Часть текста: ряд метаморфоз в 40‑х годах, печаталась отдельными рассказами в американских журналах с 1943 по 1951 год, и наконец увидела свет в феврале 1951 года под названием «Conclusive Evidence. A Memoir» («Убедительное доказательство. Воспоминания»). Это интригующее заглавие из юридического словаря вскоре, однако, было заменено более броским – «Speak, Memory» («Свидетельствуй, память»), под которым автобиографический роман Набокова издавался до 1966 года, когда вышла его уточненная и дополненная редакция «Speak, Memory. An Autobiography Revisited» («Свидетельствуй, память. Пересмотренная автобиография»). Но и после этого Набоков не оставлял мыслей продолжать книгу, упомянув в самом предисловии к ней о намерении однажды написать «Свидетельствуй дальше, память» («Speak on, Memory»), посвященную американским годам его жизни (1940–1960). В 1973 году он сообщил издательству «McGraw‑Hill» о своем определенном желании...

2. Предисловие к автобиографии "Другие берега"

Входимость: 4. Размер: 5кб.

Часть текста: формулами {105} . Когда в 1940 году я решил перейти на английский язык, беда моя заключалась в том, что перед тем в течение пятнадцати с лишком лет я писал по-русски и за эти годы наложил собственный отпечаток на свое орудие, на своего посредника. Переходя на другой язык, я отказывался, таким образом, не от языка Аввакума, Пушкина, Толстого — или Иванова, няни, русской публицистики — словом, не от общего языка, а от индивидуального, кровного наречия. Долголетняя привычка выражаться по-своему не позволяла довольствоваться на новоизбранном языке трафаретами, — и чудовищные трудности предстоявшего перевоплощения, и ужас расставанья с живым, ручным существом ввергли меня сначала в состояние, о котором нет надобности распространяться; скажу только, что ни один стоящий на определенном уровне писатель его не испытывал до меня. Я вижу невыносимые недостатки в таких моих английских сочинениях, как, например, «The Real Life of Sebastian Knight»; есть кое-что удовлетворяющее меня в «Bend Sinister» и некоторых отдельных рассказах, печатавшихся время от времени в журнале «The New Yorker». Книга «Conclusive Evidence» писалась долго (1946–1950), с особенно мучительным трудом, ибо память была настроена на один лад — музыкально недоговоренный...

3. Маликова М.: "Первое стихотворение" В. Набокова. Перевод и комментарий

Входимость: 3. Размер: 81кб.

Часть текста: 1 Чтобы восстановить то лето 1914 года, когда цепенящее неистовство стихосложения впервые нашло на меня, мне достаточно мысленно представить себе одну беседку. Там долговязый пятнадцатилетний парень, каким я тогда был, нашел укрытие во время грозы — их было необычайно много в том июле. Моя беседка снится мне по крайней мере дважды в году. Как правило, она появляется совершенно независимо от темы сна, которой, конечно, может быть что угодно — от аббревиатуры до ящура. Она, так сказать, находится поблизости, с ненавязчивостью подписи художника. Я нахожу ее прицепившейся к краю призрачного холста, или хитро вписанной в какую-нибудь декоративную часть картины. Временами, впрочем, она висит в отдалении, чуть барочная, но в ладу с красивыми деревьями, темной елью и светлой березой, сок которых когда-то бежал в ее бревнах. Винно-красные, бутылочно-зеленые и темно-синие ромбы цветного стекла придавали решетчатым конструкциям ее створных окон вид часовни. Она точно такая, как во времена моего детства — крепкое старое деревянное строение над заросшим папоротником оврагом в старой, приречной части нашего вырского парка. Точно такая, или немного более совершенная. В реальной беседке не хватало нескольких стекол, внутрь нанесло ветром опавших листьев. Узкий мостик, изогнувшийся над самой глубокой частью оврага, посередине которого, точно сгустившаяся радуга, поднималась беседка, был таким скользким после приступа дождя, как будто его покрыли какой-то темной и в некотором смысле волшебной мазью. Этимологически беседка (pavilion) и бабочка...

4. Другие берега

Входимость: 3. Размер: 1кб.

5. Шаховская Зинаида: В поисках Набокова. Читая Набокова

Входимость: 2. Размер: 20кб.

