Поиск по творчеству и критике
Cлово "HERO"

Часть текста: book form later that same year by Slovo in Berlin. An English version, translated by the author in collaboration with Michael Scammell, was published in 1964 by Putnam as The Defenestration . This edition is true to the original with the exception of two references to Zembla that the author, or the translator, or an unnamed editor, or an inattentive typesetter, chose to remove, or happened to remove inadvertantly, from Chapters Two and Five. Zashchita Luzhina is a book about chess, "a game of skill played by two persons, each having sixteen pieces to move in different ways, on a board divided into 64 squares, alternately light and dark." (I owe this pithy definition to Webster.) If the reader does not know, or has forgotten, the rules to the game, he or she is invited to consult one of the many pamphlets devoted to chess that must surely exist in every language written and read in the civilized world. The word chess derives from Middle English ches or chesse , thence from Old French eschec (francophones will hear here an echo of the French word for failure, a not irrelevant observation for the case under discussion), or echac ,2 thence from Persian shah , a king, the most important piece in the game. Luzhin, the eponymous hero, is our king: He remembered...

2. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksandr Pushkin. Chapter three

Входимость: 4. Размер: 61кб.

Часть текста: listen, am I right? — a simple Russian family, 12 a great solicitude for guests, jam, never-ending talk of rain, of flax, of cattle yard.” II “So far I do not see what's bad about it.” “Ah, but the boredom — that is bad, my friend.” “Your fashionable world I hate; 4 dearer to me is the domestic circle in which I can…” “Again an eclogue! Ah, that will do, old boy, for goodness' sake. Well, so you're off; I'm very sorry. 8 Oh, Lenski, listen — is there any way for me to see this Phyllis, subject of thoughts, and pen, and tears, and rhymes, et cetera? 12 Present me.” “You are joking.” “No.” “I'd gladly.” “When?” “Now, if you like. They will be eager to receive us.” III “Let's go.” And off the two friends drove; they have arrived; on them are lavished the sometimes onerous attentions 4 of hospitable ancientry. The ritual of the treat is known: in little dishes jams are brought, on an oilcloth'd small table there is set 8 a jug of lingonberry water. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . IV They by the shortest road fly home at full career. 17 Now let us eavesdrop furtively 4 upon our heroes' conversation. “Well now, Onegin, you are yawning.” “A habit, Lenski.” “But somehow you are more bored than ever.” ...

3. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksandr Pushkin. Chapter one

Входимость: 3. Размер: 72кб.

Часть текста: 4 that would be worthier of you — be worthier of a fine soul full of a holy dream, of live and limpid poetry, 8 of high thoughts and simplicity. But so be it. With partial hand take this collection of pied chapters: half droll, half sad, 12 plain-folk, ideal, the careless fruit of my amusements, insomnias, light inspirations, unripe and withered years, 16 the intellect's cold observations, and the heart's sorrowful remarks. CHAPTER ONE To live it hurries and to feel it hastes. Prince Vyazemski I “My uncle has most honest principles: when he was taken gravely ill, he forced one to respect him 4 and nothing better could invent. To others his example is a lesson; but, good God, what a bore to sit by a sick person day and night, not stirring 8 a step away! What base perfidiousness to entertain one half-alive, adjust for him his pillows, 12 sadly serve him his medicine, sigh — and think inwardly when will the devil take you?” II Thus a young scapegrace thought as with post horses in the dust he flew, by the most lofty will of Zeus 4 the heir of all his kin. Friends of Lyudmila and Ruslan! The hero of my novel, without preambles, forthwith, 8 I'd like to have you meet: Onegin, a good pal of mine, was born upon the Neva's banks, where maybe you were born, 12 or used to shine, my reader! There formerly I too promenaded — but harmful is the North to me. 1 III Having served excellently, nobly, his father lived by means of debts; gave three balls yearly 4 and squandered everything at ...

4. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksandr Pushkin. Notes to Eugene Onegin

Входимость: 2. Размер: 16кб.

