем вешкам времени, рассыпанным по нашему сельскому поместью. Прошлое свое она лелеяла с таким же ретроспективным пылом, с каким я теперь лелею мое. Так что я по-своему унаследовал восхитительные подобия, все красоты неотторжимых богатств, призрачное имущество — и это оказалось прекрасным закалом от предназначенных потерь» [38] . Отец будущего писателя Владимир Дмитриевич Набоков был одним из известнейших и влиятельнейших политиков русской столицы — Санкт-Петербурга (в 1914 году переименованного в Петроград). Этот юрист, который в студенческие годы обучался также в немецком университете в Галле-на-Заале, принадлежал к вождям либеральной, демократически ориентированной Конституционно-демократической партии, членов которой по начальным буквам названия организации именовали кадетами. Во время многочисленных поездок по западной Европе В. Д. Набоков познакомился с тем, как функционируют парламентские системы, из которых он выделял британскую, которую считал образцовой. Но не только поэтому он считался в петербургском обществе англофилом. Трое его сыновей Владимир, Сергей и Кирилл, а также две дочери Ольга и Елена воспитывались и обучались английскими няньками и гувернантками. В...

Входимость: 2. Размер: 31кб.

Часть текста: стране, бывшей монархии и кратковременной республике, где в результате бескровного переворота к власти приходит эгалитаристская партия. Герой романа Адам Круг, философ с мировым именем, потрясенный личным горем — после неудачной операции умирает его жена, — с рассеянностью наблюдает за тем, как лидер партии Среднего Человека, его бывший школьный враг Падук, превращается в диктатора, а страна — в тоталитарное государство, ведущее террор против всех, кто может представлять опасность для нового порядка. Круг думает, что слава и талант делают его неуязвимым, и не отвечает ни на угрозы, ни на заигрывания диктатуры, которая пытается привлечь его на свою сторону. Но когда с целью шантажа берут в заложники, а затем — по роковой ошибке — убивают его единственного сына, философ восстает против диктатора — и погибает от пуль охранников. С сюжетной простотой романа контрастируют стилистические изыски, интеллектуальная осложненность, вторжение гротеска, использование техники, которую англо-саксонские критики называют «ostentatious» или «self-conscious artifice» («обнажение приема» по терминологии русских формалистов). Автор постоянно дает сигналы о своем присутствии. Финал книги напоминает финал «Приглашения на казнь»: там в момент казни героя окружающая его враждебная реальность распадается, остается лишь он сам, идущий навстречу подобным себе существам; здесь в момент гибели героя растворяется весь мир, в котором он жил, и мы видим писателя в своем кабинете — демиурга, на наших глазах создавшего мнимую, эфемерную жизнь. Но в окно писателя стучится бабочка, выпорхнувшая из придуманного им мира (душа героини?), а лужица воды, которую дождь оставил в его дворе, все время возникала и перед глазами его героя. Сложность письма, подчеркивание иллюзорности романного вымысла пугают и путают комментаторов,...

Входимость: 2. Размер: 44кб.

Часть текста: нависшей над ними после смерти отца. Борьба за выживание определяла повседневную жизнь в Берлине и после переселения его семьи в Прагу, и после женитьбы на Вере Слоним. В тридцатые годы вдобавок к этому его угнетало нарастание национализма, от которого ему в конце концов пришлось бежать вместе с женой и родившимся в Берлине сыном Дмитрием. Благородные искусства, бокс и футбол Благодаря своим спортивным талантам Набоков смог поначалу поддерживать семейный бюджет уроками игры в теннис и занятиями боксом. И тому и другому он научился еще школьником в Санкт-Петербурге, во время своего обучения в Кембридже он усовершенствовал свою технику в обоих видах спорта. Его учениками были прежде всего дети состоятельных родителей, которым он преподавал языки. «Словно ловкий автомат, под медленно плывущими облаками летнего дня, перечерпывал их загорелым дочкам мяч за мячом через сетки пыльных кортов» [53] . Насколько хорошо Набоков боксировал, пришлось убедиться одному скрипачу, выступавшему в русском ресторане. Возникло подозрение, что жена музыканта покончила с собой из-за того, что он ее бил. Так как доказать это в суде было невозможно, Набоков с другом решили покарать его собственноручно. Они спровоцировали музыканта, последовали пощечины и затем «урок английского искусства бокса» [54] . Но Набоков умел обращаться и к эстетической стороне спорта....

Входимость: 2. Размер: 13кб.

Часть текста: Alexandrov, Vladimir E., ed. The Garland Companion to Vladimir Nabokov. New York: Garland, 1995. Amis, Martin. Visiting Mrs. Nabokov. New York: Harmony Books, 1993. Appel, Alfred, Jr., ed. The Annotated Lolita. New York: Vintage, 1991. Appel, Alfred, Jr., and Charles Newman, eds. Triquarterly 17 (1970). Reprinted as Nabokov: Criticism, Reminiscences, Translations and Tributes. Evanston, III.: Northwestern University Press, 1970. Appel, Alfred. Nabokov's Dark Cinema. New York: Oxford University Press, 1974. — «Nabokov’s Puppet Show». The New Republic. January 14 and 21, 1967. L’Arc 24 (Spring 1964). Special Nabokov issue. Aix-en-Provence. Barabtarlo, Gennady. Aerial View: Essays on Nabokov’s Art and Metaphysics. New York: Peter Lang, 1993. Billington, James H. The Icon and the Axe. New York: Vintage, 1970. Blake, Patricia. Introduction to Writers in Russia 1917–78, by Max Hayward. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1983. Boyd, Brian. Vladimir Nabokov: The American Years. Princeton: Princeton University Press, 1991. — Vladimir Nabokov: The Russian Years. Princeton: Princeton University Press, 1990. Brenner, Conrad. «Nabokov: The Art of the Perverse». The New Republic. June 23, 1958, 18–21. Buhks, Nora, ed. Vladimir Nabokov et l'émigration. Cahiers de l’emigration russe, 2. Paris: L’Institut d’études slaves, 1993. Davis, Linda H. Onward and Upward: A Biography of Katharine S. White. New York: Harper & Row, 1987. Desanti, Dominique. Vladimir Nabokov: essais et rêves. Paris: Julliard, 1994. Diment, Galya. Pniniad: Vladimir Nabokov and Marc Szeftel. Seattle: University of Washington Press, 1997. Ehrenburg, Ilya. Memoirs 1921–1941. Translated by Tatiana Shebunina. Cleveland: World...

Поиск по творчеству и критикеCлово "EMIGRATION"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "EMIGRATION"