Часть текста: того, во всех произведениях Набокова, кроме как в романе "Король, дама, валет", всегда имеются элементы автобиографические. Вымысел - прием. Действительность - материал. С ловкостью фокусника бросает Набоков в цилиндр платки, мячи, кроликов, чтобы вытащить из него то, что на них непохоже. Он шифрует самого себя, дурача исследователей, которым приходится вытаскивать из-под щебня вымысла ту правду, что под ним скрыта. Если Пушкин "монолитен в своих противоречиях", то Набоков мозаичен в своем однообразии... Я не знаю другого писателя, который в течение всей своей жизни продолжал бы писать о себе самом, обязательно включая в свои книги частицы своей биографии. Обычно в первом романе начинающий романист старается так от себя "отделаться" и затем переходит к созданию героев, от него совершенно отличных. Флобер физически переживал страданья умирающей Эммы Бовари, не передавая ей свои собственные переживания. Персонажи романистов сборны, выдуманы, обычно для одного только произведения. Наташа Ростова, Китти Щербацкая, Анна Каренина, княжна Марья никогда не вырвутся из страниц одного романа на страницы другого. Они неповторимые личности. Как и Мышкин, и Настасья Филипповна, и Евгений Онегин, и Хлестаков. У Набокова похожесть персонажей, повторность их поразительна. Не только одни и те же навязчивые символы, как зеркала, но даже почти одинаковые образы переходят из книги в книгу, даже и предметы всегда возвращаются. "Живой, невероятно милый" мяч мальчика Годунова-Чердынцева не навсегда закатился под нянин комод ("Дар"), он же красно-синий закатится и под койку смертника Цинцинната ("Приглашение на казнь") и предстанет еще перед зрителями пьесы "Событие", когда через сцену катится сине-красный детский мяч. Еще поразительнее пример ковра. Земное...

Входимость: 2. Размер: 136кб.

Часть текста: вышел в свет русский перевод самого известного романа Владимира Набокова «Лолита». Вопреки предсказанию Нины Берберовой, сделанному в 1959 году, вскоре после американского издания романа, что «[п]о‑русски, как можно легко угадать, в этом столетии выхода книги не предвидится» [1191], уже в 1963–1965 годах «Лолита» была переведена самим автором и два года спустя опубликована. Книге была предпослана длинная аннотация, начинавшаяся рядом риторических фигур: Говорят, что эта книга в Советском Союзе запрещена. Да так ли это? И если так, то почему? В чем состоит запрет? Внесена ли она в некий оффициальный [sic] список запрещенных книг? Существует ли такой список? «Лолита» это необычайное художественное произведение. Это книга о страстной любви взрослого мужчины, соблазненного двенадцатилетней девочкой. Книгу упрекали в эротизме и даже в порнографии. Нелепое обвинение. В ней речь идет о глубоких и трагических переживаниях. Если книга эта действительно запрещена в Советском Союзе, то теряет на этом только советский читатель. <…> Но конечно, возможно, что это совсем не так и что разговоры о запрещении всего только ложный слух. Как сам Набоков неоднократно указывал <…> его книги лишены политической подоплеки <…> таким образом, оставалось бы предположить, что причина запрета «Лолиты» в любовной теме книги? [1192] Эти вопросы, обращенные к...

7. Федотов О.И.: Между Моцартом и Сальери (о поэтическом даре Набокова). Примечания

Входимость: 2. Размер: 61кб.

Часть текста: 3 Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: в 10 т. Л., 1977. Т. Ш. С. 76. Обращаясь к лирическому герою, дважды говорит о своей природной бледности петербургская ночь в одноименном стихотворении Алексея Апухтина: «Не дивися, друг, что я бледна/ И как день блестеть осуждена...»; «Я как лед бледна и холодна...» (Петербург в русской поэзии XVIII — первой половины XX века. СПб.: Филол. фак-т СПб. ун-та, 2002. С. 240); стихотворение Михаила Зенкевича «Танец магнитной иглы» (1909) начинается строкой: «Этот город бледный, венценосный...» (Там же. С. 401), а Максимилиан Волошин в своем парижском цикле в первом стихотворении «С Монмартра» («Город-Змей, сжимая звенья...») парадоксальным образом, пользуясь этим же эпитетом, правда, по отношению к дню, но применительно к тому же городу, роднит с Петербургом французскую столицу: «Город бледным днем измучен,/ Весь исчерчен тьмой излучин,/ И над ним издалека — / На пустынях небосклона,/ Как хоругви, как знамена,/ Грозовые облака» (Волошин М. Стихотворения и поэмы. СПб., 1995. С. 77). 4 Богомолов Н. Жизнь и поэзия Владислава Ходасевича // В. Ходасевич Стихотворения. Л., 1989. С. 16—17. 5 Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: в 10 т. Л., 1978. Т. IV. C. 286. 6 Померанцева Э. Устные рассказы о мифологических существах и их жанровые особенности // Э. Померанцева. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975. С. 11—26. 7 Блок А. Собр. соч.: в 6 т. Л., 1980. Т. 1. С. 410—411. 8...