Часть текста: moi. Je jugeai qu'un homme qui passe deux heures tous les matins à brosser ses ongles peut bien passer quelques instans à remplir de blanc les creux de sa peau.” (Les Confessions de Jean-Jacques Rousseau.) Grimm was ahead of his age: nowadays people all over enlightened Europe clean their nails with a special brush. >> 7. The whole of this ironical stanza is nothing but a subtle compliment to our fair compatriots. Thus Boileau, under the guise of disapprobation, eulogizes Louis XIV. Our ladies combine enlightenment with amiability, and strict purity of morals with the Oriental charm that so captivated Mme de Staël ( Dix ans d'exil). >> 8. Readers remember the charming description of a Petersburg night in Gnedich's idyl: Here's night; but the golden stripes of the clouds do not darken. Though starless and moonless, the whole horizon lights up. Far out in the [Baltic] gulf one can see the silvery sails 4 Of hardly discernible ships that seem in the blue sky to float. With a gloomless radiance the night sky is radiant, And the crimson of sunset blends with the Orient's gold, As if Aurora led forth in the wake of evening 8 Her rosy morn. This is the aureate season When the power of night is usurped by the summer days; When the foreigner's gaze is bewitched by the Northern sky Where shade and ambrosial light form a magical union 12 Which never adorns the sky of the South: A limpidity similar to the charms of a Northern maiden Whose light-blue eyes and rose-colored cheeks Are but slightly shaded by auburn curls undulating. 16 Now above the Neva and sumptuous Petropolis You see eves without gloom and brief nights without shadow. Now as soon as Philomel ends her midnight songs She starts the songs that welcome the rise of the day. 20 But...

5. Тамми Пекка: Поэтика даты у Набокова

Входимость: 2. Размер: 61кб.

Часть текста: Минц, в лирических произведениях Блока авторские даты становятся самостоятельными знаками, обладающими как собственными тематическими и эстетическими функциями, так и мощным потенциалом связывания текстов. Кроме того, как и другие элементы текста, даты могут функционировать метонимически , активизируя в рамках одного произведения широкие литературные и экстра-литературные (т. е. исторические) области цитирования.[2] Названное свойство связывает вопрос дат с более широкой проблемой интертекстуальности и дает основание исследовать поэтику Набокова под этим углом. Суеверные приметы Плодотворная идея подобного исследования восходит к утверждению самого Набокова, сказавшего в интервью: “Меня, как и Пушкина, завораживают роковые даты” (SO, 75). В своем комментарии к “Евгению Онегину” Набоков касается попыток Пушкина предсказать дату собственной смерти, замечая, что “суеверность поэта была почти болезненной” (ЕО2, 128). Отсылка здесь — среди прочих возможных подтекстов — к стихотворению Пушкина 1829 года “Брожу ли я вдоль улиц шумных”[3], реминисценции которого часто возникают в прозе Набокова. Герой “Пнина”...

6. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksandr Pushkin. Chapter seven

Входимость: 2. Размер: 67кб.

Часть текста: serene smile, nature greets through her sleep the morning of the year. Bluing, the heavens shine. 8 The yet transparent woods as if with down are greening. The bee flies from her waxen cell after the tribute of the field. 12 The dales grow dry and varicolored. The herds are noisy, and the nightingale has sung already in the hush of nights. II How sad your apparition is to me, spring, spring, season of love! What a dark stir there is 4 in my soul, in my blood! With what oppressive tenderness I revel in the whiff of spring fanning my face 8 in the lap of the rural stillness! Or is enjoyment strange to me, and all that gladdens, animates, all that exults and gleams, 12 casts spleen and languishment upon a soul long dead and all looks dark to it? III Or gladdened not by the return of leaves that perished in the autumn, a bitter loss we recollect, 4 harking to the new murmur of the woods; or with reanimated nature we compare in troubled thought the withering of our years, 8 for which there is no renovation? Perhaps there comes into our thoughts, midst a poetical reverie, some other ancient spring, 12 which sets our heart aquiver with the dream of a distant clime, a marvelous night, a moon.... IV Now is the time: good lazybones, ...

7. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksandr Pushkin. Chapter five

Входимость: 2. Размер: 54кб.

Часть текста: brilliant carpeting. All's bright, all's white around. II Winter! The peasant, celebrating, in a flat sledge inaugurates the track; his naggy, having sensed the snow, 4 shambles at something like a trot. Plowing up fluffy furrows, a bold kibitka flies: the driver sits upon his box 8 in sheepskin coat, red-sashed. Here runs about a household lad, upon a hand sled having seated “blackie,” having transformed himself into the steed; 12 the scamp already has frozen a finger. He finds it both painful and funny — while his mother, from the window, threatens him... III But, maybe, pictures of this kind will not attract you; all this is lowly nature; 4 there is not much refinement here. Warmed by the god of inspiration, another poet in luxurious language for us has painted the first snow 8 and all the shades of winter's delectations. 27 He'll captivate you, I am sure of it, when he depicts in flaming verses secret promenades in sleigh; 12 but I have no intention of contending either with him at present or with you, singer of the young Finnish Maid! 28 IV Tatiana (being Russian at heart, herself not knowing why) loved, in all its cold beauty, 4 a Russian winter: rime in the sun upon a frosty day, and sleighs, and, at late dawn, the radiance...