8. Галинская И.Л.: Владимир Набоков - современные прочтения. Тематические созвучия набоковской прозы

Входимость: 2. Размер: 33кб.

Часть текста: факты своей биографии, а в 1950 г. пишет воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство»), которые послужили, по его словам, «основой и отчасти подлинником» автобиографического романа «Другие берега» (1954) (10, с. 18). Романы «Подвиг» и «Дар» можно в какой-то мере считать «пробными текстами» «Других берегов». В описаниях собственного детства писателя и юных лет героя романа «Подвиг» есть целый ряд постоянных автобиографических мотивов. Когда Владимиру Набокову было три-четыре года, он извлекал «разные фигуры» из батальной гравюры в раме из черного дерева, висевшей прямо над диваном в одной из гостиных их деревенского дома. (10, с. 21). Над кроватью Мартына Эдельвейса в романе «Подвиг» также «висела на стене акварельная картина» (10, с. 151-152). Правда, у Мартына на ней изображался густой лес и витая тропинка, уходящая вглубь, а не, как у Набокова, раненый барабанщик, павшая лошадь и бритый император в походном сюртуке. Вспоминая в юности то время, Мартын Эдельвейс спрашивал себя, не случилось ли так, что он с изголовья кровати «однажды прыгнул в картину», ибо как будто помнил и зеленые сумраки леса, и излуки тропинки (10, с. 152). В «Других берегах» Набоков вспоминает свою детскую заграничную поездку с родителями, когда он ночью, стоя на коленях на подушке у окна спального отделения вагона, смотрел сквозь стекло «на горсть далеких алмазных огней, которые переливались в черной мгле отдаленных холмов,...

9. Шаховская Зинаида: В поисках Набокова. Россия

Входимость: 2. Размер: 14кб.

Часть текста: Она Зоорландия и Зембля. Как бы ни настаивал Набоков за последние двадцать лет жизни, что он не русский, а американский писатель - это еще одна из набоковских масок. В интервью, данном им Альдену Виману в 1969 году, Набоков заявил, что "Америка - единственная страна, где я чувствую себя интеллектуально и эмоционально дома". Мы можем этому родству не так уж верить, потому что Набоков только два раза за почти двадцать лет вернулся в страну, принесшую ему славу, - т. е. как будто по ней он не соскучился. И на этот раз изгнание было явно добровольным. Америка не обратилась в Зоорландию, она не мучила его снами, не смотрела на него "дорогими, слепыми глазами", не угрожала ему расстрелом или тюрьмой - если бы он туда вернулся... И в "Лолите", и в "Пнине" описания американского континента и населяющего его народа сделаны как бы "извне", так, как видели и описывали их иностранные писатели, в частности англичане, не как свое, кровное. В "Лолите" Набоков или его alter ego не хочет "бросать тень на американскую глушь". Он называет ее трагической и эпической, но никогда не Аркадией. Райского в природе он там не находит, несмотря на всю ее красоту и даже на то, что может быть в ней похоже на русскую природу. То тропинка "подловато виляет", то в Новой Англии "кислая...

10. Полянская М.: "Берлинец Сирин"

Входимость: 2. Размер: 55кб.

Часть текста: такими, как Булгаков, Платонов и Борхес? Что это – сила сопротивления могучего духа даёт авторам-избранникам такую невероятную энергию? В сложный и даже трагический период своей жизни, в столице набирающего силу национал-социализма, Владимир Набоков, проживший в Берлине пятнадцать лет (1922 – 1937 гг.), писал много, разнообразно и интенсивно. Вот далеко не полный перечень берлинских произведений, опубликованных под псевдонимом Сирин (был у Набокова ещё один «берлинский» псевдоним – Василий Шишков): «Машенька» (1926), «Король, дама, валет» (1928), «Защита Лужина» (1930), «Отчаяние» (1930), «Соглядатай» (1930), «Camera obscura» (1932), «Приглашение на казнь» (1935), «Дар» (1937), а также первые пьесы «Человек из СССР», «Событие» и «Изобретение вальса». Писатель не испытывал благодарности к Берлину точно так же, как и Николай Гоголь к Петербургу, в котором восемь лет (1828 – 1836 гг.) творил много и плодотворно, а в Италии восклицал: «Италия – она моя!... Россия, Петербург,...

Поиск по творчеству и критикеCлово "CONCLUSIVE"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "CONCLUSIVE"