8. Набоковы. Семейная хронология

Входимость: 1. Размер: 36кб.

Часть текста: Иван Алесандрович Набоков 1859 - 24 сентябрь - свадьба Дмитрия Николаевича Набокова с Марией Фердинандовной Корф 1865 - 30 января - родился Евсей Лазаревич Слоним 1870 - 20 июля - Царском Селе близ Петербурга родился Владимир Дмитриевич Набоков - отец писателя 1872 - 26 августа - Могилёв - родилась мать Веры Слоним - Слава Борисовна Фейгин, дочь её брата Анна Лазаревна Фейгин (1888-06 января 1972) - ближайшая подруга Веры Слоним и Владимира Набокова 1873 - умер Александр Иванович Набоков 1876 - 29 августа - родилась Елена Ивановна Рукавишникова - мать Владимира Набокова 1890 - Набоков Дмитрий Николаевич покупает дом и участок по адресу Большая Морская, 47 1900 - родилась сестра Елена Слоним-Масальская 1890 - Владимир Дмитриевич поступив в Университет, участвует в студенческой демонстрации протеста. За это в 1890 г. был арестован и помещен в "Кресты" на 4 дня 1899 - 22 апреля - в Петрбурге в семье аристократов Елены Ивановны Рукавишиковой и Владимира Дмитриевича Набокова родился сын Владимир 1899 - 09 мая - Владимир крещен в церкви Святых Двенадцати Апостолов при Главном Управлении почт. Крестные родители: Иван Васильевич Рукавишников и Мария Фердинандовна Корф. Крестил протоиерей Константин Ветвеницкий 1900 - 12 марта - родился брат Сергей 1901 - После смерти своих родителей Елена...

Входимость: 1. Размер: 30кб.

Часть текста: других, более широких областей: «Набоков и русская литературная традиция», «Набоков и модернизм на Западе». Обе названные области разработаны сравнительно подробно, хоть и не без многочисленных белых пятен; вопросу же, относящемуся непосредственно к теме «Модернизм в литературе русской диаспоры», посвящены сравнительно немногочисленные специальные исследования и ряд ценных отрывочных наблюдений, главным образом в комментированных русских изданиях Набокова. Поэтому кажется необходимым определить в общих чертах, но на конкретных примерах, что Набоков принимал, а главным образом, — что он отвергал в модернизме. Отношение Набокова к русскому и западному модернизму можно восстановить по его автобиографическим и критическим высказываниям, по вкусам его персонажей-писателей и по выбору в его поэзии и прозе образцов для критического изучения и предметов для художественного состязания. Вкратце это отношение представляется следующим. Несомненно, что новизна темы и оригинальность художественного приема занимали...

10. Мельников Н.: Портрет без сходства (ознакомительный фрагмент). 1980-е годы

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: не случайное!). У него не ум – а мозг. И подделывать он все умеет ловко. Все это пустота. <…> Из дневника прот. Александра Шмемана, 20 ноября 1980 <…> Купил вчера Набокова «Lectures on Literature» (Austen, Flaubert, Kafka, Joyce, Proust). Пока что пробежал две-три страницы посередине книги. Все тот же блеск и какая-то странная навязчивая защита литературы от самого понятия «содержания». Это как бы кулинарный подход к литературе. От хорошего завтрака в первоклассном отеле ничего не требуется кроме того, чтобы был он вкусным . Отсюда великое французское искусство соусов и всяческих «заправок». Но ресторанное искусство, действительно, и не требует «оправдания», отнесения себя к чему-то «высшему» (разве что с аскетической точки зрения, с которой требует оно не оправдания, а осуждения). А литература, слова и ими воплощаемое видение мира? Мне ясно теперь, что моя вечная любовь к Набокову, вернее – к чтению Набокова, – того же порядка, что любовь к хорошему ужину. Но если так, то не применима ли и здесь «аскетика»? То, что так сильно мучило Толстого, – не мучит Набокова. Или, может быть, сама его ненависть к истолкованиям и оценкам литературы по отношению не к «кухне» и «ресторану», а вот к тому, ненавистному ему «свыше» – и объясняется таким...

Поиск по творчеству и критикеCлово "HERO"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "HERO"